Вы превратили наш дом в проходной двор», — мать впервые решилась сказать правду
– Может хватит уже? Сколько можно? – голос Анны Михайловны дрожал от едва сдерживаемого гнева. Она стояла в дверях кухни, крепко сжимая в руках полотенце. – Вы обещали пожить месяц, пока идет ремонт. Прошло уже четыре!
Наташа даже не обернулась, продолжая что-то увлеченно печатать в ноутбуке. Её муж Андрей сидел рядом, уткнувшись в телефон.
– Мам, ну что ты опять начинаешь? Ремонт затянулся, ты же знаешь. Мы что, по-твоему, должны жить на стройке?
В этот момент с улицы донесся звук подъезжающей машины – вернулся с работы Михаил Петрович, отец Наташи. Анна Михайловна выдохнула с облегчением – может хоть муж сможет достучаться до дочери.
Всего полгода назад их жизнь была совсем другой. Они с мужем наслаждались заслуженной пенсией, ухаживали за садом, часто ездили на дачу. Наташа с Андреем жили отдельно в своей квартире, иногда навещали родителей по выходным.
А потом молодые решили сделать ремонт. «Мам, пап, можно мы поживем у вас месяц-полтора? Просто пока закончат грязные работы» – просила дочь. «Конечно, солнышко» – сразу согласилась Анна Михайловна, радуясь возможности побыть ближе к дочери.
Первое время все шло неплохо. Наташа с мужем уходили на работу, возвращались вечером. По выходным ездили проверять, как идет ремонт. Анна Михайловна готовила на всех, стирала, убирала – как и положено заботливой маме.
Но постепенно атмосфера в доме начала меняться. Молодые все чаще стали работать из дома. На кухне появился второй стол с компьютерами и бумагами. В гостиной больше нельзя было смотреть телевизор – «Мам, у нас важная видеоконференция!» Даже любимый сад Анны Михайловны пострадал – Андрей затеял делать там зону для барбекю, не спросив разрешения.
– Миша, поговори с ними! – взмолилась Анна Михайловна, когда муж зашел на кухню. – Они совсем обнаглели! Ведут себя как хозяева!
– Папа, только не начинай – Наташа наконец оторвалась от ноутбука. – Мы же не чужие люди! Чего вы так переживаете? Мы помогаем с коммуналкой, продукты покупаем, на дачу садовую мебель купили…
– Дело не в деньгах! – вспылила Анна Михайловна. – А в том, что вы совсем не считаетесь с нами! Я уже забыла, когда в последний раз спокойно спала – вы же до трех ночи не ложитесь, гремите на кухне! У отца давление скачет, а вам все равно!
В этот момент в кухню вошел Андрей с пакетами из супермаркета. Не глядя на родителей жены, он начал выкладывать продукты.
– О, пиццу купил? Класс! – оживилась Наташа.
– Ага, и пива взял. Может, позовем сегодня Димона с Леной? Посидим, поиграем в приставку?
Анна Михайловна почувствовала, как внутри все закипает. Они даже не спрашивают разрешения, просто ставят перед фактом!
– Нет уж! – она решительно встала. – Никаких гостей! Это наш дом, а не проходной двор!
– Мам, ну что ты как маленькая? – закатила глаза Наташа. – «Подумаешь, друзья придут. Мы же не каждый день зовем…
– Каждый!»– перебила Анна Михайловна. – То друзья, то коллеги на совещание, то курьеры с едой! Я уже забыла, когда в последний раз мы с отцом спокойно ужинали вдвоем!
Михаил Петрович положил руку на плечо жены: «Наташ, мама права. Нам тяжело. Может, вы все-таки поторопите ремонтников?»
– Пап, ты же сам в строительстве работал – знаешь, как это бывает. То одно, то другое… Плитку в ванную привезли, а она из разных партий, надо её везти обратно сдавать в магазин. Двери заказали, а они через месяц придут. Ой, у меня звонок! – Наташа схватила телефон и выбежала из кухни.
Анна Михайловна села за стол и закрыла лицо руками. Все, что она годами создавала – уют, порядок, традиции – рушилось на глазах.
– Знаешь, что самое обидное? – тихо сказала она мужу. – Я ведь так радовалась, когда они приехали. Думала, будем как раньше – вместе ужинать, разговаривать. А они живут своей жизнью, будто мы пустое место…
Михаил Петрович молча гладил жену по плечу. Что он мог сказать? Он сам не узнавал дочь. Куда делась его заботливая, чуткая девочка?
Из комнаты доносился смех Наташи – она все еще говорила по телефону. Андрей гремел тарелками, разогревая пиццу. Обычный вечер в некогда тихом доме.
– Может нам уехать на дачу?»– вдруг предложила Анна Михайловна. – Оставим их тут, пусть делают что хотят…
– Нет уж – твердо сказал Михаил Петрович. – Хватит убегать. Пора серьезно поговорить. Завтра же.
За окном начинало темнеть. Где-то в недрах квартиры надрывался телефон Наташи. На плите остывала пицца. А два пожилых человека сидели на кухне, держась за руки, и не знали, как вернуть свой дом и свою дочь.
Утро началось необычно тихо. Анна Михайловна привычно встала в шесть, но привычного стука клавиатуры из кухни не доносилось. Осторожно выглянув из спальни, она увидела нетронутый со вчерашнего вечера беспорядок – коробки от пиццы, пустые бутылки, крошки на столе.
– Опять не убрали, – вздохнула она, принимаясь за уборку.
Михаил Петрович появился на кухне, когда жена уже домывала последнюю тарелку. Он молча налил себе кофе и сел у окна, глядя на начинающийся рассвет. За долгие годы совместной жизни они научились понимать друг друга без слов.
– Я вчера всю ночь думал, – наконец произнес он. – Знаешь, в чем наша ошибка? Мы все это время боялись обидеть Наташку. А она этим пользуется.
В этот момент в кухню вошла заспанная Наташа в пижаме.
– Ой, вы уже встали? А почему так рано? – она потянулась к кофеварке.
– Рано? – Анна Михайловна взглянула на часы. – Уже девятый час. Нормальные люди давно на работе.
– Мам, ну сколько можно? Мы же на удаленке. Какая разница, во сколько вставать?
Михаил Петрович поставил чашку на стол: – Присядь, дочка. Нам нужно поговорить.
– Пап, давай потом? У меня через час созвон с заказчиками…
– Нет, не потом. Сейчас.
Что-то в голосе отца заставило Наташу послушаться. Она села за стол, все еще держа в руках пустую чашку.
– Помнишь, как ты просилась пожить у нас? – начал Михаил Петрович. – «Месяц-полтора, пока ремонт». Прошло четыре месяца. За это время вы умудрились перекроить весь наш быт под себя.
– Пап, ну а что такого? Мы же помогаем с расходами…
– Дело не в расходах! – Анна Михайловна резко повернулась от раковины. – Дело в уважении! Вы превратили наш дом в офис. Твои друзья приходят когда вздумается. Вы пол ночи разговариваете за стеной, нам все слышно. Спите до обеда, а мы не высыпаемся…
– А как нам еще работать? – возмутилась Наташа. – У нас заказчики в разных часовых поясах! И вообще, я думала, вы рады, ты мам сама звала, а теперь вон что …
В этот момент на кухню вошел Андрей, на ходу застегивая рубашку: – Милая, ты не видела мой ноут? Там важные файлы для презентации…
– Вот! – Анна Михайловна всплеснула руками. – Даже доброго утра не сказал! Андрей, мы вообще для тебя существуем?
– Извините, доброе утро, – буркнул зять. – Так что с ноутом?
– В гостиной посмотри, – отмахнулась Наташа. – Мам, пап, вы правда считаете, что мы такие ужасные?
Михаил Петрович достал из кармана сложенный лист бумаги: – Вот, я тут кое-что подсчитал. За четыре месяца счета за коммуналку выросли вдвое. Продукты исчезают с космической скоростью. Но дело даже не в этом…
– А в чем? – Наташа начала заводиться. – В том, что мы живем не по вашим правилам? Что не ложимся в девять вечера? Что работаем когда удобно нам, а не вам?
– В том, что вы совершенно не считаетесь с нами! – Анна Михайловна почувствовала, как предательски дрожит голос. – Мы с отцом чувствуем себя чужими в собственном доме. Когда ты последний раз спрашивала, как у нас дела? Когда интересовалась папиным здоровьем?
Наташа замолчала, впервые задумавшись над словами матери. В кухне повисла тяжелая тишина, нарушаемая только звуком капающей из крана воды.
– И что вы предлагаете? – наконец спросила она.
– Две недели, – твердо сказал Михаил Петрович. – Даем вам две недели на то, чтобы закончить ремонт или найти съемную квартиру.
– Что? Пап, ты шутишь? Где мы за две недели найдем нормальное жилье?
– А где ваши сбережения с высоких зарплат? – спросила Анна Михайловна. – Ты же хвалилась, что хорошо зарабатываете на своей удаленке…
Наташа покраснела: – Ну… мы вложили все в ремонт. И потом, сейчас такие цены на аренду…
В этот момент с балкона донесся голос Андрея: – Милая, тут Димон звонит. Предлагает сегодня у них собраться, в приставку порубиться…
Анна Михайловна побелела от гнева: – Вот значит как? На съемную квартиру денег нет, а на развлечения находятся?
В кухне повисла звенящая тишина. Наташа застыла с чашкой в руках, впервые увидев, как по-настоящему расстроена мать. На её лице промелькнула тень вины, быстро сменившаяся привычным раздражением.
– Мам, ну хватит! Мы что, должны сидеть взаперти? Нам даже с друзьями нельзя встретиться?
Михаил Петрович медленно поднялся из-за стола: – Наташа, ты не поняла. Это не обсуждение. Это ультиматум. Две недели – и вы съезжаете.
– Иначе что? – вскинула голову дочь.
– Иначе мы продаем квартиру и переезжаем за город. Навсегда.
Эти слова упали в тишину как камни в воду. Наташа ошеломленно смотрела на отца, пытаясь осознать услышанное. На балконе затих голос Андрея – видимо, он тоже услышал последнюю фразу.
– Вы… вы не сделаете этого, – неуверенно произнесла Наташа. – Это же ваш дом…
– Был домом, – тихо сказала Анна Михайловна. – Пока вы не превратили его в проходной двор.
В этот момент с балкона донесся звон разбитого стекла и приглушенные ругательства Андрея. Что-то надломилось в атмосфере кухни. Наташа вскочила, собираясь бежать к мужу, но мать остановила её жестом:
– Сиди. Пусть сам разбирается. Ты лучше скажи – когда все изменилось? Когда ты перестала быть нашей дочерью и превратилась… в это?
– В это? – переспросила Наташа дрожащим голосом. – То есть я для вас теперь – это?
– Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Где та девочка, которая каждое воскресенье приезжала к нам на обед? Которая спрашивала, как у папы дела на работе? Которая помнила дни рождения, праздники…
Наташа вдруг разрыдалась – громко, по-детски, – Я не знаю! Не знаю, когда все изменилось! Просто… просто жизнь такая сумасшедшая. Дедлайны, проекты, ипотека эта проклятая, ремонт этот бесконечный, я так устала от этой гонки постоянной…
Михаил Петрович положил руку на плечо дочери: – А мы думали, у вас все хорошо. Высокие зарплаты, престижная работа…
– Какое там хорошо, – Наташа вытерла слезы рукавом пижамы. – Андрей третий месяц без премии. У меня проект за проектом, голова кругом. Ремонт съел все сбережения. А теперь вы нас выгоняете…
– Не выгоняем, – мягко сказала Анна Михайловна. – Просто хотим вернуть свою жизнь. И тебе твою – тоже.
В этот момент в кухню вошел Андрей. Его рубашка была испачкана кофе, в руках он держал осколки разбитой чашки.
– Простите, – вдруг сказал он, глядя в пол. – За чашку. И… за все остальное тоже. Мы действительно… увлеклись.
Повисла пауза. Где-то на улице громко сигналила машина, на плите тихо свистел забытый чайник.
– Знаете что? – вдруг сказал Михаил Петрович. – Давайте сделаем так. Мы с мамой поможем вам с ремонтом – деньгами, руками. Но вы переедете в съемную квартиру. Прямо сегодня.
– Пап, но…
– Я серьезно. Вам нужно вернуться к самостоятельной жизни. А нам – к своей.
К вечеру того же дня Наташа с Андреем уже паковали вещи. Анна Михайловна, против обыкновения, не вмешивалась в процесс. Она сидела в своем любимом кресле у окна и смотрела, как в саду опадают последние осенние листья.
– Знаешь, – сказала она мужу, – я думала, будет тяжелее.
– Им тяжелее, – ответил Михаил Петрович. – Они как дети, которые заново учатся ходить.
В прихожей что-то с грохотом упало. Донесся виноватый голос Андрея: – Простите! Я сейчас все уберу!
Анна Михайловна улыбнулась – впервые за много дней. Может быть, не все потеряно? Может быть, эти четыре месяца были нужны, чтобы все поняли что-то важное?
Вечером, когда машина с молодыми отъехала от дома, Михаил Петрович обнял жену: – Ну что, будем звать их на воскресные обеды?
– Будем, – кивнула она. – Только теперь по-другому. Без обид, без претензий. Просто как любящие родители.
В доме снова воцарилась тишина. Настоящая, уютная, родная. На кухне не громыхала посуда, в гостиной не мерцали экраны ноутбуков. Анна Михайловна заварила чай и достала любимое печенье мужа.
Впереди было много разговоров, встреч, может быть – новых конфликтов. Но главное они поняли: любовь не измеряется квадратными метрами и не проверяется совместным проживанием. Иногда нужно отпустить, чтобы сохранить. И научиться жить заново – каждому в своем пространстве, но с открытым сердцем.
Ирочка – Ирина – Ирина Павловна