— Что значит — мама будет жить с нами?

— Ну она временно. Я ж не могу ее выпроводить.

— А я?

— Ну ты же понимаешь. Она мать.

С первых дней между свекровью и невесткой начались ссоры.

— Почему у нас гора тряпок в прихожей? — мама проснулась поздно, пока сделала зарядку, пока умылась, а потом замерла перед грудой вещей у порога.

Сразу пошла искать сына, нашла его за привычным занятием перед компьютером и тут же набросилась.

Валя вообще не помнил, когда с ним мама разговаривала нормально, хотя бы не повышала тон. И сейчас в очередной раз скривил лицо, не желая отвечать, был сосредоточен на работе.

— Я с кем разговариваю? — Маргарита Валерьевна не выдержала и выдернула шнур от компьютера из розетки. — Оглох что ли?

— Мама, да что ты делаешь? — не выдержал Валентин.

Маргарита Валерьевна всегда была главой семьи, ее слушали, к ней прислушивались и ей не смели перечить.

Даже муж, царствие ему небесное, Константин Викторович, старался не спорить с женой, очень уж она была громкоголосой и жесткой.

В общем, ее слушали все, кроме Николая, младшего сына.

Маргарита Валерьевна старшего Валентина не очень любила. Так и говорила:

— Не повезло тебе, сыночка, без мозгов родился. Ладно хоть руками можешь что-то делать.

Валя молча всегда сносил такие обиды, даже старался доказать матери, что он может. Хоть в школе получалось тяжело, четверки всегда были натянутыми, учителя ставили только потому, потому жалели парня.

— Очень старается, — говорили они за его спиной. — Не будем обижать.

Он действительно старался, очень много времени проводил за уроками, но физика, математика и геометрия давались с трудом. Хоть и стояли за них заслуженные четверки.

Вот Коля был совсем другим. Он был звездой школы. Отличался парень с детства отменной памятью, поэтому такие предметы, как история, обществознание и биология, ему давались легко и просто.

Там всегда стояли твердые пятерки. А вот математика, физика и химия легко списывались. И так же ставилось отлично.

В общем, Колю мама очень любила, хвалила при каждом удобном случае и выделяла в семье.

— Не трогай, — била она по руке Валю. — Сначала Коля пусть поест, ты не голодный весь день возле кухни ошиваешься. А Коля за уроками.

Валя хотел рассказать правду, что Коля давно вылез в окно и убежал гулять, потом так же залезет обратно. Но не стал сдавать брата.

В общем, с детства было заведено: Коля любимый умный сын, у которого великое будущее, а Валя так… Есть и пусть будет, не засунешь же его обратно…

Прошли годы.

Оба сына выросли, поступили в институты в разных городах.

Коля — конечно же, на бюджет, с красной папкой грамот под мышкой. Валя — платно, подрабатывая грузчиком.

Отец не дожил до их выпуска. Сердце. Ушёл тихо, молча. Маргарита Валерьевна тогда первый раз за долгое время стихла. Не кричала, не распоряжалась, просто сидела в его кресле и смотрела в стену. Ни одного сына рядом не было, у обоих сессия.

Прошёл год. Дом опустел. Ходить по трёхкомнатной квартире стало тяжело — как будто воздух тяжелел от молчания.

Тогда она и решила: продам квартиру, перееду в город к сыновьям. Сама им скажу — пусть готовят место, я не навязываюсь, просто рядом буду, помогу.

С Валей разговор был короткий. Он почесал затылок и сказал:

— Мама, я в общежитии, тут даже мыши ютятся по двое.

— Ну а Коля? Может, к нему? У него комната от университета. Говорил, уютная.

— У Коли, вроде, девочка появилась. Ты с ним поговори.

Поговорила. Коля ответил радостно, с энтузиазмом:

— Мам! У меня новость! Я женюсь!

— Что?.. — растерялась она. — Какая женитьба? Квартира-то уже в продаже.

— Так вот! И хотел тебя попросить… Ну, раз ты всё равно продаёшь — можно мы деньги вложим в жильё? Я же теперь не один.

— Коля, ты серьёзно? А я где буду жить?

— Ну ты же к нам переедешь. Мы не выгоним. Будешь с нами, внуков нянчить!

— К себе, в одну комнату? Я тебе что, тапочки возле входа?

Коля начал заводиться:

— Мам, не надо драм, мы же семья. Разве не для семьи всё делается? Или тебе деньги нужнее?

— Мне жить где-то нужнее! Я всю жизнь вам отдала. Квартиру держала, чтобы вам было куда вернуться. А теперь что?

— Ну не начинай, — Коля оборвал. — Мы не тянем сразу два жилья. Давай не сейчас, потом.

— Потом? — Маргарита Валерьевна поднялась из кресла. — Ты хочешь сказать, что я должна сидеть на чемоданах и ждать, когда ты наиграешься в мужа?

— Да хватит уже! Ты всегда недовольна! — Коля бросил трубку.

Она сидела молча. Потом позвонила Вале. Голос у неё был твёрдый, как в те годы, когда она отчитывала мужа, что он плохо забил гвоздь.

— Валентин. Я переезжаю. Не знаю куда, не знаю как. Но ты меня в беде не бросишь.

— Мама, у меня нет места… — Валя замялся. — Но я найду. Мне просто… надо немного времени.

Она не ответила, просто отключилась.

А утром принялась разбирать старые чемоданы. И поняла, что ей — 62, а из стоящих вещей — два платья, халат и выцветшая кружка с надписью «Лучшая мама».

Всё, что осталось от прошлой жизни в трёхкомнатной. Деньги от квартиры она все же отдала Коле. Ну а кому еще? Он женится, ему нужнее… А жить пока осталась у Вали. Он один, ему проще. А молодоженам мешать не стала.

Первые дни Маргарита Валерьевна старалась. Вешала полотенца аккуратно, не лезла в холодильник, спрашивала, когда стирать. Валя даже удивился. Думал: «Постарела, может, что-то поняла», но хватило мамы ровно на неделю.

— Ты опять без занавесок живёшь? — с порога начала в понедельник. — Ужас. Как в холостяцком при..тоне.

— Мама, мне так удобнее.

— Тебе удобно, как бо..мжу. А вот у Коли всегда порядок. У него вон, даже посуда по цветам расставлена. Жена — умница, а ты все один, так и останешься с мамой.

Валя сжал зубы. Он только что пришёл с работы, успел включить ноутбук. Хотел чай налить, а там уже картофельная шелуха по всей раковине. Мать решила варить суп «как при отце».

— Ты бы хоть принёс нормальную курицу, а не это… — Она с брезгливостью тыкнула пальцем в упаковку из магазина. — Коля, помню, всегда приносил хорошее мясо. Хоть в этом разбирался.

Он молчал. На выходных убирался — пылесосил, мыл пол. Мать стояла над душой:

— А Коля ещё в школе сам стирал. Я ему даже гладить доверяла. Вот был ребёнок!

— Мам, хватит.

— Что хватит? Я не могу сказать, что твой брат хороший?

— Ты не про него говоришь, ты мной недовольна, как всегда.

— Ну извини, если не восхищаюсь тем, что сын в сорок лет живёт без занавесок и питается китайской лапшой.

Он сжал кулаки.

— И что? Думаешь, я этого достойна? Вот у Коли…

— У Коли кредитов на три года вперёд, долги перед банком и жена уже подаёт на развод! — вдруг сорвался Валя. — Хочешь туда — езжай!

Мама замерла.

— Вот как ты с матерью? А я думала — ты хотя бы добрый.

— Я не добрый. Я просто молчал всё детство. Когда ты кормила Колю, а мне говорила — «ты не голодный».

Когда Коле велосипед, а мне «обойдёшься, у тебя ноги кривые».

Когда ты на его свадьбу деньги дала, на квартиру дала, а мне — «позориться с этой д…рочкой не дам».

Я всё помню, мама. Но я вырос. И знаешь что?

Он подошёл к двери её комнаты.

— Тут живёшь не ты у меня. Я живу с тобой. Потому что ты всё равно главная. Только я больше так не хочу.

Выбирай: или ты меня уважаешь и ты больше никогда не ставишь меня в сравнение с братом, или я снимаю тебе отдельную квартиру

Она смотрела на него так, будто видела впервые. Впервые — не как «неудачника Валю», а как того, кто больше не позволит собой управлять и себя принижать.

Он ушёл в спальню. А она осталась на кухне — первый раз за много лет не знала, что сказать.

С тех пор прошло две недели.

Валя держал слово: был вежлив, но холоден. Не спорил, но не слушал.

Мама чувствовала себя как квартирантка, которой не рады, но пока не прогоняют.

А потом наступило утро субботы.

— Ты опять весь день будешь с этим ноутбуком? — раздражённо спросила Маргарита Валерьевна, поставив чайник.

— Работаю.

— А я, значит, по дому должна за всех? Ты хотя бы полку починил бы в ванной. Там всё падает!

— Вечером сделаю.

— Ты всё вечером, всё потом. А у Коли, между прочим, сразу руки доходили!

Он даже не повернулся.

— А у Коли, между прочим, мама давно бы жилплощадь освободила.

Она замерла.

— Это ты сейчас что сказал?

— То, что понял уже давно. Мы не семья. Мы просто два человека, живущие в одной квартире. А ты, мама, всё ещё пытаешься командовать, как будто ничего не изменилось.

Она всплеснула руками:

— Господи, ты с ума сошёл! Я тебе мать! Я ради вас…

— Ради Коли. Все ради Коли. Знаешь, мама, а давай так и будет. Живи у Коли.

— Валентин, ты не посмеешь!

Но он уже вставал из-за стола.

— Через час соберёшься, я тебя отвезу. Чемодан у тебя один, я сам спущу.

Она кричала, бросала на пол полотенце. Угрожала — «не простишь себе, Валентин!», «отец все видит!»

Сын не отвечал. Через час мать уже сидела в машине молча поджав губы.

У подъезда Коли он вышел, вытащил сумку и поставил её прямо у двери.

— Я тебя не бросаю. Просто… больше не могу.

Она хотела что-то сказать, но он уже садился в машину.

— Валя! Подожди! Я…

— Позвони Коле. Пусть спустится.

И уехал.

Коля с женой давно делили квартиру условно пополам: его комната, её комната, кухня — поле боевых действий. Появление Маргариты Валерьевны стало последней каплей — хрупкое перемирие рухнуло.

— Что значит — мама будет жить с нами? — Вика, его жена, не скрывала раздражения. — Мы с тобой три месяца ругались, чтобы хоть как-то погасить кредит, а теперь ещё твоя мама?

— Ну она временно. Я ж не могу ее выпроводить.

— А я?

— Ну ты же понимаешь. Она мать.

С первых дней между свекровью и невесткой начались ссоры.

На кухне:

— Это мой шкафчик, — заявила Вика.

— А я где свои крупы хранить буду? На полу?

В ванной:

— Зубную щётку клади в стакан. Не на раковину, как дикарь.

— У меня аллергия на чужие замечания.

В гостиной:

— Я телевизор смотрю.

— Я по зуму веду йогу.

— Йога — это бред. Лучше бы по дому помогла.

Коля метался. Старался угодить и той, и другой. Но мать была в своем репертуаре:

— Ты должен меня защищать, я тебе жизнь дала!

— Я пока еще твоя жена. Я хозяйка здесь, а не гостья!

Однажды Вика не выдержала:

— Либо она уходит, либо я!

— Вика, ну ты понимаешь… — Коля пытался сгладить.

— Всё, Коль, удачи тебе.

Дверь захлопнулась.

— Вот и показала себя твоя Вика, — в голосе Маргариты Валерьевны сквозила победа.

— Мам, может, хватит? — тихо сказал Коля. — Я пытался семью спасти…

— Что хватит? Я помогла тебе! Деньги отдала! Благодаря мне у тебя есть эта квартира!

— Пока есть, мама!Благодаря тебе — пока…

Через месяц Коля ел пельмени на кухне, стоя. Телевизор в комнате гудел — мама смотрела новости.

— Ну как вы там? — Валя интересовался по телефону у брата.

— Нормально.

— А по голосу не скажешь.

— Она… мама невыносима. С Викой разошлись окончательно, теперь квартиру будем делить.

— И что будешь делать?

— Не выгонять же мать.

— Почему? — спокойно сказал Валя.

***

Вечерами Маргарита Валерьевна стояла на балконе. Город шумел, где-то орала сигнализация, кто-то ругался на парковке.

Коля задерживался на работе, чтобы не приходить домой, иногда уходил на выходные к друзьям, бросая через плечо:

— Я в баню, не жди.

***

Валя открыл дверь и сначала даже не узнал. Мать стоит в пальто, которое уже немного велико. Волосы без укладки, лицо уставшее. В руках — маленькая сумка. Больше ничего.

— Ты что, на вокзал не успела?

— Нет. Я к тебе. Только… не жить.

Он отступил в сторону. Молча. Она зашла, поставила сумку у стены. Присела на край дивана, как тогда, когда впервые приехала к нему.

— Я была у Коли. Все испортила… Из-за меня он с женой разводится, квартиру делит. Я же не знала, что так получится… И вообще, не такой он и идеальный…

Валя сел на табурет.

— Мам, тебе не обязательно объяснять. Мы всё уже сказали друг другу.

— Обязательно, — спокойно ответила она. — Потому что ты единственный, кто когда-то слушался меня. И единственный, кому я обязана сказать, спасибо, сынок.

Он молчал, смотрел в пол.

— Я не попрошу тебя взять меня обратно. Я не этого хочу. Просто… я буду снимать комнату рядом. Может, иногда звать тебя на чай.

Если не захочешь — не приду. Но если когда-нибудь ты сможешь мне сказать: «Мам, зайди», — я зайду.

Она встала и направилась к двери.

И вдруг Валя сказал:

— Подожди.

Она остановилась.

— Хочешь, останься.

Она кивнула, села обратно, а он поставил чайник.