— Как ты так можешь! Я всю жизнь тебе отдала, а ты…
— Отдала или меня переделать пытаешься? — Алиса не могла остановиться. — Мам, ты хоть раз спросила, чего я хочу? Нет! Ты решила — замуж и детей, и теперь меня принуждаешь!
— Не принуждаю — помогаю! Сама ты мужика найти не можешь!
— Потому что не ищу! Мне мужик не нужен! Мне одной хорошо!
Валентина Петровна крутила в пальцах серебряную брошку — подарок покойного Геннадия к серебряной свадьбе.
Надевала ее только по особым случаям. А сегодня случай был из особых: дочке стукнуло тридцать пять, и терпению матери тоже пришел конец.
За окном моросило. Листья размокали в лужах, город затягивало серой пеленой.
Валентина Петровна поглядела на часы — полседьмого. Алиска должна припереться к семи.
Стол накрыт, торт куплен, и главное — договорилась с Николаем Михайловичем.
Николай Михайлович Зотов заведовал отделением в больнице, овдовел три года назад, детей не нажил.
Тетя Клава его расхваливала: мужик что надо, ищет спутницу. Валентина Петровна с ним на прошлой неделе встречалась в кафе возле больницы.
Понравился: одет аккуратно, говорит степенно, за очками глаза умные. На знакомство с Алиской согласился сразу.
Звякнул звонок. Ровно семь.
— Мамуль, я! — донесся усталый голос из прихожей. — Прости, что задержалась.
Невеста одна измучила до см..ерти. У нее завтра венчание, а она все лицо перекраивает…
Алиса умолкла, увидев свечи на столе. Плащ сбросила на пол, сапоги стянула и уставилась на мать.
— Это что такое? Мам, ты ж знаешь — дни рождения я не справляю.
— Знаю, — Валентина Петровна заулыбалась виновато. — Но тридцать пять — не шутки. И потом, сюрприз у меня для тебя.
Алиса прошлась по комнате, окинула стол недобрым взглядом. После дня с капризной невестой хотелось одного — завалиться в постель с книжкой.
Но мать, видать, старалась.
— Какой еще сюрприз?
— Погоди маленько. Поешь сначала. Пельмени твои любимые наварила.
Алиса села за стол, взяла вилку. Есть не хотелось. Мать суетилась, пельмени накладывала, в глаза не смотрела.
За тридцать пять лет Алиса научилась эти сигналы читать как открытую книгу.
— Мам, выкладывай. Что натворила?
Валентина Петровна половник отложила, села напротив. В глазах блеск странный.
— Алисочка, я ж тебя люблю. Именно потому и… Хочу, чтоб счастливая была.
— Я и так счастливая.
— Какая там счастливая! — вспыхнула мать. — Одна как перст в пустой квартире!
Работа, работа — и что дальше? Посмотри на себя! Красавица, умница, руки золотые, а живешь как в монастыре!
Алиса почувствовала, как внутри забурлило. Эти разговоры повторялись месяцами.
Она объясняла терпеливо: работа интересная, клиенты хорошие, жизнь налажена.
Валентина Петровна будто глухая.
— Мам, сто раз уже говорили. Мне хорошо. Дело любимое, деньги неплохие, друзья…
— Друзья — не семья! Деньги — не дети! Алиса, тебе тридцать пять! Часы тикают!
Алиса сжала кулаки. «Часы тикают» — эта фраза преследовала ее пять лет. Мать произносила ее так, словно в квартире заложена бомба.
— И что ты предлагаешь? За первого встречного замуж выскочить?
— Не за первого, — оживилась Валентина Петровна. — Сюрприз мой как раз об этом. Познакомилась я с человеком замечательным.
Николай Михайлович, врач, пятьдесят лет, овдовел. Тетя Клава рекомендовала — золотой мужик.
Алиса медленно вилку положила. Что-то внутри оборвалось.
— Мам, ты что сделала?
— Пригласила познакомиться. Минут через десять придет. Алисочка, не хмурься так! Просто поговорите. Он интеллигентный такой, начитанный…
— Ты привела незнакомого мужика в мой день рождения? Без спросу?
— Да что ты сразу кипятишься! Я ж для тебя стараюсь! Думала, порадую…
— Порадуешь? — Алиса встала, голос задрожал от ярости. — Свидания втемную — это радость?
— Какие свидания! Знакомство просто! — Валентина Петровна всплеснула руками. — Господи, как ты все переворачиваешь! Я семью тебе хочу!
— А я не хочу! — заорала Алиса. — Понятно? Не хочу!
Валентина Петровна остолбенела. Алиса за всю жизнь на нее не кричала.
— Как можно семью не хотеть? — прошептала мать. — Эгоистка ты! Только о себе думаешь!
— Эгоистка? — Алиса засмеялась истерически. — А кто о несуществующих внуках мечтает? Кто жизнь мне портит своими поисками женихов?
— Я о твоем счастье думаю! Женщина рожать должна! Природа такая!
— Чья природа? Моя или твоя? Хочешь внуков — сама рожай!
Валентина Петровна всхлипнула, за сердце схватилась.
— Как ты так можешь! Я всю жизнь тебе отдала, а ты…
— Отдала или меня переделать пытаешься? — Алиса не могла остановиться. — Мам, ты хоть раз спросила, чего я хочу? Нет! Ты решила — замуж и детей, и теперь меня принуждаешь!
— Не принуждаю — помогаю! Сама ты мужика найти не можешь!
— Потому что не ищу! Мне мужик не нужен! Мне одной хорошо!
— Одной не бывает хорошо! — рыдала Валентина Петровна. — Противоестественно это! И что людям скажу? У всех дети пристроены, внуки есть, а у меня дочка — старая дева!
— Старая дева? — Алиса побледнела. — Значит, дело не во мне, а в том, что перед соседками стыдно?
Зазвонил звонок. Обе замерли.
— Николай Михайлович, — прошептала мать.
— Иди открывай своему Николаю Михайловичу, — процедила Алиса ледяным тоном. — Объясни, что зря ехал. А я ухожу.
Она схватила плащ, к двери кинулась. Валентина Петровна за ней.
— Алиса, не уходи! Хоть поздоровайся с человеком!
— Нет. И больше таких сюрпризов не устраивай. Никогда!
Алиса дернула дверь — на пороге стоял мужчина средних лет в темном пальто, с букетом роз в руке. Увидев ее взъерошенную, в домашнем, он растерянно улыбнулся.
— Добрый вечер. Вы, наверное, Алиса? Я Николай Михайлович, Валентина Петровна обо мне рассказывала…
— Рассказывала, — отрезала Алиса, натягивая плащ. — Только забыла уточнить, что я в курировании не нуждаюсь.
— Простите, я не понимаю… — Николай Михайлович смущенно переступил с ноги на ногу.
— А понимать нечего, — Алиса протиснулась мимо него к лестнице. — Мать решила меня пристроить. Без моего согласия.
— Алиса! — закричала из квартиры Валентина Петровна. — Как тебе не стыдно! Человек цветы принес!
— Пусть сама их понюхает! — бросила Алиса через плечо и побежала вниз по ступенькам.
Николай Михайлович остался на площадке с букетом, растерянно глядя то на захлопнувшуюся дверь подъезда, то на заплаканную Валентину Петровну.
— Простите, Николай Михайлович, — всхлипывала та. — Не знаю, что на нее нашло. Обычно она такая воспитанная…
— Ничего страшного, — пробормотал врач, протягивая ей розы. — Бывает. Может, в другой раз…
Алиса выскочила, хлопнув дверью. Мать осталась рыдать в прихожей, а за дверью надрывался звонок.
На улице Алиса поймала такси, поехала к Маринке. Всю дорогу тряслась — не от холода, от ярости с обидой. Как мать могла? Как могла эту унизительную комедию устроить?
У Маринки выговорилась, чуть успокоилась. Домой вернулась за полночь. Квартира встретила холодом и тишиной — мать.
Утром проснулась разбитая. Голова трещала, горло саднило, в носу заложило. К обеду стало ясно — заболела серьезно. Клиентов отменила, в постель завалилась.
К вечеру температура под сорок подскочила. Алиса в бреду лежала, сквозь жар чудилось — кто-то в комнату заходит, чай ставит, одеяло поправляет. Глаза открыла — мать над ней склонилась.
— Как себя чувствуешь?
Алиса отвернуться хотела, но сил не было. Мать постаревшая какая-то, осунувшаяся.
— Плохо.
Валентина Петровна кивнула, подушки поправлять стала. Потом лекарство принесла, пить заставила. Алиса таблетки проглотила, снова в сон провалилась.
Три дня так продолжалось. Валентина Петровна тенью ходила — кормила, поила, белье меняла. Говорили мало, но Алиса материнскую заботу в каждом движении чувствовала.
На четвертый день жар спал. Алиса в постели села, поесть смогла. Валентина Петровна бульон куриный принесла, на краешек кровати присела.
— Мам, спасибо. Что ухаживала.
Мать кивнула, глаз не поднимая.
— Поговорить нам надо. Серьезно.
— Знаю. Понимаю все. Прости.
— Мам, не в прощении дело. Мы друг друга не понимаем. Ты думаешь, знаешь, как мне лучше. А я объяснить пытаюсь — у меня другие представления о счастье.
Валентина Петровна заплаканные глаза подняла.
— Как без семьи счастлива быть можешь? Не понимаю.
— Попробуй понять. Мам, я каждое утро с радостью встаю — на любимую работу иду. Красоту создаю, женщинам помогаю себя привлекательными чувствовать. Друзья у меня есть, увлечения, планы. Мне хорошо, мам. Честное слово.
— Но дети…
— Не все женщины детей рожать должны. Мне не хочется. Совсем. Это не значит, что ненормальная я или эгоистичная. Просто путь у меня другой.
Валентина Петровна всхлипнула, Алису обняла.
— Прости. Так боялась одна остаться…
— Не останешься. Только перестань меня переделывать.
Сидели обнявшись. Алиса чувствовала, как в груди обида застарелая тает.
— А может, — осторожно промолвила Валентина Петровна, — внуки все-таки будут когда-нибудь? Современные женщины и в сорок рожают. Жизнь такая непредсказуемая… Просто ты еще не встретила того самого.
— Может быть, — улыбнулась Алиса. — Но не ищи мне его, ладно? Если встречу — сама пойму.
Валентина Петровна кивнула. Похоже, наконец они поняли друг друга.
Вынужденный переезд к свекрови