— Выбирай, я или он, — мама смотрела на Валентина злобно. И сын понимал, она не шутит.
— Я мог тебе не рассказывать, — недовольно пробурчал сын. — Ты меня поддержать должна.
— В чём? Он бросил нас, отказался. Ты ему был не нужен. А теперь что изменилось?
— Он понял, что совершил ошибку.
— Угу, так в зале суда говорят. Надо было мне посадить его тогда.
Клавдия родилась и выросла в деревне. Зимой основная ее забота — школа, летом -помощь отцу и матери со скотиной и на огороде. Дел в своем доме с печным отоплением всегда было достаточно. Другого отопления в те года и не было. Из развлечений — библиотека с разрешенной литературой и танцы в клубе по субботам под надзором кого-нибудь из учителей.
«Не жизнь, а тоска», — думала Клава и вздыхала.
— После школы уеду в город, — делилась она с подружками. — Годик осталось потерпеть, и уеду, в люди выбьюсь, буду в кафе ходить и по набережной гулять в красивом платье и туфельках.
— Ага, мать-то тебя отпустит?
— А кто ее спрашивать будет?! — равнодушно отвечала Клава. — Убегу, и пусть ищут.
Подруги только смеялись. Большинство выпускников школы оставалось в деревне. И не потому, что в город не хотелось. Хотелось, и еще как. А потому, что так было принято.
«Где родился, там и пригодился», — частенько говорила мама Клавы.
Скучные дни сменяли друг друга до тех пор, пока в деревне не появился молодой мужчина, прикомандированный из города.
Деревенские девушки, вздыхая, смотрели ему вслед. На автомобиле, статный, в костюме. Местные парни были ему не ровня, это понимали все. И Клава была в их числе…
Константин никого не замечал кроме Клавы. На нее он смотрел по-особенному долго, растягивал губы в улыбке и даже позвал на речку. Никто бы из девчонок не отказался. И Клава не отказалась.
Отношения завязались быстро, роман был бурный. Клава не спала ночами, мечтала о том, что Константин ее заберет в город…
Через месяц Клава поняла, что беременна. Счастливая она прибежала к Косте на работу. Бросилась ему на шею.
— У меня отличная новость! — кричала Клава. — Ты станешь папой! Я беременна.
Константин, вопреки ожиданиям несовершеннолетней девушки, убрал ее руки от себя. Молча взял под локоть и вывел из здания.
— Ты что делаешь? Ты в своем уме? Опозорить меня решила? — шипел мужчина.
Клава отшатнулась, улыбки на ее лице уже не было.
— У меня семья в городе, меня тут через неделю не будет.
— Как семья? А я? Как же я? — зашептала девушка.
— А ты… Избавься от обузы… — он полез в карманы, вытащил деньги, сунул в руки Клавы.
Вспоминать Клавдии было тяжело, как пережила позор она и ее семья.
Клава родила сына, назвала Валентином, в честь своего отца, отчество тоже дала от отца своего. И рос у нее Валентин Валентинович. Позор забылся, пережился.
Клава так и не вышла замуж. Жила для сына. От мечты уехать в город и гулять в красивом платье на каблучках по набережной пришлось отказаться.
Сыну Клава рассказала правду: есть отец, в городе, но он отказался от нас. Поэтому искать, пытаться с ним связаться нет смысла.
Конечно, она тогда могла соврать. Но стоило ли? В деревне каждый знал ее историю, и только ленивый не пересказывал ее…
С того момента прошло 30 лет.
— Он сам меня нашёл, — тихо повторил Валентин, отворачиваясь к окну. — Вышел на меня через соцсети. Написал… Сказал, что я единственный наследник, у него только девочки… А я сын, мама, понимаешь? У меня свои дети скоро будут, и я хочу, чтобы они знали и бабушку, и дедушку.
Клава сжала руки в кулаки.
— А жена его знает? Дети?
— Нет. Наверное, нет. Я не знаю, мама, но это не так важно…
Она резко поднялась, задвинула табуретку под стол.
— А что ты хочешь от этой встречи, сын? Объятий? Любви? Денег?
— Я хочу узнать, что он за человек, мама. Это мой отец, и я ни разу не искал с ним встречи, но сейчас я хочу, понимаешь?
Клава подошла к плите, открыла крышку кастрюли, будто искала там ответ. Пар вырвался в лицо, глаза заслезились.
— Он тебя бросил, Валь. Это нельзя забывать. Он предал, сбежал. Где был раньше? Сколько слез я пролила! Бабушка твоя за неделю поседела, дед слег на неделю…
— Мам…
— А теперь он старый. Наследника у него нету. Пожалеть его нужно, да? Понять, простить?
А он нас пожалел, когда бежал, сверкая пятками.
— Мам, я все понимаю, — вздохнул Валентин. — Но мне нужно его увидеть!
— Делай, как знаешь! — губы Клавдии задрожали. — Но, если ты с ним встретишься, ко мне больше не приходи.
Сын ушел, а по щекам матери побежали слезы обиды. Она всю себя отдала единственному ребенку, ночами не спала, против всех пошла, замуж так и не вышла. Всё ради него.
А он сейчас просто отказался от нее. И ради кого? Ради того, кто их бросил и не вспоминал тридцать лет?
Прошла неделя, от сына не было никаких известий, он не появлялся. Клавдия места себе не находила. Она сама съездила к Вале, но его дома не оказалось.
— Здравствуйте, — невестка встретила свекровь спокойно. — Валя на работе задерживается. Проходите.
— Спасибо, но я не буду заходить… Он встречался с отцом?
— Я не знаю, Клавдия Валентиновна. Но хотите — спрошу. Он вам перезвонит.
— Нет, передай ему, если встретится с отцом, то с внуками тоже пусть папочка сидит, — Клавдия показала на живот невестки и ушла.
Прошла еще неделя. Валентин не звонил, не приходил, словно выбирал между отцом, которого никогда не знал лично, и матерью, которая ради него поставила крест на своем женском счастье.
— Клав, а что это твой-то сын с каким-то мужиком в кафе в райцентре сидел? Я чуть со стула не упала — как две капли похожи! Только у того волосы седые. Смеялись что-то, обнимались, да потом пошли куда-то.
Клава не ответила. Только побледнела. Поблагодарила — и пошла домой. Шла медленно. В груди жгло от боли.
Вечером Валентин пришёл, без слов сел за стол.
— Я знаю, — негромко сказала мать. — Зачем ты здесь? Твоя жена тебе передала?
— Ты долго будешь обижаться, мама?
— Обижаться? Ты предал меня! Как он! Тебе в этом доме больше не рады.
Валентин молча встал и вышел, он прекрасно знал мать. Ей нужно принять, остыть, потом можно будет поговорить.
К вечеру субботы Клава уже не ожидала гостей. Села на лавку возле дома, укуталась в платок, как из-за поворота вышел мужчина. Медленно, опираясь на трость, сгорбленный. Она узнала его сразу.
— Здравствуй, Клава, — он присел рядом на лавку.
Она молчала. Клава представляла такую встречу, но много лет назад. Думала, что всё ему сразу простит, когда он вернется. Но не сейчас.
— Клава, я не мог раньше, не мог. Тогда годы такие были, а у жены влиятельный отец. Я любил тебя, честно. Просто испугался за тебя и за себя.
Клава усмехнулась, а Константин продолжил:
— Я всегда хотел познакомиться с сыном, воспитывать…
— Опоздал ты с воспитанием.
— Опоздал, но ты тогда бы и не позволила. А теперь он взрослый, сам может решать.
Клава медленно встала. Голос был хриплым:
— А ты знаешь, сколько раз я проклинала тот день? Сколько раз сын спрашивал, кто его отец, а я рассказывала?
А теперь ты что хочешь? Ты бросил нас тридцать лет назад, ты не позвонил ни разу. А теперь что хочешь от Вали? На старость лет себе помощника нашёл?
— Я не прошу помощи, сам хочу помочь. Тестя давно нет, а сына ты воспитала хорошо. Умный, честный, добрый. Ты вырастила настоящего мужчину. Я горжусь, что он мой сын. Хоть и не заслужил.
— Зачем пришёл?
— Чтобы ты знала. Я не забыл. Я не смогу ничего изменить, но хотя бы правду сказать смог.
Они молчали.
— Ладно, — вздохнула она. — Я тебя услышала, но видеть больше не желаю.
Он кивнул.
Прошло три месяца. Клава не разговаривала с сыном. Соседки шептались: мол, обиделась, гордая, а она по ночам прижимала к себе детское одеяльце. То самое, что сшила, когда Валентин был младенцем. Сердце разрывалось, но гордость не пускала сделать первый шаг.
Когда позвонила невестка и тихо сказала: «Клава Валентиновна, у нас девочка. Всё хорошо», — Клава тут же побежала к автобусной остановке.
В палате было светло. Маленькая розовая крошка спала в прозрачной люльке. Валентин стоял у окна, обернулся и остолбенел.
— Мама?.. Ты пришла?
— Она ведь… моя внучка.
Валентин подошёл, обнял её.
— Мам, я должен тебе сказать… Мне не нужны его деньги. И наследства не надо.
Я не оправдываю его поступок, но с внучкой разрешу видеться. И в гости буду звать на праздники.
Клавдия не ответила. Долго смотрела на внучку, потом на сына и на невестку.
Она поняла, что Валя не должен выбирать. Константин навсегда останется его отцом, а она всегда будет мамой. А вот кто ему ближе, пусть сам решает.
В ту секунду всё стало на свои места. И обида, и боль ушли.
Пленница пустыни (Часть 4)