— А сейчас тебе что не нравится? – возмущенно спросила Аня.
— Все мне нравится, — проворчал Коля. — Сначала деньги на вещи тратит, потом перед шкафом рыдает, куда это все повесить, а потом ныть начнет, что выгулять обновку надо!
— Так! Коля! – воскликнула Аня. – Ты сам мне пятнадцать тысяч дал!
— Ну, дал! – согласился Коля. – Я ж тебя люблю!
— Ты это так говоришь, будто сам не веришь, — нахмурилась Аня.
Коля состроил одухотворенное лицо, натянул улыбку и произнес:
— Очень сильно тебя люблю! Рад, что ты купила то, что тебе понравилось! – потом маска слетела, и он добавил: — Так, нормально?
Аня скептически посмотрела на мужа:
— Допустим…
— Эх… — Коля потянулся в кресле и облокотился на другой подлокотник. – Ну, что там еще?
— А вот! – Аня вынула из пакета очередную покупку: — Блузка! Правда, красивая!
— Безумно… — ответил Коля равнодушным тоном.
— Ты просто невозможен! – воскликнула Аня. – Я тут с тобой радостью делюсь, а тебе все равно!
— Аня, я рад, что ты рада! Это как в том анекдоте: «Заяц, я тебя уважаю, но искусства твоего не понимаю!» Так и тут!
Что я могу понять в платьях, блузках, сумках? – Коля с кряхтением перевалился на другой подлокотник. – Ты счастлива, а мне другого не надо!
— А я же и тебе купила! – воскликнула Аня, ныряя в другой пакет. – Вот! Галстук!
Коля спокойно смотрел на жену.
— Тебе нравится? – спросила Аня, не дождавшись реакции.
— Очень, — нейтральным голосом ответил Коля.
— Нет, если тебе не нравится, я назад отнесу, — Аня прижала галстук к груди.
— Мне очень нравится! – Коля протянул руку. – Когда пойдем выгуливать твое новое платье, я и галстук выгуляю!
Аня подала мужу галстук. Коля полторы секунды его рассматривал:
— Пойду к другим в шкаф повешу!
Из другой комнаты Аня услышала снова кряхтение. Улыбка на ее лице появилась сама. Она знала, что поток звуков у Коли еще не закончился.
Коля вернулся назад, с пыхтением сел обратно в кресло и спросил:
— Парад счастья любимой супруги окончен или ты еще со мной хочешь радостью поделиться?
— Поделиться я могу, — ответила Аня с озабоченностью на лице, — а с тобой все в порядке? Ты так тяжело сел!
— Аня, мне сорок два года, у меня не может быть все в порядке! – Коля махнул рукой. – Что ты там еще купила?
Двадцать лет счастливого брака утомят кого угодно! Аня давно стала замечать, что ее супруг ведет себя как-то неправильно. И очень долго не могла понять, что именно ее держит в напряжении.
Логика, предчувствия, ощущения, предположения давали сбой, когда Аня силилась понять.
— Был муж, как муж, а тут вдруг!
Может, и не вдруг, а Аня что-то пропустила?
Хоть на кофейной гуще гадай, но жизнь семьи как-то незаметно стала меняться. Даже не сама жизнь, а эмоциональный фон. Любимый и любящий муж как-то не так стал реагировать на самые обычные вещи.
Единственное, к чему приходила Аня в своих размышлениях, это к скорому разводу.
А что еще могло ждать впереди, если Коля был всегда и всем недоволен? Даже самые простые вещи он делал как бы через силу!
Пересиливал себя, чтобы делать, что должен, хотя по нему было видно, что делать он ничего не хочет вообще!
Мысль о разводе пугала, обескураживала. Приводила в отчаяние! А Аня все старалась понять:
— Когда? Почему? Что случилось? А можно ли все исправить?
И много-много раз она перебирала их семейную жизнь, чтобы понять, что послужило причиной.
Первые тринадцать лет семейной жизни можно было назвать счастливыми без всяких условностей.
Легко и просто Коле с Аней не было, сложностей всегда хватало. Наверное, это их и держало вместе.
Когда они поженились, Коля только на свою первую работу устроился, а Аня доучивалась последний курс. Тут без помощи родителей не обходились, но старались много не просить.
А когда и Аня пошла работать, от помощи родителей отказались полностью.
Первая съемная квартира, вторая. Рождение дочери, потом сына. Ипотека. Бесконечный ремонт с желанием превратить купленную квартиру в тот самый родной дом.
И бесконечный потому, что детей нужно было учить, кормить, одевать, баловать. Да и самим, чтобы с ума не сойти от бесконечной работы, устраивать отпуска с выездом куда-то.
К тринадцатилетней годовщине подошли одновременно с последним платежом по ипотеке. И вот вопрос, чему больше радовались?
Однако последний чек отдельно распечатали и повесили в рамку, как семейную фотографию.
Это был символ того, что теперь не нужно выкраивать деньги на очередной платеж. А можно, наконец, спокойно выдохнуть!
— Не верю! – восклицал Коля. – Ипотека это, конечно, прекрасная возможность! Но как же это непросто!
— Лишний повод для радости! – с улыбкой отвечала Аня. – Дополнительный праздник в году!
— Кстати, о праздниках! – Коля подмигнул. – То, что не потрачено, считай, сэкономлено! Как тратить будем?
— Коля, куда ты спешишь? – рассмеялась Аня. – Давай хотя бы посмотрим, как жить будем без этих платежей!
— Намного лучше! – заверил ее Коля. – Мы теперь можем себе позволить!
Он произнес это настолько многозначительно, что даже уточнять не нужно было, что именно и какое они смогут позволить.
А тут и так понятно было, что еда будет покупаться дороже, одежда – качественнее, развлечения и отдых будут на порядок лучше.
Но Аня не спешила пускаться во все тяжкие. Во-первых, дети, а во-вторых, чтобы платить ипотеку, пахали они сверх всяких норм. Так именно добычу денег Аня решила немного прикрутить.
Отказалась сама от подработки, и мужа заставила поберечь себя и здоровье.
Но даже это позволило ощутить, что достаток в семье стал лучше.
И еще кое-что начало ощущаться острее.
Если можно так выразиться, то сама жизнь!
Наконец-то появилось время, чтобы больше времени уделять друг другу и семье. И вот тут она начала замечать.
Вот только непонятно было, когда это началось? Или раньше этого не было, или раньше просто не замечала.
А замечать стала многое.
В первую очередь Коля стал производить очень много странных и непонятных звуков.
Когда он вставал с дивана или из кресла, он постоянно пыхтел, кряхтел, сопел.
Будто тяжелоатлет рвет штангу с пола. А когда садился, из его груди вырывался стон облегчения.
И вообще, он каждое свое движение сопровождал звуками. А иногда и комментариями. При этом информативности не было вовсе.
Он просто проговаривал, что делал и что собирался сделать. И не в голос, а себе под нос.
Это выглядело примерно так:
— Сейчас пойдем мусор соберем, пакетик завяжем, новый в ведро положим, а потом на мусорку пойдем! – и каждый этап обозначал: — Мусор собрали! Завязываем пакет! Отрываем новый…
И так далее и тому подобное.
Так при каждом наклоне и выпрямлении Коля с силой шумно втягивал воздух, а выпускал его со стоном или кряхтением.
Аня в осадок выпадала от такого звукового сопровождения. Сначала ничего не понимала, потом пришла настороженность, а дальше ее это стало натурально бесить.
Она по звукам, что извергались из Коли, могла на сто процентов сказать, где он и что делает.
Но ни за одно дело Коля не брался, если не выдаст порцию нечленораздельных звуков, описания предстоящего.
Во вторую очередь за Колей было замечено, что у него резко менялось выражение лица на крайне недовольное, если к нему обращались с какой-то просьбой или просто обращались.
Создавалось впечатление, что сидит себе человек, размышляет о чем-то очень важном, а тут его отвлекают от раздумий! Например:
— Коля, кофе будешь? – спрашивала Аня.
Коля поднимал тяжелый взгляд на супругу, долго и пронзительно смотрел. А взгляд его источал неприятие всего, что являлось реальностью.
Серия глубоких вздохов, которые явственно говорили, мол, куда ты лезешь со своим кофе, когда тут судьбы вселенных решаются.
И потом, надменно-раздраженным тоном Коля выдавал:
— Ну, принеси…
А если поступала просьба:
— Коля, надо в магазин сходить!
Сцена взглядов и вздохов завершалась фразой:
— Сейчас схожу!
Потом было кряхтение — это Коля вставал и, с комментарием каждого движения, вплоть до:
— Сейчас наденем правый носок, теперь левый, — Коля собирался и шел в магазин.
И было бы понятнее, если бы после недовольных взглядов, вздохов и комментариев Коля отказывался выполнить просьбу!
Так, нет!
Всегда выполнял! И уроки с детьми, и в магазин, и мусор вынести, и полы помыть, и помочь, и сделать!
А в третью очередь – бесконечное брюзжание по любому поводу. Как будто Коле все на свете не нравилось. Вообще – все!
Если бы ему было семьдесят девять с половиной лет – это выглядело бы гармонично, но было-то ему всего тридцать пять!
Началось в тридцать пять, а продолжалось по сей день.
Несколько лет Аня строила догадки, что с мужем происходит. Думала, что он налево пошел. Следила, проверяла, подлавливала. Результат нулевой.
Думала, что разлюбил ее и детей. Но Коля никогда не отказывался и не отдалялся от жизни семьи.
Предположила даже, что Коля болен. Уговорила пройти медицинское обследование.
Но и тут ничего страшного или критического выявлено не было.
Практически сходя с ума, Аня пошла к маме. Может, ее жизненный опыт поможет разобраться.
— Доченька, я тебя прекрасно понимаю, но ответа у меня нет, — смеясь, ответила Оксана Петровна. – Папа наш точно такой же!
Только у него это началось немного позже. А я в этом варюсь уже лет двадцать. И знаешь, ничего в этом страшного нет.
Хотя для себя я нашла ответ, который меня устроил.
— Мама! Какой? – воспряла Аня.
— Когда у мужчины очень много дел и забот, когда нет времени просто ничего не делать, стареет его душа.
С телом в физическом плане все нормально, оно себя ведет согласно возрасту. А вот душа, как у старика, да и мысли такие же.
То есть, он подсознательно понимает, что нужно кряхтеть, ворчать, бурчать, поэтому так и делает!
А проговаривает свои действия – это что-то вроде памятки, когда у человека с возрастом память слабеет.
— У моего Коли проблемы с памятью? – перепугалась Аня.
— Нет, — покачала головой Оксана Петровна. – Просто он чувствует потребность, чтобы все проговаривать!
Аня старалась принять такую версию, но она не казалась ей разумной.
— Дочка, — Оксана Петровна положила руку Ане на плечо, — ты лучше поговори с Колей! Он, наверное, сам не замечает.
Папа твой не замечал, пока я не сказала. А потом мы веселились, когда он снова начинал впадать в «старость».
Аня все собиралась поговорить с мужем, но все как-то не решалась. А тут, хвастаясь покупками, да под настроение, решилась.
***
— Вот именно, Коля, сорок два, а не девяносто! – серьезным тоном произнесла Аня. – В этом возрасте многие жизнь заново начинают, а ты ведешь себя, как старый дед!
Кряхтишь, брюзжишь, кашляешь, ворчишь! Мне иногда кажется, что ты развалишься, если встанешь или сядешь неаккуратно!
— Чего? – воскликнул Коля. – Как я себя веду?
— А вот так, как деды на завалинке! – Аня повысила голос.
— Серьезно? – Коля насторожился. – А продемонстрируй!
Аня, используя весь свой актерский талант, повторяя все действия и звуки с коронными словечками села в соседнее кресло, а потом с него встала и прошлась по комнате.
Коля смотрел, выпучив глаза, а потом начал хохотать.
— Что, серьезно? – утирая слезы, спросил он.
— В точности! – улыбаясь, ответила Аня. – А еще за спину держишься и ноги подволакиваешь!
Коля снижал градус веселья, пока на его лице не появилась грусть.
— А ведь мой отец так же себя вел, — произнес он, наконец. – Вроде, не старый еще, а ведет… Слушай, Ань, как я успел так состариться? Когда?
— Не знаю, Коля, — Аня пожала плечами. – Может, ты не состарился, а просто устал?
— Не сказал бы, — задумался Коля. – Оно как-то само так получается, поэтому и думаю, что состарился, хотя…
С той поры Коля старался контролировать свое поведение. А то еще сдадут его в дом престарелых годам к пятидесяти! Хотя, когда забывался, снова начинались кряхтения.
Но тогда уже Аня говорила:
— О! Опять заработала фабрика странных звуков!
Коля спохватывался, улыбался и возвращал контроль. Но фабрика запускалась все чаще и чаще.
Видимо, это закономерный этап в жизни мужчины, когда у него прорывается наружу молодой старик.
Воспитала мужа под себя