Ирина с мужем переехали в свой дом в пригороде три года назад. Дом был старенький, но с добротным фундаментом, просторным участком, где раньше, судя по всему, росло всё: от фасоли до малины. Старые хозяева уехали на ПМЖ в Болгарию, а Ирина с Пашей решили: хватит им в тесной трёшке с соседями-курильщиками и видом на стройку. Здесь было воздух, сад, тишина — мечта.
Поначалу всё шло хорошо. До тех пор, пока рядом не поселилась сестра Паши — Лена со своим мужем Кириллом. У тех как раз всё накрылось: съёмная квартира подорожала, а в ипотеку им не дали — то ли доход нестабильный, то ли кредитная история подмочена. Лена прибежала к брату, почти плача:
— Паш, ну ты же знаешь, мы же не навсегда! Мы участок у родителей пока в порядок приведём — и съедем. Нам бы пока комнатку. Ты же знаешь, мы не конфликтные!
Ирина тогда сразу почувствовала подвох. Комнатку? В их доме?
— А как же у родителей поживёте? — осторожно спросила она.
— Ой, мамка с папкой со своей собакой не выносимы. Мы же не уживёмся. Да и Кириллу надо интернет нормальный, а там глушь, — отмахнулась Лена.
Паша, как и положено брату, согласился быстро. Проблема решилась за вечер. Через два дня Лена с Кириллом уже обжили комнату на втором этаже, а через неделю поставили свой чайник, мультиварку и кофемашину на кухне.
— Мы тут чуть-чуть… Чтоб не бегать туда-сюда, — прокомментировал Кирилл. — Ну и Лене неудобно с утра всех будить своими завтраками.
Ирина хотела возразить, но Паша лишь кивнул ей: «Потерпим. Пока».
Сначала это действительно казалось временным. Лена ходила тихо, часто сидела за ноутбуком, говорила, что берёт заказы — она дизайнер. Кирилл поначалу выходил на веранду с ноутом, проводил зумы, махал соседям. Только вот, с каждым днём у Ирины появлялось всё больше сомнений, работают ли они вообще.
В выходные Лена спала до полудня. На кухне постоянно кто-то был — то Лена раскладывает свои масла для ароматерапии, то Кирилл стряпает себе пельмени прямо в полночь.
— Ир, ну ты же не против, если я в морозилке свой шпинат оставлю? А то у вас, честно, только полуфабрикаты и лёд для компота, — с ухмылкой как-то сказала Лена. — У нас-то с Кирюшей питание осознанное.
— Да не вопрос… — сжалась Ирина.
Прошёл месяц. Потом второй. Кирилл так и не вышел на нормальную работу, зато в доме появилось множество «хозяйственных дел», которые он не спешил выполнять. Например, обещал починить забор. А потом сказал, что пилы нет.
— Купите пилу, и я всё сделаю, — пожал плечами.
— Мы ж не планировали пилу покупать, — сдержанно ответила Ирина. — Думали, ты возьмёшь у отца. Он же строитель.
— Да ну его… Он жмот. А пила — разовая покупка. Купите — пригодится.
Но и купленная пила так и осталась валяться в кладовке. Кирилл к забору больше не подходил.
— Ты поговори с ним, — шептала Ирина мужу. — Ну невозможно же. Они даже бельё своё начали в нашей машине стирать. У меня полотенца после них пахнут каким-то ладаном!
— Да я говорил. Он вроде обещал меньше стирать.
— Это не «меньше». Это — два раза в день. А когда я хотела поставить свою машинку на отжим — Лена мне прямо сказала: «Подожди, у нас режим».
Однажды в субботу Ирина вернулась с рынка, привезла три ящика огурцов на засолку. Тяжело было, но она не хотела просить Лену помочь — той бы это всё равно показалось «воплощением патриархального быта».
Когда огурцы вымыты, банки простерилизованы, и кухня готова к «бою», Лена вдруг заглянула.
— О, ты огурцы солишь? А можешь мне пару баночек отлить? Мы-то этим не занимаемся, но вдруг пригодится. Зимой, например, к картошечке.
Ирина аж присела на табурет.
— Лена, я ж на себя рассчитала. Тут и на салаты, и в подарок подружкам…
— Ир, ну ты же добрая. А нам самим солить — это возиться. Ты же умеешь, у тебя хорошо получается.
— У меня и времени нет на чужое. Ты ведь сама всё занята…
— Ну да. Клиенты требуют. А ты ж дома. У тебя всё под контролем.
— Я не дома. Я — хозяйка. И у меня своя работа. И вообще — с какого перепугу я должна вас кормить своими заготовками?
— Ну чего ты… Ты как-то ожесточилась. Не похожа на себя.
В этот момент зашёл Кирилл и громко сказал:
— Ир, ну ты чё, жадничать начинаешь?
Это был первый раз, когда Ирина сорвалась.
— А вы не обнаглели, ребята? Вы тут живёте бесплатно, светом и водой пользуетесь, ничего не платите, за собой не убираете, забор обещали — не сделали. Ещё и в банках моих хозяйничать хотите?
Паша в это время чинил кран в ванной. Он услышал последние фразы и спустился вниз.
— Что за шум?
— Ирочка считает, что мы обнаглели, — с милой улыбкой сказала Лена. — Просто попросила у неё пару баночек, а она с ума сошла.
— Паш, скажи уже что-нибудь, — голос Ирины дрожал.
— Ир, ну чего ты? Не стоит так из-за пары банок…
— Не из-за банок, Паш! А из-за того, что мы их тут держим на шее, а они уже претендуют на соленья, как на свою долю!
Лена вспыхнула:
— Мы не претендуем! Просто хотели чуть-чуть. С тобой стало неприятно. Словно в чужом доме…
— Так может, уже пора в свой? — съязвила Ирина.
Но уходить Лена с Кириллом не собирались. Напротив, они стали вести себя холоднее, замкнулись, перестали здороваться по утрам. Появился ледяной тон в голосах, стук посуды, шорох дверей.
Прошла ещё неделя. А потом ещё.
— Мы ведь семья, — сказал однажды Паша, глядя в окно. — Разве не должны мы помогать своим?
— А где граница? — тихо ответила Ирина. — Где заканчивается помощь и начинается паразитизм?
Следующее утро началось с визита тёти Лиды — маминой сестры. Та приехала на автобусе с авоськой пирогов и набором сплетен. Но кроме болтовни, у неё была ещё одна миссия.
— Ирин, ну как ты там? Паша сказал, что у вас Лена с Кирюшей пожилищно обосновались. Но вы держитесь, да? Мы-то все понимаем, что вам сложно, — подмигнула Лида.
— Сложно не то слово, — вздохнула Ирина, — я себя тут не как хозяйка чувствую, а как в общежитии. То полотенца в ванну тащат, то подслушивают разговоры, то «одолжи оливковое масло».
— А Пашка что? Под каблуком у сестры?
— Он — между. Пытается не ссориться. Уходит в дела, в ремонт, всё откладывает разговор. А мне уже невыносимо.
Лида похлопала её по плечу:
— Знаешь, Ирочка, бывают родственники, а бывают «родственнички». Эти умеют только тянуть. Не стесняйся ставить границы. А если надо — и двери.
Тем вечером Ирина зашла на кухню и увидела, как Кирилл ковыряется в её кастрюле с борщом. Половник в одной руке, телефон в другой. Он фотографировал и, кажется, выкладывал в сторис с хэштегом #едакакудома.
— Кирилл, можно спросить, ты зачем борщ мой в Инстаграм выкладываешь?
— А чё такого? Красиво же. Да и у меня сейчас рубрика — «Жизнь на свежем». Типа мы такие: натуральные продукты, дом, сад.
— Ты же знаешь, я не люблю, когда моё в интернет тащат. И борщ — это моё. Ты даже не спросил.
— Ир, ну ты как маленькая… Что тебе, жалко лайков?
— Мне — жалко уважения. К себе.
Кирилл закатил глаза и вышел, буркнув: «Вот из-за таких как ты у нас деревни вымирают».
На следующий день Ирина обнаружила, что банки с вареньем, которые она поставила в кладовку, разложены по верхним полкам. Несколько банок — с уже сорванными крышками.
— Это кто? — почти закричала она.
Лена зашла как ни в чём не бывало:
— Мы попробовали. Там же абрикосовое. Кирюше не зашло, но я себе чуть-чуть оставила. Ты ж не будешь против?
— А спросить?
— Ир, ты всё принимаешь так болезненно… Ну, не убудет. Ты же столько заготовила. Ты же всё равно делала это «для дома», а мы пока тоже часть дома.
— Нет, Лена. Вы — гости. И гости, между прочим, обычно спрашивают.
— Вот и начинается… Всё бы тебе командовать. А мы, значит, без рта сидеть должны?
Ирина не выдержала. Села вечером с Пашей, налила себе чаю и смотрела на мужа так, что у него лицо стало виноватое ещё до начала разговора.
— Паш, ты понимаешь, что они у нас полгода живут?
— Ну да…
— И за эти полгода не было даже предложения хоть за свет заплатить. Они едят мои заготовки, пачкают мою кухню, Лена заняла мой стеллаж в ванной — там теперь её бутылочки и крема. А мне даже шампунь поставить некуда. Я хочу жить в своём доме. С тобой. Без них.
Паша долго молчал, потом сказал:
— Но у Лены же ситуация… Там родители — невыносимо. А снимать — дорого. Ты же сама знаешь.
— А что я должна выбирать? Жизнь в доме с постоянным напряжением? Мне плохо. Каждый день.
Он отвёл глаза.
— Я поговорю с ними.
— Когда?
— На выходных. Не хочу сейчас. Кирилл вроде что-то начал делать в саду.
Ирина чуть не засмеялась. В саду Кирилл «работал» уже третий месяц — он всё расставлял декоративные камни, потом вдруг решил, что нужно высаживать мяту, потому что «это же модно и экологично».
— На выходных, — сжала зубы Ирина. — Хорошо.
Но выходные прошли, и ничего не изменилось. Зато появилась новая тема: Лена решила, что неплохо бы провести «маленькую вечеринку» в саду. На день рождения Кирилла. Человек десять. Всё своё — сказала.
— Мы с Кирюшей всё организуем. Только ты, Ир, если не трудно, помоги со столом, а то выносимый ваш столик — весь шатается.
— Лена, у меня свои планы на выходные.
— Да ты просто недоверчивая. Мы ж тихо.
— А если я не хочу никакой вечеринки в своём саду?
— Ну, Пашка же не против. Я с ним говорила. А дом — общий.
Это был момент, когда у Ирины внутри что-то переломилось.
Вечеринку они провели. Стол Ирина не дала. Они вытащили старую доску, поставили на ящики. Утром Ирина вышла — бутылки, бумажные тарелки, огрызки арбуза по всему газону.
И никто, конечно, не убрал.
Когда Ирина вернулась с работы (она всё ещё вела занятия в колледже, вела онлайн-курсы и писала методички), то в доме стоял запах жареного и кофе. А в раковине — гора посуды.
Она пошла в ванну и увидела, что её полотенце висит мокрое. Кто-то им вытерся. Опять.
В этот вечер Ирина легла без ужина. Паша вяло поцеловал её в висок и ушёл досматривать футбол. А она лежала с открытыми глазами, считая трещинки на потолке и думая: Почему я должна ждать? И сколько ещё ждать?
Наутро она сказала:
— Паш, я жду до конца месяца. Потом — ультиматум. Или они съезжают, или я уезжаю к маме. Мне нужны мои стены. Моё пространство.
— Ну ты чего…
— Серьёзно.
Он снова промолчал.
Последняя неделя лета пролетела как в тумане. Ирина и Паша жили будто на разных планетах — он продолжал работать, погружаясь в проекты, а она все больше замыкалась в себе, стараясь сохранить внутреннее равновесие.
Вечером пятницы к ним в дом заглянула тётя Лида. Она снова привезла с собой печенье и порцию непрошеных советов.
— Ну что, Ир, как там обстановка? Ты же говорила, что если ничего не изменится, то…
— Вот именно. Ничего не изменилось, — Ирина села напротив, в глазах усталость и раздражение.
— А Паша?
— Паша не хочет конфликтов. Говорит, что всё уладит, но слова и дела расходятся. Я уже не знаю, что ему важнее — дом или мир ради мира.
— А Лену с Кириллом ты видела? — Лида улыбнулась скользкой улыбкой.
— Каждый день. Сегодня на кухне я обнаружила банку моих маринованных огурцов, открытую и стоящую в холодильнике с пустой этикеткой. Лена взяла, не спросив. А когда я сказала, что это моё, она ответила: «Ну, ты же делаешь это для всех».
— Вот и есть, — кивнула Лида. — Это и есть их позиция: «Мы тут свои, можем». Ты же не хочешь выглядеть «злой тётей»?
— Я уже не знаю, как быть. Всё это чувство, что меня просто используют.
— Это они так, — тётя Лида оглядела кухню, где посуда от вечеринки еще стояла, — хозяйство твоё, а на деле — лавка. А ты себе уж больше думай — не дашь — обидятся. Дашь — будут требовать ещё.
На следующее утро Ирина решила, что больше терпеть нельзя. Она собрала всех за кухонным столом: Пашу, Лену, Кирилла, тётю Лиду и даже соседку Наташу, которая случайно пришла с пирогом.
— Послушайте меня, — Ирина взглянула каждому в глаза, — это мой дом. Ваше здесь временно. Я не хочу, чтобы кто-то чувствовал, что может просто взять и делать всё по-своему без уважения.
— Да что ты хочешь? — Ленка нахмурилась, — Мы же семья! Паша и ты — наши родственники. Ты совсем забываешь, что надо поддерживать друг друга.
— Поддержка — это уважение личных границ. Я не хочу, чтобы мои вещи использовали без спроса. Чтобы здесь устраивали вечеринки без моего согласия. Чтобы я постоянно чувствовала, что живу на чужой территории.
Кирилл хмыкнул:
— Ну да, Ир, тут у тебя своя «феодальная система». Не нравится — уезжай.
Паша опустил голову, словно боясь вступать в спор.
Тётя Лида, пытаясь сгладить напряжение, вмешалась:
— Ребята, давайте жить дружно. Ирина, может, ты слишком жестко? Они молодые, им хочется свободы. Ты же сама такая была.
— Я не такая, — сказала Ирина твердо, — И если не будут уважать меня и мой дом, то и я не смогу оставаться здесь спокойно.
После этого разговора атмосфера в доме стала накалённой. Лена и Кирилл стали ещё более отчуждёнными, а тётя Лида всё чаще появлялась с укоризненными взглядами.
Однажды вечером Ирина заметила, что на кухне кто-то переставил её банки с заготовками. Она открыла одну — и обнаружила, что половина варенья исчезла. На вопрос, кто взял, все молчали.
— Ну и ладно, — сказала Ирина, сжав губы, — если не умеете ценить труд, значит, не для вас он был.
Паша молча помогал ей убирать.
На дворе уже осень, и в саду появились первые заморозки. Ирина уже не жила в мире иллюзий. Она поняла, что настоящего уважения к себе и своему дому добиться непросто.
Вечером, когда гости собрались уходить, Лена вдруг заговорила:
— Ирина, не обижайся, но ты слишком строго всё воспринимаешь. Мы же просто хотели помочь создать уют.
Ирина посмотрела на неё спокойно и ответила:
— Уют создаётся вместе, а не за счёт твоих «помощей», которые больше похожи на контроль.
Лена помолчала, потом саркастично сказала:
— Ну, огурцы берите все. Я себе на зиму воду с лимоном планирую закатывать.
В эту фразу, произнесённую на грани издевки, словно подвели итог долгому конфликту — каждый остаётся при своём, а диалог будто застрял на полпути.
Дом — не крепость, а пространство, где живут чувства и границы. Ирина и Паша знают, что впереди ещё много испытаний, и пока нет простого решения.
Конфликт продолжается. А что выберете вы — смириться или отстоять свои границы? Поделитесь в комментариях.
Кто легко верит – тот скоро раскаивается