Чужой

— Все хорошо, солнышко, — шептала она, качая мальчика. — Тетя Ира просто расстроилась.

— Расстроилась?! — Ирина прошла вслед за ними. — Да у меня жизнь рухнула! Из-за тебя!

Марина крепче прижала к себе рыдающего Костю.

— Больше не подходи к нам, — тихо, но четко сказала она. — Никогда.

Марина Сергеевна услышала звонок в дверь как раз в тот момент, когда Костя уронил тарелку с кашей на только что вымытый пол.

Мальчик виновато поднял глаза — светлые, с рыжеватыми ресничками, совсем не похожие на ее карие.

Четыре месяца прошло с оформления документов, а она все еще ловила себя на мысли, что ищет в его лице собственные черты.

— Мамочка, я нечаянно, — прошептал Костя, сжимая в кулачке ложку.

— Ничего страшного, солнышко, — Марина присела рядом, осторожно забрала ложку. — Сейчас уберем.

Звонок повторился — настойчивый, длинный.

Марина взглянула на часы: половина девятого утра, суббота. Кто мог явиться в такую рань?

— Иди, мамочка, — Костя потянул ее за рукав. — А я тут посижу тихонько.

«Мамочка». Каждый раз это слово отзывалось в груди сладкой болью. Марина поцеловала сына в макушку — волосы пахли детским шампунем — и пошла открывать.

За дверью стояла Ирина Викторовна с пакетом в руках. Подруга выглядела взвинченной: румянец на щеках неестественно яркий, пальцы теребили ручки пакета.

— Привет, — Ирина шагнула в прихожую, не дожидаясь приглашения. — Я тут мимо проходила, решила заглянуть. Как дела у новоиспеченной мамочки?

В голосе звучало что-то такое, от чего Марина насторожилась. Словно Ирина произнесла «мамочки» сквозь зубы.

— Проходи, — Марина отступила в сторону. — Костя завтракает, мы как раз…

— О, а где же наш герой? — Ирина прошла на кухню, оглядывая разлитую кашу и виновато притихшего мальчика. — Хулиганишь уже?

Костя прижался к Марине. Она обняла его за плечи — хрупкие, под тонкой футболкой прощупывались острые лопатки.

— Просто тарелка выскользнула, — мягко сказала Марина. — Бывает.

— Конечно, бывает, — Ирина поставила пакет на стол. — Я вот печенье принесла. Думаю, мальчишки сладкое любят? Все мальчишки любят.

«Все мальчишки». Марина уловила странную интонацию — словно Ирина говорила не о Косте конкретно, а о мальчишках вообще.

— Спасибо, — Марина присела возле сына с тряпкой. — Костя, поблагодари тетю Иру.

— Спасибо, тетя Ира, — послушно проговорил мальчик, но к Ирине не пошел.

Ирина села за стол, принялась разглядывать кухню. Взгляд ее скользил по новым детским тарелкам, по рисункам на холодильнике, по фотографии в рамочке — Марина с Костей в парке аттракционов.

— Быстро ты все обустроила, — заметила Ирина. — Даже не верится, что еще полгода назад у тебя тут кошки не было.

— Время действительно пролетело незаметно, — Марина вытерла пол, встала. — Хочешь кофе?

— Не откажусь. — Ирина взяла в руки рамку с фотографией. — Хорошо получились. Правда, сын на тебя не очень похож.

Марина замерла у плиты. В словах подруги не было ничего обидного — констатация факта, не более. Но почему-то кольнуло.

— Мы же не родственники, — спокойно ответила она.

— Да я помню, помню, — Ирина махнула рукой. — Просто привыкнуть сложно. Обычно дети на родителей похожи, а тут…

Ну да ладно, главное, что документы все оформили нормально. Небось кучу справок пришлось собирать?

— Довольно много, — Марина поставила турку на огонь. — Но оно того стоило.

— Конечно, — Ирина кивнула чуть слишком энергично. — Так проще, чем самой…

В смысле, быстрее получается. Не надо девять месяцев ждать, токсикоз переживать. Взял готового — и все.

Марина обернулась. Подруга улыбалась, но улыбка какая-то ненастоящая.

— Ира, ты что-то не то говоришь, — тихо сказала Марина. — Усыновление — это не «взял готового». Это тяжело, сложно.

— Да я не то хотела сказать, — Ирина замахала руками. — Просто у меня сегодня настроение не очень, — она отвернулась к окну.

Ирина уже пять лет замужем, дети не получались. Обследования, врачи, попытки — все впустую.

Наверное, трудно видеть чужое материнское счастье, когда собственное не складывается.

— Костя, — позвала Марина мальчика. — Иди сюда, покажи тете Ире свои рисунки.

Костя неуверенно подошел, протянул Ирине листок с каракулями.

— Это дом, — объяснил он. — А это мы с мамой. А это собачка. Мама обещала, что мы собачку заведем.

Ирина взяла рисунок, рассматривала молча. Лицо ее было непроницаемым.

— Хорошо рисуешь, — наконец сказала она. — А насчет собачки… может, она передумает?

Костя растерянно посмотрел на Марину.

— Не передумаю, — твердо сказала Марина.

— Ну да, — Ирина отложила рисунок. — Детям ведь нельзя отказывать. Особенно… — Она снова не договорила.

— Особенно что? — Марина почувствовала, как внутри что-то сжимается.

— Да ничего, — Ирина пожала плечами.

Остаток визита прошел в натянутой беседе о погоде и соседях.

Ирина ушла, пообещав «как-нибудь еще заглянуть».

Марина проводила ее до двери и поняла: что-то в их дружбе надломилось. Что-то тонкое и важное дало трещину.

Вечером, укладывая Костю спать, Марина думала о странном разговоре.

— Мама, — Костя потянул ее за руку. — А тетя Ира меня не любит?

Марина замерла. Дети чувствуют такие вещи острее взрослых.

— Почему ты так подумал, солнышко?

— Она на меня как-то странно смотрела. Как будто я… плохой.

Марина прижала сына к себе. Он был теплый, живой, ее родной мальчик.

Неважно, что они не похожи. Неважно, что документы об усыновлении лежат в папке на полке.

— Ты самый хороший на свете, — прошептала она ему в волосы. — И мама тебя очень-очень любит.

Костя уснул, а Марина еще долго сидела возле его кровати.

Следующая встреча произошла через две недели. Марина качала Костю на качелях, когда увидела знакомую фигуру у песочницы.

Ирина стояла одна, наблюдала за играющими детьми. Лицо ее было напряженным, губы сжаты в тонкую линию.

— Тетя Ира! — радостно крикнул Костя, соскакивая с качелей.

Ирина повернулась. Улыбнулась, но как-то неестественно.

— Привет, мальчик, — сказала она. — Как дела?

— Хорошо! — Костя подбежал к ней.

— А у вас с Андреем как? — подошла Марина.

Ирина пожала плечами.

— Андрей опять на работе пропадает. Говорит, завал.

А я думаю — просто домой не хочет идти. Зачем, если дома никого нет.

В последних словах прозвучала такая горечь, что Марина почувствовала укол сочувствия.

— Не говори так, — мягко сказала она. — Ты же есть.

— Я, — Ирина усмехнулась. — Бесплодная жена. А врачи разводят руками.

Костя внимательно слушал, хотя вряд ли понимал смысл слов. Марина взяла его за руку.

— Костя, иди поиграй в песочнице, — предложила она. — А мы с тетей Ирой поговорим.

Мальчик послушно отошел.

— Знаешь, иногда я думаю, — сказала Ирина, не отрывая глаз от Кости. — А генетику-то ты не знаешь. Может, от ал.кого ликов достался. Или еще чего похуже.

Марина вздрогнула.

— Ира, что ты такое говоришь?

— А что? — Ирина повернулась к ней. — Разве неправда? Нормальные родители детей не бросают.

Значит, либо маргиналы, либо больные. А ты растишь, не зная, что получится.

— Костя прекрасный ребенок, — твердо сказала Марина. — И его прошлое меня не интересует.

— Конечно, не интересует, — Ирина усмехнулась. — Потому что тебе все равно, лишь бы материнский инстинкт удовлетворить.

А что из него вырастет — это уже потом разбираться будешь.

Марина почувствовала, как кровь приливает к лицу.

— Давай ты не будешь так говорить о моем сыне.

— О твоем? — Ирина подняла брови. — Он не твой. Он чужой.

— Уходи, — тихо сказала Марина.

Ирина постояла еще несколько секунд, потом развернулась и ушла.

Костя подбежал к Марине, потянул за куртку.

— Мама, почему тетя Ира злая?

— Не знаю, солнышко, — Марина взяла его на руки. — Наверное, ей грустно.

Дома она долго не могла успокоиться. Слова Ирины крутились в голове, причиняли боль. «Чужой». «От ал.кого ликов».

Как можно было так говорить?

Вечером позвонил Андрей, муж Ирины.

— Марина, извини, что беспокою, — голос его звучал устало. — Ира дома рыдает, говорит, что вы поссорились. Не расскажешь?

Марина колебалась. Пересказывать оскорбления? Жаловаться на подругу ее мужу?

— Просто… недопонимание, — сказала она наконец. — Ира расстроена из-за… Наверное, мое материнство действует на нее болезненно.

Андрей помолчал.

— Да, — вздохнул он. — Она в последнее время совсем…

Знаешь, я устал. От ее истерик, от обвинений. Будто я виноват, что дети не получаются.

А теперь еще и на тебя злится.

— Андрей…

— Нет, ты не виновата, — перебил он. — Дело не в тебе. Дело в ней. Она озлобилась, Марина. Не могу больше с таким человеком жить.

Трубку повесили. Марина стояла с телефоном в руке, осмысливая услышанное. Значит, не только их дружба рушилась.

Скандал разразился солнечным днем.

Марина привела Костю на площадку после детского сада. Мальчик радостно побежал к песочнице, где уже играли знакомые дети.

Татьяна Ивановна, соседка с третьего этажа, сидела на лавочке с подругой Людмилой.

— Как дела, Марина? — поздоровалась Татьяна Ивановна. — Костик-то как, в садике привык?

— Да, все хорошо, — Марина села рядом. — Воспитательница хвалит, говорит, мальчик способный.

— Вот и славно, — Людмила улыбнулась. — Видно, что ребенок любимый. Так и светится весь.

Марина смотрела, как Костя строит куличики.

— Марин, а разреши поинтересоваться, — осторожно сказала Татьяна Ивановна. — Ребенок-то приемный ведь? Как решилась-то?

— Просто… почувствовала, что это мой сын, — ответила Марина. — Увидела его и поняла — это судьба.

— Какая ты молодец, — восхитилась Людмила. — Не каждая женщина на такое способна. Чужого ребенка полюбить как родного.

— Он теперь родной, — тихо сказала Марина.

— Ой, смотрите, — Татьяна Ивановна кивнула в сторону калитки.

Марина обернулась. По дорожке шла Ирина — взъерошенная, с красными глазами. Одета кое-как: мятая блузка, растрепанные волосы.

Видно было — плакала.

— Марина! — крикнула Ирина, еще не дойдя. — Нам надо поговорить!

Голос у нее был хриплый, срывающийся.

Татьяна Ивановна и Людмила переглянулись.

— Ира, что случилось? — Марина встала, делая шаг навстречу.

— Что случилось? — Ирина горько рассмеялась. — А то, что Андрей ушел! Вещи собрал и ушел!

— Ой, — ахнула Татьяна Ивановна.

— И знаешь, что он сказал на прощание? — продолжала Ирина, приближаясь. — Что я стала злобной! Что завидую!

Она остановилась прямо перед Мариной, впилась в нее взглядом.

— Тебе, — прошипела Ирина. — Тебе завидую. Сидишь тут, как наседка, носишься со своим подкидышем!

Марина отшатнулась.

— Ира, не говори так…

— А что, стыдно? — Ирина повысила голос. — Стыдно признать, что ребенок чужой?

Костя поднял голову от песочницы. Другие дети тоже замерли. Татьяна Ивановна встала с лавочки.

— Дети же слышат, — упрекнула она.

— Пусть слышат! — взвизгнула Ирина. — Настоящие матери сами рожают, а не чужих бракованных подбирают!

— Замолчи! — крикнула Марина, но Ирина не унималась.

— Ты не мать! — орала она. — Ты никого не рожала, не мучилась! А мне что делать?

Костя заплакал. Тихо, всхлипывая. Марина бросилась к нему, подняла на руки.

— Все хорошо, солнышко, — шептала она, качая мальчика. — Тетя Ира просто расстроилась.

— Расстроилась?! — Ирина прошла вслед за ними. — Да у меня жизнь рухнула! Из-за тебя!

Марина крепче прижала к себе рыдающего Костю.

— Больше не подходи к нам, — тихо, но четко сказала она. — Никогда.

Ирина замолчала. Посмотрела на Марину, на заплаканного мальчика, на осуждающие лица соседок.

И вдруг словно сдулась. Плечи опустились, лицо скривилось.

— Да что вы все понимаете, — прошептала она и, развернувшись, побежала прочь.

Марина долго стояла, укачивая Костю. Мальчик постепенно успокаивался.

— Мама, — прошептал он. — А я правда подкидыш?

— Нет, солнышко, — Марина поцеловала его в висок. — Ты мой любимый сын.

— А тетя Ира больше не придет?

— Нет, — твердо сказала Марина.

Два года спустя Марина случайно встретила Андрея в магазине.

Бывший муж Ирины выглядел отдохнувшим, помолодевшим. Рядом с ним стояла симпатичная женщина с большим животом.

— Марина, привет, — неловко поздоровался он. — Как дела? Как Костя?

— Все хорошо, — ответила Марина. — Вас можно поздравить, я вижу.

— Да, уже на седьмом месяце, — покраснел Андрей.

— А Ира как? — спросила она.

— Не знаю, — Андрей пожал плечами. — Не общаемся. Слышал только, что она в другой город уехала.

Дома Костя встретил Марину радостным криком.

— Мама, а мы сегодня в парк пойдем?

— Конечно, — Марина погладила его по голове.

Костя радостно подпрыгнул и побежал собирать игрушки. Марина смотрела на него и думала: Костя действительно не ее кровь. Но он стал ее сердцем. И разве это не важнее?