Когда Юля вышла замуж за Артёма, ей казалось, что она получила бонусом не только любящего мужа, но и вполне адекватную родню. По крайней мере, на первой семейной встрече всё выглядело вполне мирно: мама Артёма, хоть и сдержанно, но тепло её приветствовала, а сестра Лера даже предложила перейти на «ты» и обняла на прощание.
Юля не была наивной. Знала, что с золовками бывает сложно. Но Лера казалась исключением: весёлая, эмоциональная, разговорчивая. Она даже помогала им с подбором мебели, советовала, в какой магазин заехать.
Первое беспокойство появилось спустя пару месяцев, когда Лера неожиданно попросила у брата пятьдесят тысяч.
— На операцию коту, — с наигранной усталостью сказала она. — Только не говори Юле, не хочу её напрягать. Всё равно она не понимает, что у нас с тобой особенное.
Артём рассказал жене сам. Юля лишь кивнула: не её дело. Но у неё внутри что-то дрогнуло.
Потом Лера начала часто приезжать к ним без предупреждения. Могла позвонить в девять вечера:
— Я внизу, откройте.
И оказывалась на пороге с бутылкой вина и пакетом еды, «прихваченным из дома».
— Вы так редко едите нормально, — говорила она, — всё по этим своим контейнерам. Я хоть приготовлю что-то человеческое.
Юля улыбалась. Сначала. Потом начала замечать, как Лера переставляет банки на кухне, криво усмехается, глядя на Юлину выпечку, и как часто повторяет:
— У Артёма с детства была чувствительная печень. Тебе бы не повредило это учитывать.
Артём не замечал ничего. Он смеялся, рассказывал, как они с сестрой ездили на дачу и строили там шалаши. Он обнимал Леру, целовал в макушку и называл её «маленькая» — хотя Лера была на три года старше.
Юля пыталась себя убедить: не всё сразу. Родные сближаются не за неделю. Надо просто перетерпеть и не устраивать сцен.
Но сцены устраивала Лера. В первую годовщину их свадьбы, когда Юля заказала столик в ресторане и приготовила сюрприз, Лера позвонила Артёму и заплакала в трубку.
— Мне плохо. Я не могу одна. Пожалуйста, приедь. Только ты.
Артём приехал. Сказал Юле:
— Я не могу её оставить. Прости. Отпразднуем в другой день.
Тот «другой день» так и не наступил.
Через месяц Лера переехала в их район. Сняла квартиру в соседнем доме.
— Удобно же, — радовался Артём. — И она рядом, и у нас никто не ночует.
У Юли началась бессонница. Ей постоянно снились чужие руки на их шкафах, посторонние взгляды на недосушенное бельё. Лера появлялась чаще, чем курьер из доставки.
Однажды, когда Юля пришла с работы, в коридоре пахло тушёным мясом. Лера стояла у плиты. Артём в зале настраивал телевизор.
— Я забежала приготовить кое-что, — сказала Лера, даже не извинившись. — Артём сказал, ты всё равно допоздна. Я ж не помешала?
Юля зашла в спальню и заметила, что кровать заправлена по-другому. Не так, как она привыкла. Наволочки были перевёрнуты другой стороной. А на тумбочке лежала расческа, которой она никогда не пользовалась.
— Ты была в нашей спальне? — спросила она.
— Конечно. Я думала, вы постель забыли сменить. Ну, знаешь, после… ну, мало ли. Я постирала. Не благодарите.
Юля выдохнула сквозь зубы. Сдержалась. Поговорила с Артёмом вечером.
— Слушай, мне некомфортно. Она ведёт себя как дома. Убирает, переставляет вещи. Лезет в наш быт.
— Она не со зла, — пожал плечами он. — Просто хочет помочь. Лера всегда такая. Не обращай внимания.
Но как не обращать внимания, когда твой дом превращается в сцену для чужих игр? Когда каждый раз, приходя домой, ты проверяешь — была ли тут она.
Юля перестала чувствовать себя хозяйкой. А Лера, наоборот, всё увереннее вела себя как… как будто это она была настоящей женой.
Первые серьезные ссоры начались, когда Лера взяла у Артёма в долг сто тысяч. Формально — на курсы повышения квалификации.
— Это последний шанс, — всхлипывала она. — Если я не получу новую работу, всё, я сорвусь. Тебе что, трудно, Тём? Ты ведь всегда говорил, что семья — это главное.
Юля узнала об этом случайно, увидев перевод в интернет-банке. Артём отмахнулся:
— Это временно. Она отдаст. Да и что такого? У нас сейчас заначка есть, мы же на отпуск хотели…
— То есть отпуск — это неважно, а Лерины курсы — важно?
Он потупился.
— Ну… ты же понимаешь, она одна. Если не мы, то кто ей поможет?
Через пару недель Лера выложила сторис: салон красоты, кофе с круассаном, подпись: «Пора жить для себя!»
Юля смотрела на экран и сжимала зубы.
— Курсы, говоришь?
Артём пожал плечами.
— Не знаю. Может, заодно и расслабиться решила. У неё же всё-таки тяжёлый период.
У Леры всегда был «тяжёлый период». То мужчина бросил, то начальница придирается, то психолог поставил какой-то диагноз — она любила говорить загадочно.
— Мой терапевт считает, что мне нужно больше поддержки от близких. А то я снова скатываюсь. Тём, ты же не хочешь, чтобы мне стало совсем плохо?
Артём чувствовал себя обязанным. Он не мог отказать. Он боялся отказать.
Юля же чувствовала, как между ними растёт невидимая трещина. Не от одной Леры, нет. А от этой его немоты, беспомощности, вечного «ну не начинай».
Через год Юля забеременела.
Артём обрадовался. Он обнимал её, строил планы, даже купил первый комплект детских бодиков. А потом сообщил Лере.
— Ну вот, — сказала она. — Теперь ты меня вообще забудешь.
И Юля сразу поняла — это был не просто комментарий. Это был упрёк. Манипуляция. Предупреждение.
С этого момента Лера начала борьбу за влияние с новой силой.
— Ты не сможешь одна справляться, — говорила она Юле. — Вот увидишь. Дети — это тяжело. Я, кстати, могу сидеть с ним, когда ты устанешь. Или когда у вас будет кризис, а он будет, поверь.
— Спасибо, — спокойно отвечала Юля. — Но мы справимся.
— Да? Ну, если что — знай: я ближе, чем твоя мама. Я рядом. Я — его кровь.
Ребёнок родился весной. Юля была уставшей, но счастливой. Первые недели прошли в плотном тумане недосыпа и забот. И в этом тумане Лера появилась почти сразу.
С коробкой конфет, тоном “старшей” женщины и уверенным взглядом.
— Ой, ну он вылитый Артём! Только бы не взял твой нос.
— А ты его не так держишь.
— А чего ты его на руках таскаешь всё время? Привыкнет — потом не слезет.
Юля вежливо кивала. Сначала. Но чем дальше, тем чаще ловила себя на том, что сжимает пальцы в кулак от одной только мысли: снова придёт.
Лера приходила без приглашения, раз в два дня. Иногда раньше Юли, когда та отлучалась в поликлинику. Артём открывал — и не видел в этом проблемы.
— Она же хочет помочь. Ну, ты же сама говорила, что устаёшь. Почему ты стала такой… закрытой?
Однажды, вернувшись с ребёнком с прогулки, Юля уловила в квартире запах чужого парфюма. Тот самый, сладкий, тяжёлый, который Лера обожала. В спальне было расправлено одеяло, а на пеленальном столике лежала записка: «Подмыла, была какашка. Не благодарите ;)»
Юля села на кровать и долго сидела молча. Дышала медленно, чтобы не разреветься.
Когда ребёнку исполнилось полгода, Юля решилась на разговор с мужем. Жёсткий, взрослый. Без ревности и истерик. Только факты.
— Она нарушает наши границы. Она ведёт себя так, как будто у неё здесь доля. Ты молчишь, потому что не хочешь ссориться. Но тем самым ты предаёшь меня.
Артём молчал. Потом встал, подошёл к окну.
— Понимаешь, — тихо сказал он, — она… она одна. А ты у меня есть. Ты сильная. А она — нет.
— То есть если я сильная, мне можно плюнуть в лицо?
Он ничего не ответил.
И в ту ночь Юля не спала. Только смотрела на потолок и пыталась вспомнить: когда именно всё пошло не так? Когда их дом стал проходным двором? Когда любовь превратилась в боевую позицию?
Но ответа не находила. Только усталость. И ощущение, что за её спиной кто-то постоянно переставляет мебель.
Осенью Лера начала говорить о покупке квартиры.
— Артём, мне срочно нужно вложиться. Пока не поздно. Я нашла идеальный вариант, но нужен первоначальный взнос. Поможешь? Это ведь не «в долг», это же инвестиция.
Юля услышала это в коридоре. Они с Артёмом думали накопить на машину, отказывали себе в отпуске второй год подряд. И вот — снова. Опять.
— Нет, — спокойно сказала она, глядя мужу в глаза. — Мы не будем давать деньги. Это наша семья. Наш бюджет.
Артём почесал затылок. Лера стояла рядом, с надутыми губами, как в детстве.
— Я же не прошу подарить. Это просто… помощь. Разве ты не говорил, что мы — команда? Ты мне всегда говорил, что я у тебя на первом месте. Что изменилось?
Юля отвернулась. Она знала, что спорить сейчас — как бросаться с голыми руками на стену.
Через пару недель Лера устроила маленький спектакль.
Утром она позвонила Юле:
— Твой муж у меня. Просто знай. Я не могу больше молчать. Ты всё испортила.
Юля вздрогнула. Сердце ударило в горло.
Но Артём был на работе. Через минуту она дозвонилась до него — он удивился, рассмеялся, сказал, что ничего не понимает. Потом перезвонил сам, с раздражением в голосе:
— Это у неё что-то с головой. Она просто… ну, сама понимаешь. Я поговорю.
— Ты до сих пор оправдываешь её? После такого?
Он снова ничего не ответил. Лишь выдохнул.
— Она просто несчастна.
Юля поняла: он всегда будет выбирать сестру. Не потому, что не любит её. А потому, что привык быть нужным. Потому что Лера сделала из него опору, фундамент, костыль — всё сразу. И он втянут в эту роль с детства.
Развязка случилась буднично. Без громких сцен. Просто один вечер, когда Юля вернулась с работы и увидела: в гостиной опять стоит Лера. Она держит на руках сына, улыбается. А рядом — Артём.
На столе — новая игрушка, купленная «просто так», хотя Юля просила пока не покупать ничего крупного.
— Ты же говорила, у нас нет денег, — тихо сказала Юля. — А тут — ковер, игрушка, опять она. Ты меня вообще слышишь?
Лера усмехнулась:
— Ну прости, мы с Тёмой решили, что это нужнее.
— Мы? Мы — это кто? Вы? А я кто здесь? Просто женщина, которая ночует в этой квартире?
Она говорила ровным голосом. Спокойно. Настолько, что Лера вдруг потеряла уверенность. А Артём выглядел, как школьник, которого застали с сигаретой.
— Я просто хотела как лучше, — пожала плечами Лера. — Извините, что заботилась.
Юля подошла ближе. Посмотрела прямо в глаза.
— Забота — это когда уважают чужие границы. А ты — перешагиваешь их с грязными ботинками.
Она взяла ребёнка. Пошла в спальню. Дверь закрылась. Минут через пять Юля услышала хлопок — это Лера ушла. Артём зашёл к ней.
— Ты перегибаешь. Она просто привязана ко мне. И всё. Ты всё усложняешь.
Юля долго молчала. Потом встала, подошла к нему и сказала ту самую фразу, которую в себе носила уже год:
— Сестру ты боишься обидеть? А меня не жалко? — прошипела жена сквозь зубы.
Он не ответил. Только отвёл глаза.
Сейчас Юля живёт у своей подруги. Не потому, что развелась. Пока — нет. Просто нужно было выйти. Подышать. Уйти, чтобы понять: остаться — значит потерять себя.
Она не знает, как будет дальше. Он звонит. Пишет. Говорит, что всё осознал.
Но Лера тоже пишет. В личку. Под фото. Под постами. «Ты разбила семью», «Ты лишаешь сына дяди», «Ты вбиваешь клин между родными людьми».
Юля читает и молчит. Она ничего не отвечает.
Пусть теперь все говорят. Она будет просто жить. И смотреть — издалека.
А вот вернётся ли — она ещё не решила.
На грани развода