— Ну, во-первых, я Ване не мать. А во-вторых – человек сам должен знать, что ему нужно.
А с вашими диктаторскими замашками он не то что выбирать не научиться – психику себе окончательно посадит, боясь лишний раз из-под юбки бабушки выглянуть.
— Проходи, Сашенька, проходи. Сейчас аппарат принесу, посмотрим, что там у тебя наберется, — суетилась соседка, пока Александра Львовна, причитая и вытирая слезы, разувалась и проходила в уютную гостиную чужой квартиры.
Измерить давление – это так, предлог, на самом-то деле, обе женщины это знали.
Но традиционный ритуал обходить было нельзя. А то как же это, гостья пришла, а давление не измерила?
Зачем тогда Веронике Леонидовне сын тонометр покупал? Это же сына не уважить, получается.
А попробовал бы кто сына Вероники Леонидовны не уважить, она бы… ух!
— Ох, сердце как колет, голова раскалывается, помру сейчас, так и завещаю на могиле написать – довела меня до см..ертного одра пи.галица эта своим отношением к внуку моему любимому и единственному.
Правду говорят, если не мать – никогда не полюбит и заботиться не будет. А ведь говорила я сыну, говорила, да кто же меня, старую, слушать будет, — причитала Александра Львовна.
Но вот давление было измерено, чай разлит по чашкам, соседка немного успокоена… и после этого Александра Львовна начала жаловаться на жизнь более обстоятельно.
Причиной жалоб, как и обычно в последние полгода, была свалившаяся на голову новая невестка Олеся.
Прошлая, Женечка, ум.ерла сразу после родов, оставив после себя маленького мальчика Ванечку.
Именно из-за внука Александра Львовна снова сблизилась с сыном Левушкой. Ведь лишившемуся жены мужчине нужна была женская рука, за домом глаз да глаз, да и ребенок маленький внимания требует.
И ничего, что Ванечка рос капризным да избалованным – бабушка всегда старалась, находила к нему подход…
Жалко только, что сын не оценил. В один из далеко не прекрасных дней после очередной ссоры сказал, что видеть больше мать родную в своем доме не желает и ребенку лучше няню наймет, чем будет терпеть бесконечные претензии и пустые придирки.
Да разве же придиралась Александра Львовна к родному внучку? Разве она могла бы вести себя, как «тиран», которыми ее уже на два голоса что сын, что подросший внук, называли?!
И да разве сможет кто-то о них позаботиться нормально? И захочет ли хоть одна женщина выходить за мужчину, у которого ребенок на руках?
Как оказалось, нашлась. И она сразу Александре Львовне не понравилась. И приглядываться долго не потребовалось.
Уже то, как обращалась эта равнодушная женщина с пятилетним на тот момент Ванечкой говорило о многом.
А именно – об абсолютно наплевательском отношении к жизни и здоровью ребенка.
Вот, например, собиралась эта девица готовить ужин. Казалось бы, готовишь – готовь. Зачем ребятенка терзать расспросами «что ты на ужин хочешь – картошку, рис или гречку».
И зачем слушать вот эти его «рис вчера ел, гречку не люблю, давай картошку». В жизни никогда нормальный родитель или воспитатель так не поступит.
Ну как может сам ребенок решать, что ему есть? Это ведь неправильно и гл.упо, прости господи!
Он, конечно, навыбирает себе всяких этих ваших чипсов, мармелада-шоколада, фаст-фуда какого-нибудь… А толку от такой еды?
— Не утрируйте, — отмахнулась Олеся, когда Александра Львовна постаралась донести до девушки суть своих претензий. – Мы Ване объясняем, что чипсы, фаст-фуд и пицца – это не еда, а праздничный перекус раз в неделю.
Выбор я ему нормальный дала, он и выбрал из того, что предложили. И мне несложно, и ему приятно.
— Вот именно! Приятно! А суть воспитания не в том, чтобы «приятно» сделать, а в том, чтобы правильно приучить ребенка и к режиму дня, и к правилам поведения за столом, и ко всему остальному!
А чему он у вас научится, если ему предлагать, понимаешь ли, самому выбирать. Ты – мать, ты и должна знать, чем нужно ребенка сегодня кормить.
— Ну, во-первых, я Ване не мать. А во-вторых – человек сам должен знать, что ему нужно.
А с вашими диктаторскими замашками он не то что выбирать не научиться – психику себе окончательно посадит, боясь лишний раз из-под юбки бабушки выглянуть.
За словом эта Олеся в карман не лезла. И что самое обидное – на ее сторону встал Левушка!
Вместо того, чтобы осадить будущую жену и признать, что мама лучше знает и уж точно ей, воспитавшей одного сына, видней, как детей растить, не то что пи..галице этой…
Правду говорят, ночные кукушки – они такие… Перекуковать могут!
Как же болело сердце у Александры Львовны за единственного и любимого внука.
И ведь никак не помочь ему было, поскольку видеться с ним ей лишний раз не давали, с ночевкой или на выходные не отпускали – все встречи проходили только под присмотром сына или этой его Олеси. А то и обоих сразу!
Да и внук, говорят ей, бабушку боится и к ней ездить не хочет. А чего бы ему не бояться, если из нее сделали в его глазах мо.нстра какого-то…
— Знала бы ты, Вероника, что сейчас они мне сказали! Ой, знала бы… — снова залилась слезами пожилая женщина.
— Рассказывай уже, что они там сказали такого… — пожала плечами Вероника.
Ей самой со стороны казалось, что не такая уж Олеся и страшная. Даже наоборот – в чем-то методы ее воспитания будут получше, чем у самой Вероники Леонидовны в детстве было.
Да только с ней все понятно: в их детстве не особо-то доводилось выбирать, чем питаться, потому что на столе разнообразия особого не было.
Детей они с Александрой тоже в сложных условиях растили. Девяностые, как никак… Уже хорошо, если еда просто на столе была.
А уж то, что не до разносолов было, дети быстро осознавали. Но сейчас-то…
Тоже мне, проблема – дали ребенку выбрать между двумя кашами и картошкой, велика печаль…
— Сказали, что Ванечку запишут на какие-то там др.аки, представляешь? Потому что он, видите ли, так хочет.
Да с чего бы ребятенка такого маленького слушать, разве же знает он, что там на этих их др.аках будет происходить?!
Я Левушку только в музыкальную школу и на рисование решилась отдать, на танцы уже побоялась, хотя он меня просил в двенадцать лет. А они…
Ну, Олеську эту я могу понять: чужой ребенок не свой, душа не болит и сердце не колет, но сын-то куда смотрит?! Я ведь его нормальным воспитывала!
Нормальным… — Александра Львовна снова всхлипнула, вытирая глаза рукавом халата. – Вот как дальше жить теперь, Вероника?
Что делать, если они сгубить внука вдвоем пытаются, а я помешать никак не могу?
— Так, может, и не нужно тебе им мешать? – не выдержала Вероника. – Вспомни, сколько Левку твоего лупили из-за того, что постоять за себя не мог.
А как он у тебя в армию пошел, не зная, с какой стороны кровать заправляется?
С продуктами ты тоже перегибаешь, как пить дать, да и…
— Я не поняла сейчас… Это ты что, вот эту вот верти.хвостку защищаешь? Мы же соседки! Подруги!
А ты сейчас на их сторону встаешь?! Ты же их не знаешь совсем!
«Зато я знаю тебя», — мысленно возразила ей Вероника.
А еще вспомнила, что Олесю эту встречала однажды, с Ванечкой вместе. Поразилась еще тому, что вроде бы со знакомой мальчонкой незнакомая женщина идет и держит его за руку, как сына родного.
А он ей еще что-то рассказывает увлеченно так, глазенки горят, ручкой свободной машет… Сразу видно – счастливая семья идет.
Лева-то, видимо, на работе был, или может еще куда по делам ходил, так что явно не ради его глаз это поведение было продемонстрировано. В хороших руках мальчонка. Да только Александра этого никак не поймет…
— Я ни на чьей стороне. Просто вижу даже с твоих слов, что ничего д…рного они Ване не делают и не собираются.
А ты бы чем воспитывать и со своим уставом в чужой монастырь лезть, общение со внуком попыталась бы наладить.
А то жизнь так и пройдет, оглянуться не успеешь, а на старости лет даже поговорить не с кем будет. Всех же отпугнешь от себя.
— А ты меня не поучай! – возмутилась Александра Львовна. – Я старше тебя на три года, если не забыла. И уж о воспитании больше твоего знаю!
— Больше-то больше, да только мой сын меня два раза в неделю навещает, а твой дай боже, чтобы раз в пару месяцев заглянул.
— Потому что повезло тебе! А мой неблагодарный просто! И счастья своего не понимает. Потом поймет – да поздно будет!
А тебе твои слова, Вероника, я еще припомню! – вскочив на ноги, Александра Львовна поправила пояс халата и, возмущенно фыркнув, вылетела за дверь.
— Ну припоминай, припоминай… Да только понимать твоему сыну нечего. Тебе бы понять, почему от тебя и сын и внук подальше держаться стараются, да только уже, видимо, не переделаешь тебя на старости лет.
Вздыхая, женщина принялась складывать обратно тонометр. Похоже, что в ближайшие пару дней он ей не понадобится.
Потом, конечно, снова кто-то из соседок прибежит. И давление измерить, и за чашкой чая о жизни посплетничать.
Правда, скорей всего, Александра Львовна к ней еще долго не заглянет. Ну и пускай бы. Без нее в жизни как-то спокойней, уж в этом Вероника была с Левушкой и Ванечкой согласна.
За что я выставила за дверь сестру мужа и не жалею