По виду мужа, который вечером приехал из поселка от своих родителей, Катя поняла, что ее ждет какая-то неприятность.
Так и получилось. Закончив ужинать, Павел откашлялся и спросил:
–Катя, а у тебя те деньги, которые родители за долю в квартире отдали, еще лежат?
– Пока лежат. На следующей неделе отец освободится, пойдем машину выбирать. А что это вдруг тебя заинтересовало? – насторожилась она.
– А не могла бы ты одолжить тысяч восемьсот моим родителям? На год или два? А с машиной подождать.
– А зачем им?
– Понимаешь, в субботу на крышу их дома упало старое дерево. Столько лет недалеко от забора стояло, а тут вдруг ночью сломалось и упало. Переднюю часть крыши, что на улицу выходит, разломало. Но ремонтировать нужно всю.
– Нет, Паша. Денег я не дам. Начнем с того, что твоим родителям ни за год, ни за два такую сумму не вернуть.
– Почему? Будут понемногу каждый месяц выплачивать, – возразил муж.
– А ты считать умеешь? Чтобы вернуть восемьсот тысяч за год, надо каждый месяц платить по шестьдесят семь тысяч, а если за два – по тридцать четыре. И это без процентов. Ты считаешь, что они справятся? Кроме того, машина нужна мне для работы.
– Хорошо. А что делать? – в отчаянии спросил Павел.
– Как я поняла, упало то дерево, которое росло в метре от их забора на дороге, находящейся в ведомости поселковой администрации. Это она должна была следить за порядком и вовремя спилить дерево. Поэтому надо идти в администрацию поселка и требовать выплаты компенсации, – объяснила Катя.
Павел позвонил родителям, растолковал, что им надо сейчас делать, и успокоился. Но через неделю снова стал просить у жены денег.
– Катя, ты сказала, что машину купила за восемьсот, так у тебя еще четыреста осталось. Это как раз та сумма, которая нужна родителям, – сказал он.
– А они в администрацию ходили?
– Ходили. Прислали им комиссию, те посмотрели, один мужчина даже на чердак забрался. Насчитали какую-то сумму. Отец потом прикинул, а этого только на материалы хватит. А рабочим платить?
– Пусть поедут в райцентр или область и вызовут независимую комиссию или в суд обратятся. Маленькие, что ли? Как учить нас жизни, так они опытные, а как что-то за пределами дома, так «Катя, помоги!» Конечно, проще с Кати денег выжать, чем с местных чиновников.
– Но эти четыреста тысяч у тебя все равно просто так лежат!
– Кто тебе сказал? Они пойдут на развитие бизнеса. Мы с мамой еще одну точку открыли. Кстати, в очень хорошем месте, – сказала Катя.
– Тоже мне – бизнес! – презрительно скривился муж. – Цветочки-василечки!
– За счет этих василечков квартира куплена, двухкомнатная, в которой ты сейчас живешь. Я за нее, между прочим, сама выплачивала, и работала так, что тебе в твоей конторе и не снилось. А в праздники мы с мамой иногда даже ночевать в магазине оставались, чтобы успеть все сделать. Так что поменьше презрения и побольше уважения, – возразила жена.
Никаких больше комиссий родители Павла вызывать не стали, но решили, что Катя обязана им помочь.
– Послушай, это же мои родители! – пытался уговорить ее муж.
– Правильно – твои, Паша, вот и займись этой проблемой сам.
– Я же вижу, что не любишь мою маму, – заявил Павел. – За что? Что она тебе плохого сделала?
– Тебе напомнить? Давай. Во время нашей первой встречи Елизавета Федоровна сказала, что не даст благословения на свадьбу, пока я не забеременею. «А то сейчас половина девок бесплодных», – заявила она. Это как? То есть – ты нам сначала роди, а потом мы еще на тебя посмотрим.
– Но мы ведь не стали ее слушать – просто пошли и расписались, – напомнил муж.
– Правильно. А она потом еще год меня называла твоей сожительницей: «Я у вас на свадьбе не была, поэтому жена ты моему сыну или нет, я не знаю». Мне это приятно было слышать?
– Но после того, как Гриша родился, она тебя признала. А ты ни разу к ним в поселок не съездила.
– А меня приглашали? Помнишь, что твоя мать выдала, когда Грише только месяц исполнился: «Ты бы сынок приехал и внука привез показать». А когда ты сказал, что я себя еще не очень хорошо чувствую, то заявила, что я могу и дома остаться, мы, мол, и без нее с ребенком справимся. Это вообще нормально? А теперь, оказывается, Катя – семья, а потому всем должна. Нет. Сами.
Проблему с деньгами родители Павла решили – взяли кредит, и к осени крыша у дома была новая.
Как-то в конце сентября Павел сказал Кате:
– Мать спрашивает, можно ли ей на несколько дней приехать. Ее на обследование в областную больницу направили.
– Пусть приезжает. Поселим ее в детской, а Гришу на это время возьмем к себе в комнату.
Когда точно приедет свекровь, Катя не знала, муж ее об этом не предупредил. Поэтому она очень удивилась, когда однажды после обеда ей позвонила воспитательница из садика с вопросом:
– Екатерина Андреевна, тут за Гришей пришла какая-то пожилая женщина. Говорит, что она бабушка Гриши, но он плачет и не хочет к ней даже подходить. Что нам делать?
– Ольга Васильевна, какая бабушка? У нас в заявлении что написано? Забирать ребенка из сада имеют право только родители. Оставьте Гришу в группе, я сейчас приеду.
Когда она подъехала к детскому саду, сразу увидела Елизавету Федоровну, сидящую на скамейке.
– Что вы здесь делаете? – спросила Катя.
– Я вообще-то помочь хотела. Паша меня привез к вам домой и уехал на работу. А мне показал, где садик и сказал, что я могу внука забрать, – ответила свекровь.
– А ни у вас, ни у Паши не хватило соображения понять, что Гриша вас видел всего три раза в жизни и вы для него – чужой человек?
Катя забрала сына, объяснила ему, кто такая Елизавета Федоровна, и они втроем пошли домой.
Дома Катя занялась приготовлением ужина, Гриша в своей комнате собирал что-то из деталей конструктора, а свекровь решила высказать невестке все свое недовольство.
– Вот ты, Катерина, на меня обижаешься, а сама ты что для семьи сделала? Тебя попросили деньгами помочь, так ты и то отказалась. Не умеешь ты в семье жить, так не обижайся, что мы тебя своей не считаем, – заявила Елизавета Федоровна.
– У вас какое-то странное представление о семье, одностороннее. Вам не понравилось, что я вам денег не дала, а что вы нашей семье дали? Вот у вас целая плантация клубники. А вы за четыре года ни разу с Пашей не передали внуку ни одной ягодки. И к себе не пригласили ни разу. Так что это не у меня странные представления о семье, а у вас.
– Можно подумать, что у тебя семья лучше! – обиделась свекровь.
– Лучше. Мне с бабушками и дедушками повезло. Они всегда о нашей семье заботились. И мама с папой им помогали, если было нужно. Оба деда, к сожалению, уже не с нами, а бабушки уже немолодые – одной скоро восемьдесят, а другой уже восемьдесят два. Так они продали свои квартиры, а родители – свою. Часть денег мне отдали, а на остальные купили дом с участком. И теперь все вместе живут в этом доме. У каждой бабушки – своя комната. И они всегда под присмотром. А когда бабушке Вере сделали операцию, мы с мамой по очереди с ней сидели: один день – я в магазине, а мама с бабушкой, на следующий – наоборот. И мои родители точно знают, что одни в старости не останутся. А за вами кто ухаживать будет?
– Вообще-то, по закону свекров невестка должна досматривать, – ответила Елизавета Федоровна.
– По какому закону? – удивилась Катя. – Я такого не знаю.
– По человеческому, – заявила свекровь.
– Так для этого надо самому к людям по-человечески относиться, – сказала Катя.
В это время с работы пришел Павел, разговор прекратился, и больше во время своего визита Елизавета Федоровна к нему не возвращалась.
Поняла ли она что-нибудь из того, о чем говорила ей невестка, неизвестно. Но Катя на это не очень рассчитывала, потому что уже давно знала: люди не меняются. Тем более в таком возрасте.
Дела семейные