— Хватит! — рявкнул он. — Не хочешь детей — так и скажи! Зачем эти спектакли с врачами?
Из кухни донеслось шарканье тапочек. Валентина Петровна притаилась за дверью, но дышала так громко, что было слышно каждый вздох.
— Я хочу детей больше всего на свете, — тихо сказала Варвара.
— Тогда почему их нет? Может, ты что-то скрываешь? Аборты какие-нибудь делала, а теперь не можешь?
Варвара сжимала в кулаке результаты анализов. Бумага отсырела от пота. В коридоре женской консультации было не протолкнуться.
— Морозова Варвара Михайловна! — крикнула медсестра.
Варвара поднялась, прошла в кабинет. Врач — полная женщина с усталыми глазами — взяла из ее рук папку, пробежалась взглядом по листкам.
— Садитесь. — Она окинула результаты равнодушным взглядом.
— У вас все в норме. Обследуйте мужа.
Варвара похолодела. Виталий? Но он же…
Дома свекровь шинковала капусту на борщ. Ножом работала яростно, будто рубила врагов.
— Ну что, доченька, какие новости? — не поднимая головы, поинтересовалась Валентина Петровна.
— Со мной все хорошо, — пробормотала Варвара, снимая куртку.
— А почему же тогда… — Свекровь наконец подняла глаза. В них мелькнула тревога.
— Виталию нужно пройти обследование.
Нож замер над доской. Валентина Петровна выпрямилась, как струна.
— Что за чушь? У моего сына все в порядке! Это врачи ваши, ничего не понимают. Раньше бабы и без анализов рожали.
Варвара прошла в комнату. На диване валялись носки — один синий, другой черный. Она машинально подобрала их, сунула в корзину для белья.
За три года брака эти носки превратились в символ их жизни — разрозненные, не составляющие пары.
Виталий вернулся поздно.
— Что за похоронное лицо? — буркнул он, плюхаясь в кресло.
— Виталь, нам нужно поговорить.
— О чем?
Она протянула ему бумаги. Он пробежал глазами, отшвырнул на столик.
— И что?
— Тебе нужно обследоваться.
— С какой стати? — Виталий вскочил, зашагал по комнате. — Я здоровый мужик! Посмотри на меня!
Он действительно выглядел здоровым — широкоплечий, с густыми темными волосами. Но здоровье не всегда видно снаружи.
— Виталь, ну пожалуйста…
— Хватит! — рявкнул он. — Не хочешь детей — так и скажи! Зачем эти спектакли с врачами?
Из кухни донеслось шарканье тапочек. Валентина Петровна притаилась за дверью, но дышала так громко, что было слышно каждый вздох.
— Я хочу детей больше всего на свете, — тихо сказала Варвара.
— Тогда почему их нет? Может, ты что-то скрываешь? Аборты какие-нибудь делала, а теперь не можешь?
Удар был болезненным. Варвара отшатнулась.
— Как ты…
— А как я должен? Три года живем — результата ноль! А тут какие-то врачи говорят, что я… — Он не договорил, сжал кулаки.
Дверь распахнулась. Валентина Петровна ворвалась в комнату, как танк.
— Виталик, не слушай ее! Это все от безделья. Работала бы больше, меньше по врачам таскалась.
Варвара посмотрела на мужа. Тот отвернулся к окну.
— Виталя, ты правда думаешь, что я…
— Не знаю, что думать, — процедил он сквозь зубы. — Знаю одно: здоровый мужчина к врачам не ходит.
Валентина Петровна торжествующе кивнула.
— Правильно сын говорит. Не мужское это дело — по больницам шляться.
Варвара ощутила, как внутри что-то лопнуло. Словно натянутая струна.
— Хорошо, — сказала она ровным голосом.
На следующий день началась война. Валентина Петровна цеплялась к каждой мелочи. Соль пересыпана. Кастрюля не домыта. Пыль на комоде. Варвара молчала, стискивала зубы.
— Может, тебе вообще не стоит дома сидеть? — ядовито поинтересовалась свекровь за ужином. — Работать бы пошла, а не по врачам шлялась.
Виталий жевал котлету, не поднимая головы.
— Я работаю, — напомнила Варвара.
— Три дня в неделю — это не работа, а баловство.
— При чем тут моя работа?
— А при том! Мой сын здоровый, а ты его больным выставить хочешь! Когда нет детей — женщина виновата! Это всегда так было!
Варвара встала из-за стола. Ноги подкашивались.
— Что с тобой? — удивилась свекровь. — Поела и сразу убегаешь?
— Устала я, — тихо ответила Варвара.
— Устала! А от чего уставать-то? Три дня в неделю работаешь — не бог весть какая нагрузка!
Виталий наконец поднял глаза. В них мелькнуло что-то похожее на жалость. Но промолчал.
Ночью Варвара лежала и слушала храп мужа. Раньше этот звук успокаивал — значит, рядом близкий человек. Теперь раздражал. Как же она не замечала, что он такой упрямый?
Утром она собрала вещи в старый спортивный рюкзак. Много не взяла — пара платьев, белье, косметичка.
— Ты куда это? — Валентина Петровна стояла в дверях кухни с чашкой в руках.
— К бабушке.
— Надолго?
— Не знаю.
Виталий вышел из ванной, увидел рюкзак.
— Варь, это что такое?
— То, что видишь.
— Ты серьезно?
— А как еще? Ты не хочешь обследоваться, мама твоя считает меня виновной во всем. Зачем мне здесь находиться?
Он подошел ближе, понизил голос:
— Ну не дури. Куда ты пойдешь?
— К бабуле Фросе.
— В эту конуру? Там же метров двадцать всего!
— В тесноте, да не в обиде.
Валентина Петровна фыркнула:
— Правильно! Пусть идет. Поживет у старухи, поймет, как хорошо ей тут было.
Виталий метнул на мать сердитый взгляд, но возражать не стал.
Варвара взяла рюкзак, направилась к двери.
— Варь! — окликнул муж.
Она обернулась. Он стоял посреди прихожей — растерянный, с мокрыми после душа волосами.
— Когда вернешься?
— Когда сходишь к врачу.
Дверь за ней хлопнула.
Бабуля Фрося ахнула, увидев внучку с рюкзаком:
— Варенька! Что случилось?
— Поссорилась с Виталием. Можно у тебя пожить?
— Конечно, деточка. Только тесно тут…
— Ничего, бабуль.
Квартирка действительно была крохотной. Кровать, стол, два стула, древний телевизор. Но чисто. И пахло ванилью — бабушка любила печь.
— Расскажи, что стряслось, — попросила старушка, ставя чайник.
Варвара выложила все. Бабуля слушала, покачивая седой головой.
— Эх, милая… Мужчины они такие. Гордые. Для них признать, что что-то не так — как смерти подобно.
— А я что, должна всю жизнь ждать, когда он созреет до похода к врачу?
— Не должна. Правильно сделала, что ушла. Пусть подумает.
Первые дни прошли спокойно. Варвара обустроилась на раскладушке в углу, помогала бабуле по хозяйству. Звонил Виталий, но она не брала трубку.
Потом бабушка стала жаловаться на боли в груди. Врач «скорой» настоял на госпитализации.
— Деточка, не волнуйся, — шептала Фрося, когда ее увозили. — Старая я уже, всякое бывает.
В больнице бабуле стало лучше. Варвара приходила каждый день — приносила домашнюю еду, рассказывала новости.
— Как дела с мужем? — спросила однажды Фрося.
— Да никак особо. Звонил пару раз, кричал в трубку.
— А ты отвечала?
— Первый раз да. Второй — нет. Что толку слушать одно и то же?
— А вдруг он уже сходил к врачу?
— Вряд ли.
В коридоре толпились посетители. Варвара направилась к выходу и чуть не столкнулась с мужчиной в белом халате. Молодой, светловолосый, с добрыми глазами.
— Извините, — пробормотала она.
— Ничего страшного. Вы к кому?
— К бабушке, в седьмую палату.
— А, к Ефросинье Кузьминичне! — Врач улыбнулся. — Замечательная пациентка. Денис Игоревич Кунцев, кардиолог.
— Варвара.
— Очень приятно. Не волнуйтесь, с бабушкой все будет хорошо. Просто возраст…
Он говорил о состоянии бабули, о лечении, а Варвара смотрела на его руки. Длинные пальцы, аккуратные ногти. Надежные руки.
— Спасибо вам за заботу, — сказала она.
Завтра он снова задержался поговорить. Потом послезавтра. Варвара стала приходить пораньше, надеясь встретить его.
— Варенька, а доктор интересуется, придешь ли ты сегодня, — сообщила как-то бабуля с лукавой улыбкой.
— Интересуется?
— А то! Говорит: «Как дела у вашей внучки?» Хороший парень, между прочим. И холостой.
Варвара покраснела.
— Бабуль, что ты такое говоришь…
— А что? Ты же почти свободна. Этот твой Виталий…
— Я замужем.
— Пф!
Через неделю Дениса перевели в другое отделение. В последний день он подошел к Варваре в коридоре.
— Мне будет вас не хватать, — сказал он просто.
— И мне, — призналась она.
Он протянул визитку.
— Если что-то понадобится… Или просто захочется поговорить.
Варвара взяла карточку. Их пальцы соприкоснулись.
— Спасибо.
— И еще… — Денис помедлил. — Вы очень красивая. И очень грустная. Надеюсь, когда-нибудь это пройдет.
Бабулю выписали. Дома она окрепла, но Варвара все равно боялась оставлять ее одну.
Виталий звонил, иногда Варвара сбрасывала, иногда отвечала. Последний раз он кричал в трубку, что она «ведет себя как капризная девчонка». Варвара положила трубку и больше не поднимала.
Через месяц позвонила незнакомая женщина:
— Варвара? Это мать Дениса. Он дал ваш номер…
— Что-то случилось?
— Нет-нет! Просто завтра у него день рождения, и он очень хотел бы вас видеть. Не могли бы вы прийти?
Варвара колебалась. Но бабуля, подслушавшая разговор, замахала руками:
— Иди, деточка! Когда ты последний раз веселилась?
День рождения прошел замечательно. Денис познакомил Варвару со всеми, был внимателен, но не навязчив. Провожая домой, он сказал:
— Хочу еще раз вас увидеть. Можно?
— Можно, — шепнула она.
Они начали встречаться. Осторожно, деликатно. Денис не задавал лишних вопросов, не требовал объяснений. Просто был рядом. Иногда Варвара оставалась ночевать у него.
А потом случилось то, чего Варвара не ожидала. Она забеременела.
— Ты выйдешь за меня замуж? — спросил Денис, когда она рассказала.
— Конечно, — счастливо засмеялась она.
Через год Варвара катила коляску по аллее. Денис шел рядом, рассказывал что-то смешное. Их сын — Мишка — сопел во сне.
Навстречу шли двое — Виталий и Валентина Петровна. Увидев Варвару, оба остановились как вкопанные.
Варвара не стала ни ускорять шаг, ни притормаживать. Просто шла мимо, гордо подняв голову. В глазах Виталия она прочла все — боль, сожаление, понимание.
Валентина Петровна дернула сына за рукав:
— Пойдем, Виталик.
Но он не шевелился. Смотрел на коляску, на счастливое лицо Варвары, на Дениса. И понимал, что ошибся. Но уже было поздно.
Бросая камень в будущее, помни о рикошете