— Сынок, но ведь бабушка – это бабушка, а главный все-таки папа, верно? Смотри, мама твоя – это дочка бабушки Светы… — принялся объяснять ребенку Михаил.
И уже на следующий день получил скан.дал, вроде бы как любящей бабушки.
— Марина вернется, рано или поздно! Как ты в глаза ей смотреть будешь, окаянный?!
— Ох, сыночек, что же будет теперь. Ну как же так-то получилось, что взяла она – и ушла, ни слова не сказав.
Виталика бросила, получается, на тебя да на меня, а сама перья распушила и побежала счастья искать?
— Получается, что так, мам, — закатив глаза, в очередной раз подтвердил Михаил.
А как еще можно было трактовать одномоментное исчезновение жены и записку:
«Я хочу нормальной, счастливой жизни с человеком, которого люблю, а у нас все в прошлом. Виталик остается у тебя, ведь это ты у нас сына хотел».
Последнее прямо до сих пор отдавалось где-то в сердце типичным Марининым язвительным тоном.
«Это ведь ты сына хотел» — под этим знаменем у них пролетели последние четыре года.
И, признаться, за эти четыре года у Михаила осталась буквально одна-единственная нервная клетка.
Потому что сына он действительно хотел. И с Мариной они еще до заключения брака это обсуждали.
И обо всем договаривались. Что сейчас Миша быстро делает хороший ремонт в «двушке», доставшейся ему от бабушки с дедом, сразу адаптирует вторую, маленькую комнату, под детскую, и после этого супруги будут активно работать над процессом появления нового члена семьи.
Марина была на все согласна, вносила свои предложения, подбирала имена для мальчиков и девочек…
А после рождения Витали всю любовь к сыну как отрезало.
И нет, она не была брошена один на один с ребенком, как любят накручивать любители жизненных трагедий: в жизни семьи присутствовали постоянно две бабушки, обеим ребенка можно было доверить со спокойной душой.
Не было ни от одной из старших женщин никогда попыток бунта и сделать «по-своему», не было поучений, попыток «соскочить» с обязанностей няньки…
Любой звони – и уже через полчаса «дежурная бабушка» примчится, заберет у тебя ребенка на несколько часов, пока ты сходишь по своим делам, спокойно примешь ванну и выспишься.
Бытовые обязанности по максимум на себя взял Михаил. И вот при таких вводных как можно было «перегореть»?
— Может, депрессия? Ну, бывает у них вот эта вот, послеродовая или как ее там, — предполагали наперебой Мишины друзья.
Верней, те из них, что были более прогрессивными и лояльными по отношению к Марине.
Дальний круг знакомых, узнавая новости о семейной жизни Михаила, в один голос заявлял, что с жиру бесится у Мишки ба..ба и надо ей не врачей-психологов и бабушек в помощь, а рявкнуть один раз да объяснить, кто в доме хозяин.
А то стелется Миша чуть ли не ковриком, и при этом – виноватым во всем оказывается.
Виноват, что заставил родить. Вот что значит «заставил»? Он что, хвостом за ней ходил да упрашивал? Или, может, пользовал жену против ее воли? Или защиту портил, как всякие недалекие…
Нет же, и мысли никогда не было что-то подобное затевать. Предлагал, соглашалась, ну а планы были оговорены еще до замужества.
Видимо, уже в процессе свои планы Марина поменяла, да только мужу сказать об этом забыла, а он, как тот о..лень, продолжал следовать прежнему курсу партии, наивно веря в любовь, совместную жизнь и прочие атрибуты сказочного мирка.
А теперь вот, пожалуйста. У Марины, оказывается, любовь всей ее жизни появилась. Спасибо еще, что хоть сына за собой не потащила непонятно, куда.
Но как же обидно было Мише за Виталика, который первый месяц только и делал, что постоянно спрашивал, где мама и когда она вернется.
Ребенок же, хоть объясняй, что мама ушла и больше не придет, хоть не объясняй – все равно вопрос тот же через пару минут задаст, мол, а когда же она все-таки вернется.
Не понимает, что иногда они, мамы эти, не возвращаются. Реже, чем отцы, ушедшие в магазин за хлебом, но все же и так бывает…
— Марина, ты бы хоть поговорила по-человечески, а не запиской прощалась, — укорил почти бывшую жену Михаил на бракоразводном процессе.
— Еще чего тебе? В ноги поклониться и «ку» сделать? – совершенно по-хамски ответила ему жена.
Внешне она за эти пару месяцев сильно изменилась: нарастила ногти, сменила прическу и одеваться стала как-то… слишком уж откровенно.
Ее «любовь всей жизни» Михаил не видел (и это к лучшему, а то вот вообще не факт, что сдержался бы), но по произошедшим изменениям с женой и стойкому запашку перегара (хоть бы постеснялась пить накануне судебного заседания) понимал, что жизнь у Марины теперь веселая.
Ну пускай веселится. Только отказ от Виталика напишет, чтобы уже точно у нее никаких прав на ребенка не было.
А то знал Миша такие истории, когда «любящие родители» возвращались через десятки лет, надеясь присесть на шею выросшим детям, да еще и в суд на алименты имели наглость подавать.
Нет уж, пусть все будет по бумагам так, как в реальной жизни. Раз отказываешься от сына – отказывайся окончательно и не надейся, что после таких действий назад вернуться сможешь.
— Ой да триста лет мне далось твое «назад». Нужен сын? Забирай. А я начну новую жизнь без прицепов и плохих воспоминаний, — напоследок сказала ему Марина.
Вечером Миша, уложив Виталика, на русском матерном, не стесняясь в выражениях, рассказывал матери свои впечатления от суда и особенно – от поведения бывшей.
— Прицеп, понимаешь ли! Плохие воспоминания! Да я для нее только что наизнанку не выворачивался и, оказывается, плохо все делал.
Надо было, видимо, как маргинал себя вести, мол, раз ро..жа синяя, значит – любовь сильная.
И чего она за меня замуж пошла, раз был я таким плохим?!
— Сынок, чужая душа потемки. Отпусти и забудь, раз ушла, значит – не твоя это женщина была.
Светку жаль – столько позора из-за дочери, я тут встретила ее позавчера, так она глаза не знала, куда деть.
Говорит, мол, не знала я даже ничего, Оксан, ни про ее этого ухажера, ни про какие-то планы, ничего не говорила и не жаловалась никогда, а сейчас как укусил кто за одно место.
— Может, и правда не знала, — пожал плечами Миша. – Я в любом случае не собираюсь ее ни в чем обвинять или какие-то претензии предъявлять.
И уж точно не хочу, чтобы Виталик вдобавок к матери еще и бабушки одной лишился.
Да и вообще – мать за дочь не отвечает, с чего бы ей стыдиться чего-то…
Теща от радости чуть ли не плакала, когда поняла, что внука от нее прятать никто не будет, а все разборки между родителями ребенка не касаются бабушек, да и самого ребенка тоже.
По сути, если бы Марина сама не отказалась от мальчика – Михаил бы договорился с ней о совместной опеке.
Но раз она сама бросила, то что уж теперь…
Следующие три года прошли в тишине и покое.
Виталик смирился с отсутствием мамы в его жизни, Марина не давала о себе знать. Из глаз бабушки Светы постепенно ушел страх быть отвергнутой и лишенной встреч с внуком.
А Михаил встретил Настю. История молодой женщины практически полностью копировала его собственную, только вместо сына имелась дочь одних лет с Виталиком, а в новую жизнь решил уйти папа девочки, забыв и о бывшей жене, и о ставшем ненужным ребенке.
Поначалу никто из них вообще не планировал начинать отношения, но как-то само получилось, что много общались сначала на работе, потом после нее.
Следом оказалось, что Яна, дочка Насти, попала в один класс с Виталиком и они подружились.
И вот так совершенно незаметно получилось, что Миша с Настей планировали свадьбу и совместную жизнь.
Казалось бы, надо радоваться, да только беда пришла, откуда не ждали.
— Папа, бабушка Света говорит, что тебе нельзя на тете Насте жениться. Что у меня мама есть и она меня любит. Что она вернется и у нас все будет хорошо, надо только подождать.
— Опа-на, — услышать такое от восьмилетнего мальчика во время семейного ужина было для Миши шоком. – Виталик, это тебя бабушка подучила так сказать?
Я не собираюсь, даже если вдруг твоя мама объявится, восстанавливать с ней отношения.
Мы официально разведены, ты ее совсем не помнишь. Или тебе Настя не нравится? Она тебя обижает?
— Нет, она хорошая. Но бабушка говорит, что это неправильно.
— Сынок, но ведь бабушка – это бабушка, а главный все-таки папа, верно? Смотри, мама твоя – это дочка бабушки Светы… — принялся объяснять ребенку Михаил.
И уже на следующий день получил скан.дал, благо что хоть телефонный (то есть никого из квартиры выталкивать не пришлось, достаточно трубку было бросить) от бывшей тещи и вроде бы как любящей бабушки.
— Марина вернется, рано или поздно! Как ты в глаза ей смотреть будешь, окаянный?!
— А как она мне в глаза смотреть будет, вас не смущает?
— Девочка просто ошиблась. А ты осознанно вышвыриваешь ее окончательно из своей жизни.
— Она нас вышвырнула раньше, — припечатал Михаил.
И тут же получил в ответ тираду, заставившую понять, откуда у странного поведения жены в итоге росли ноги.
По словам бывшей тещи, Марина была чуть ли не невинной овечкой во всей этой истории.
А Миша, значит, должен вести себя, как настоящий о..лень мужчина, сидеть ровно и не двигаться и хранить, значит, семейный очаг ради женщины, если уж он ее действительно любит.
Большей ахинеи Михаил в жизни своей не слышал, поэтому трубку бросил. И на семейном совете, состоявшемся на следующий день, объяснил, почему бабушка Света общаться с Виталиком больше не будет.
Не нужны им контакты со свих.нувшимися бабушками, еще насмотрится сын в жизни на этого добра, не хватало еще в семье терпеть.
А бабушка, конечно же, после отлучения от дома очень долго жаловалась по знакомым, что бывший зять нарушил свое слово.
О том, что она хотела помешать ему двигаться дальше и продолжать жить нормальной жизнью она, конечно, лишний раз не упоминает.
Настя и Михаил расписались, после чего вместе стали воспитывать двоих детей.
Марина, кстати, в жизни бывшего мужа появляться и вовсе не собиралась. Да и о сыне не вспоминает.
Живет в свое удовольствие и совесть ее не мучает. Видимо, тоже считает, что во всем виноват кто угодно, но только не она.
Что ты так жестко – родня все-таки