Когда Вика вышла замуж за Антона, ей казалось, что наконец-то всё сложилось. Обычная городская квартира, скромная работа в маркетинге, скромный муж — не герой, не карьерист, но добрый, спокойный, надежный. А ещё у него была сестра — Лена. Не то чтобы Вика сразу насторожилась. Но было в Ленином взгляде что-то оценивающее, будто она примеряла невестку к невидимому лекалу: «годится ли та в их семейный круг».
— Ты такая миниатюрная, — сказала Лена, когда они только познакомились. — Даже не скажешь, что работаешь полный день. А как ты вообще справляешься с готовкой? Антон же у нас любит поесть.
Фраза вроде бы ни о чём, но в ней чувствовалась скрытая проверка. Вика улыбнулась в ответ, вежливо пошутила. Но осадок остался.
Сначала Вика старалась находить компромиссы. Ей хотелось быть «той самой» — женой, которую уважают и в семье мужа, и в своей. Лена часто звонила Антону, советовала, как лучше делать ремонт в ванной, куда поехать отдыхать и что подарить маме. Иногда приезжала — без предупреждения, с кастрюлькой борща, мол, «вам всё равно некогда варить». Вика видела, как муж светился от её визитов.
Но потом Лена стала задерживаться. Оставалась на ужин. Спала у них на диване, потому что «поссорилась с парнем» или «поздно, одна не поеду». Вика пыталась не обращать внимания. Говорила себе: это временно. Но время шло, а Лена продолжала появляться в их жизни, как будто имела на неё право.
— Ну я же не чужая, — говорила она, снимая сапоги посреди коридора. — Мне даже ключ можно сделать, чтоб вас не дёргать.
Антон шутил, что «сестра как мама, только младше». А Вика просто улыбалась — уже механически. Потому что обсуждать это с мужем было бесполезно. Он не видел в этом проблемы. «Лена просто одинока», «Лена всегда была рядом, когда мне было тяжело», «Ну ты же видишь, она переживает».
Потом начались первые уколы.
— Ты опять заказала еду? — спрашивала Лена с притворной доброжелательностью. — Вот бы мама такое увидела. У нас раньше в доме суп стоял на плите каждый день.
Или:
— А ты не думала сменить работу? Антон столько вкалывает, а ты всё с этими презентациями. Могла бы уже и на ставку выйти, а не эти полставки.
— Лена, у меня стабильная позиция, — старалась спокойно отвечать Вика. — И я тоже вношу вклад в семью.
— Да никто не спорит. Просто Антон мне недавно жаловался, что вы не можете себе отпуск позволить. Может, пора что-то менять?
Вика сжала зубы. Сначала она подумала, что Антон просто проболтался. Но потом поняла: он не жаловался — Лена выудила это из него, а теперь использует против неё.
Когда Вика поделилась этим с подругой, та только хмыкнула:
— Классика. Сестра мужа, особенно если сама одна, всегда считает, что лучше знает, как его «правильно любить». Проблема в том, что ты ей не конкурентка, а захватчица.
Муж по-прежнему не видел в происходящем ничего тревожного. Он искренне не понимал, почему Вика напряжена после каждого визита Лены. Почему она так реагирует на её советы.
— Но ведь она добра тебе желает, — говорил он. — Она же не грубит, не хамит. Ну, чуть-чуть остроумия. Она такая с детства.
Вика кивала. Она уже устала объяснять, что остроумие и пассивная агрессия — не одно и то же. Она устала быть «здравой», «понимающей», «выдержанной». Но мириться с этим — означало потерять себя.
Первый серьёзный конфликт случился накануне Нового года. Вика решила устроить праздник у себя дома — пригласила своих родителей, мужа, его маму. Лена тоже пришла — с вином, подарками и тортом. И всё бы ничего, если бы она не заняла центральное место за столом, не рассказывала бы громкие истории о детстве Антона и не добавляла к каждой из них приправу «до Вики, конечно».
— Помнишь, как ты тогда с горки упал? Я тебя чуть на руках не унесла! А мама в панике бегала, а я собрала аптечку. Мне тогда десять было! Вика, ты бы не справилась.
Вика сдержалась. Но потом, когда Лена ещё и передарила маме мужа подарок, который Вика подготовила заранее, сказав: «Вот это — от нас с Антоном», — у неё внутри что-то щёлкнуло.
После праздников она настояла на разговоре с мужем. Тот снова увильнул.
— Ну подумаешь, подарок. Главное, что мама довольна.
— А как ты думаешь, почему Лена это сделала?
— Просто не подумала.
— Или как раз подумала.
Весной Лена взяла привычку «заглядывать по дороге с работы». Иногда с пельменями, иногда просто так. А потом однажды, во время очередного визита, сказала:
— Я тут подумала… Может, тебе стоит взять паузу в работе? Подкопить на декрет, а я помогу вам с бюджетом. У меня как раз надбавка.
— Что?
— Ну правда, Вика. Ты же хочешь ребёнка? Надо планировать. Антон мне говорил, что вы думаете об этом.
Вика смотрела на неё и не верила своим ушам.
— Антон с тобой это обсуждает?
— А что тут такого? Мы всегда с ним говорим откровенно. Он, кстати, тоже волнуется, справитесь ли вы. Так что подумай.
И ушла, как ни в чём не бывало.
А Вика осталась — злая, опустошённая и вдруг очень одинокая в своём собственном доме.
После того разговора Вика поняла: Лена не уйдёт. Не отступит. Не сбавит обороты. Она не врывалась — она просачивалась. Под видом заботы, с улыбкой, через телефонные звонки и “случайные” встречи. И каждый раз оставляла после себя ощущение: ты здесь не главная.
Вика всё больше ловила себя на том, что напряжённо ждёт, когда захлопнется дверь, когда Лена уйдёт. Только тогда она могла свободно вздохнуть и пройтись по квартире босиком. Потому что при Лене даже домашние тапки казались чужими.
Ссоры с мужем стали чаще. Они были тихими, выматывающими. Антон сначала просто отнекивался, потом начал раздражаться:
— Ну что тебе не так? Она же не живёт тут! Не нагоняй!
— Она живёт в твоём телефоне. В твоей голове. В твоём голосе, когда ты повторяешь её слова. «Ты слишком остро реагируешь». Это она так говорит. Не ты.
— Может, ты правда остро реагируешь?
Вика взяла паузу. Старалась не скатываться в обвинения. Но чувствовала, как в ней накапливается злость. Тихая, упрямая, сжавшаяся где-то под грудиной.
Конфликт набрал новую силу летом, когда Лена взяла ипотеку на студию в соседнем доме.
— Ты представляешь, — с воодушевлением рассказывала она Вике и Антону за ужином. — Я подумала: ну а что? Близко, удобно. Можем хоть каждый вечер вместе сидеть, сериалы смотреть! А ещё — вы, когда ребёнка заведёте, я всегда рядом. С коляской погулять, подменить, помочь!
Вика выронила вилку.
— Подменить?
— Ну да. Вы же не справитесь сами. У тебя нет опыта. А Антон… Ну, он мягкий.
Слово «мягкий» Лена произнесла с интонацией, будто это диагноз. Антон не возразил. Он лишь налил вина сестре, как будто для баланса.
Когда Лена ушла, Вика поднялась с дивана и сказала:
— Я не хочу, чтобы она жила рядом.
— Что? Почему?
— Потому что она влезет в каждый наш шаг. Потому что ты этого не видишь, но она съедает всё пространство. Я больше не чувствую себя хозяйкой в собственной жизни. Она как будто всё время проверяет, достойна ли я тебя.
— Да не говори ерунды, — отмахнулся Антон. — У Лены просто тяжёлый период. Она же одна.
— И, видимо, считает, что я виновата.
Антон ушёл спать на диван. Вика осталась на кухне. Ей казалось, что её брак разваливается не из-за измен, не из-за бедности, не из-за усталости. А из-за того, что в нём с самого начала поселилась третья.
Когда Вика забеременела, всё стало ещё хуже.
Сначала Лена радовалась. Потом взяла под контроль.
— Ты уже выбрала врача? А ты уверена, что он хороший? Я читала, что в этом центре роды вообще-то не очень.
— Ты будешь рожать или я? — сдержанно спросила Вика.
— Я просто хочу как лучше. Ты мне доверяешь?
Вика промолчала.
С тех пор Лена не звонила — она приходила. Без приглашения. Супы, витамины, советы. Показывала детские комбезы из интернета, книги по развитию, выбирала шторы в детскую. Однажды пришла с развивающим ковриком и сказала:
— Я нашла на скидке, не благодарите. Мне самой в кайф покупать. Всё равно ведь ваш малыш — почти как мой.
Вика чуть не задохнулась.
— Лена, ты не мать моего ребёнка.
— Ну не драматизируй, — улыбнулась та. — Я же от души.
Позже, вечером, Антон сказал:
— Может, ты правда перебарщиваешь? Она просто заботится.
Вика в тот вечер не плакала. Она просто развернулась и ушла спать в детскую, на нераспакованный матрас.
Ближе к родам ситуация обострилась. Вика уехала к своей маме на последние недели, чтобы прийти в себя. Антон приезжал, но всё чаще ссорился с ней по телефону. Он не мог понять, чего она хочет. Он любил и её, и Лену. Но эта любовь почему-то превращалась в оружие, когда касалась быта.
После родов Вика настаивала: только они вдвоём. Она хочет разобраться, как быть мамой, без внешнего давления. Антон согласился. Но уже через неделю на пороге появилась Лена — с фразой:
— Ты не думала, что в послеродовой период нельзя быть одной? Я прочитала — у многих начинается депрессия.
Она осталась на три дня. И за эти три дня успела сказать:
— Я бы держала ребёнка иначе.
— Ты его слишком часто кормишь.
— А вы уже купили кресло в машину? Антон, тебе что, всё равно?
На третий вечер Вика сорвалась. С криком. С болью, накопленной за всё это время:
— Уходи.
Лена обиженно вскинула брови:
— Да что ты себе позволяешь?
Антон стоял между ними. Растерянный, виноватый. Как всегда — не на её стороне.
— Лен, давай потом, — пробормотал он.
— Неужели ты меня выгоняешь?
— Я прошу — просто позже, — шептал он, не глядя на жену.
Они остались втроём — Вика, ребёнок и тишина. Вика не чувствовала победы. Только пустоту.
Они не общались почти месяц. Лена не звонила. Антон был напряжён и замкнут. Он помогал по дому, держал ребёнка, делал всё машинально. Но в воздухе висело что-то недосказанное — как в комнате после чьего-то ухода с хлопком двери.
Однажды вечером, когда малыш наконец уснул, Вика зашла в кухню и увидела, как муж сидит с телефоном, прижав его к уху и тихо говорит:
— …ну ты же знаешь, я не хотел. Я просто не знал, как быть. Да, она вспылила. Ну а ты… ты могла бы и по-другому себя повести…
Он замолчал, заметив жену.
— С Леной говорил? — спросила Вика, не повышая голоса.
— Она хотела узнать, как ты, — пробормотал он. — Я сказал, что всё нормально.
— Правда? Всё нормально?
Он не ответил. Только опустил взгляд.
После той ночи между ними начался холодный мир. Вика не упрекала. Антон не оправдывался. Всё шло по кругу: кормления, стирка, бессонные ночи. Только тишина между ними уже не была тишиной — это было оружие.
Однажды Лена позвонила ей напрямую. Первый раз за месяц.
— Слушай, давай встретимся. Без Антона. Просто поговорим.
Вика согласилась. Ей хотелось расставить всё по местам. Хоть раз поговорить, не в присутствии мужа, не сквозь его попытки примирить всех со всеми.
Они встретились в кафе. Вика пришла заранее. Лена — как всегда, уверенной походкой, будто весь зал принадлежал ей.
— Ты изменилась, — сразу сказала она. — Стала холодной.
— Ты тоже, — ответила Вика. — Только ты — не со мной. А в целом. Со всеми.
— Не начинай, — отрезала Лена. — Я просто хотела сказать, что не собиралась разрушать ваш брак. Я просто… всегда была рядом с Антоном. С самого детства. Мы многое пережили вместе.
— Это всё ясно, Лена. Но одно дело — пережить вместе детство. Другое — мешать взрослым людям строить семью.
— Я не мешаю. Я помогаю. Я же вижу, что ты не тянешь. Ты уставшая, раздражённая. А Антон? Он будто стал другим. Он не смеётся, не шутит. Я чувствую, как он гаснет.
— А ты не думала, что он гаснет потому, что живёт между двух огней?
— Он был счастлив до тебя, Вика.
Эта фраза врезалась в голову. Не потому, что была обидной — потому что была сказана с убеждённостью.
— А ты была счастлива до меня?
Лена не ответила. Только резко поднялась и ушла, забыв зонт. Или оставив его нарочно.
В тот же вечер Вика собрала сумку — свою и сына. Уехала к маме. Не скандаля, не обвиняя. Просто написала Антону, что хочет немного пространства. Подумать. Передышать.
Он не стал уговаривать. Только позвонил утром и спросил:
— Ты вернёшься?
— Не знаю. Всё зависит от того, с кем ты хочешь жить — с женой или с сестрой.
— Не ставь так вопрос.
— А по-другому ты его не слышишь.
Прошло две недели. Тишина. Потом пришло сообщение от Лены:
«Ты добилась своего. Он больше не звонит. Сидит один, как привидение. Надеюсь, тебе стало легче».
Вика не ответила.
Всё снова изменилось на дне рождения свекрови. Тот самый день, когда всех собрали в кафе. Формальный повод — чтобы семья не распалась. Чтобы все «помирились». Вика долго думала, идти или нет. Решила — пойдёт. Ради сына. Ради себя.
Лена была там. В светлой блузке, со спокойным лицом. Она даже улыбнулась при встрече.
— Привет, — сказала она.
— Привет.
Они сидели за одним столом. Напряжённо, будто две актрисы, которым дали одинаковую роль. Периодически Лена смотрела на Антона и его сына с каким-то тяжелым, молчаливым взглядом. Вика заметила: он почти не ел. Только наливал всем воду, поправлял салфетки, глядел в стол.
— У тебя хороший ребёнок, — вдруг сказала Лена. — Спокойный.
— А что, ты ожидала другого?
— Я просто рада. Хоть что-то у вас получается.
Вика больше не сдержалась. Она встала, подошла к сестре мужа и, не повышая голоса, сказала:
— Знаешь, Лена. Нам и без твоих советов есть о чём поссориться.
И вышла. Из кафе, из круга, из вежливой игры в «семью». Антон не побежал за ней. Не крикнул. Лишь посмотрел вслед. Усталый, потерянный.
Прошло уже несколько дней. Вика всё ещё живёт у мамы. Антон звонил один раз. Спрашивал про сына. Больше — ничего.
Что будет дальше — неизвестно. Вернётся ли она? Изменится ли он? Уйдёт ли Лена в тень?
Это моя дача и никаких склок я тут не потерплю! — жестко сказал Петр