— Может, и не придется так поступать? Расскажем как бы невзначай о том, что врач сказал.
Или по реакции поймем, кто все портит, или, может, человек поймет, что неправильно поступает и прекратит нашего сына тайком чем-то пичкать.
— Лерчик, если человек взялся за спиной родителей ребенка делать «как лучше», то он уж точно подобное не прекратит.
— Так, что тут у нас, — Анатолий Дмитриевич привычно улыбнулся сидящему на коленях у мамы Артемке. – Ты так и не говоришь «привет».
— Ая! – махнул рукой ему ребенок.
Валерия, мать Артема, тут же пояснила:
— Пока только научили предметы называть. Невролог сказал, что к школе выровняется и все будет в порядке.
— Конечно, будет. Но только если заниматься им будете, — на всякий случай напомнил Анатолий Дмитриевич.
— Мы занимаемся. И я дома по вечерам, и на занятия три раза в неделю возим, и в садике у нас специалист хороший.
Мороки, конечно, выше крыши. Хорошо еще, что подозрения на серьезные отклонения сняли, тогда уж не знаю, как бы мы это все пережили.
— Да, было бы неприятно, — согласился с ней Анатолий Дмитриевич.
Он и сам не любил, когда подозрения на такие диагнозы подтверждались.
Потому что в случаях наподобие Артемкиного он с коллегами мог помочь, а вот когда никаких вариантов лечения не было – тут уж оставалось только посочувствовать родителям.
— Так, а это у нас что? – нахмурился Анатолий Дмитриевич, более внимательно изучая данные с предыдущего осмотра и сравнивая их с текущими.
— Что там? – моментально перепугалась Валерия, по тону врача заподозрив, что с данными что-то неладно.
— Да тут у нас лишний вес вырисовывается. В прошлый раз еще было отклонение в пределах нормы, а сейчас вот уже два килограмма выше допустимого предела для Теминого возраста и роста.
— И что это может быть?
— Не перекармливаете? Чипсы, шоколад, конфеты, всякие мармеладки…
— Да что вы, Анатолий Дмитриевич! Раз в неделю могу три кубика шоколадки дать, если вдруг просить начнет, а так яблоки, печенье, бананчик.
Мандарин иногда, сейчас еще на клубнику сезон пошел… А чипсы и мармелад этот химозный я ему вообще не показываю.
Знаю, что когда-нибудь сам начнет есть и покупать, ну да лучше позже, чем раньше.
Мне кажется, что вот эту всю г…дость вообще для маленьких надо запретить. Вот как все эти энергетики запретили у нас в области покупать, так и чипсы со всеми этими желейками зелено-буро-малиновыми надо под запрет положить.
— Родители-то все равно купят и дадут, — пожал плечами педиатр.
— Кто считает, что такое можно своему ребенку давать, тот пусть и покупает. А кто проблем не хочет – тот не купит и не даст, а дите само приобрести не сможет.
— Кто-то наверняка вам прочитал бы сейчас лекцию о недопустимости ограничения детей в их правах.
— Права у них будут, когда восемнадцать исполнится и сами зарабатывать начнут. А пока их кормят и лечат за счет родителей, фиг им, а не права, из-за которых потом от врачей не вылезаешь.
У нас так у соседки ребенок чуть на тот свет не отправился. Диабетик, знает, что нельзя кучу вещей кушать, а на друзей посмотрел – и следом за ними взял да наелся всякой г…дости. Хорошо, что спасти успели. И ведь вроде бы десять лет пацану, должен соображать.
— О, поверьте, некоторые и в пятнадцать, и в тридцать и в сорок не соображают. Кстати, вот об этом…
Вы бы проверили своих родных, кто за ребенком присматривает, когда вы на работе. Потому что по анализам больше похоже на то, что его просто перекармливают, а не патология какая.
Нет, мы, конечно, можем сделать расширенные исследования, но чаще-то всего причина не в отклонениях, а в тарелке.
— Я проверю, Анатолий Дмитриевич. Только что у меня, что у мужа, родители адекватные, не стали бы ничего давать, с нами не посоветовавшись, — заверила врача Валерия.
После чего, собравшись и взяв за руку сынишку, вышла из кабинета врача.
Домой она пришла в очень расстроенных чувствах. Потому что переживала из-за того, что не знает, чему верить.
С одной стороны, лучше пусть действительно прав будет врач и у Артема ничего серьезного, а все проблемы «из тарелки».
С другой стороны, при таком раскладе получается, что в семье завелся диверсант, который снабжает ребенка какой-то вредной и очень калорийной едой.
И осложняется все тем, что обижать подозрениями придется всех, а после них не факт, что отношения сохранятся.
И, вдобавок, нельзя расспросить о происходящем самого Артема, ведь мальчик в свои четыре года почти не разговаривает.
— Да не переживай ты так. Давай ты своих родителей проверишь, а я – своих? – предложил муж. — Просто когда Артемку отдаем, заезжаем среди дня и смотрим, что там есть в холодильнике и на полках.
— Может, и не придется так поступать? Расскажем как бы невзначай о том, что врач сказал.
Или по реакции поймем, кто все портит, или, может, человек поймет, что неправильно поступает и прекратит нашего сына тайком чем-то пичкать.
— Лерчик, если человек взялся за спиной родителей ребенка делать «как лучше», то он уж точно подобное не прекратит.
Самое смешное, что я не знаю, кого подозревать. Вроде и мои, и твои адекватно себя вели.
В смысле, если бы меня в детстве раскармливали, как на убой, то я бы сразу подозреваемого обнаружил, а так…
— Куда ни кинь, всюду клин, — вздохнула Лера. И приступила к исполнению плана мужа.
Они недаром договорились проверять каждый своих родителей. Просто потому, что приходя в гости к родным людям, ты можешь себе позволить больше свободы, чем находясь у свекров или тещи с тестем.
По крайней мере, у родителей Леры в отношении дочери все еще действовало правило «мой дом – твой дом» и она могла без дополнительного разрешения залезть в кухонный шкафчик, чтобы налить себе кофе, или же открыть холодильник, чтобы глотнуть минералки.
В доме же у родителей мужа так хозяйничать было неудобно, так что пусть с ними Димка сам разбирается.
Разобрались они быстро. Когда Лера заехала к своим посреди рабочего дня и, открыв дверь своими ключами, зашла без лишнего шума в квартиру, то увидела за детским столиком Артема и тарелку морковного пюре с куриными котлетками, которые она с утра лично оставляла матери.
— Лерчик? А ты что здесь делаешь?
— Да мне логопед позвонила, сказала, что запись на вечер придется отменить, но предложила завезти к ней Артема днем.
Я и отпросилась с работы на пару часиков, — не колеблясь, выдала заранее спланированную ложь маме Валерия.
Врать не хотелось, но это как раз та ситуация, когда ложь была предпочтительней высказанных подозрений.
— Темочка, ты давай, доедай быстрей. Сейчас я его вещи соберу тогда. Или ты его потом опять до вечера сюда везешь?
— Привезу, мам, — заверила родительницу Лера. И, внутренне сгорая от стыда, поспешила забрать сына.
Покатавшись с ним два часа по соседнему району и купив заодно обувь, она отвезла его опять к маме и вернулась на работу.
Мужу тут же отчиталась, что ничего подозрительного не обнаружила и, скорей всего, проблема на его стороне.
На следующий день ей звонил Дима и, кипя от ярости, рассказывал, как точно таким же образом по надуманному предлогу заехал к своим родителям, у которых в этот раз оставили Темку, и обнаружил там полный, что называется, разгул.
— Чипсы, сухарики, а еда, что ты приготовила, в мусорке валяется, представляешь?!
Я еще попытался в последний раз по-человечески поговорить, что она таким подходом нам ребенка угробит, а она только смеется в лицо мне и говорит, мол, что эти врачи понимают в детском здоровье.
Врачи, понимаешь ли, которые по десять лет учились, ничего не понимают, а она, видите-ли, понимает!
Лера, как могла, успокоила мужа, а после они уже спокойно договорились об очевидном изменении в расписании сына.
И с тех пор бабушке с дедушкой по отцовской линии его под присмотр не отдавали.
Мать Леры была только рада тому, что внук стал больше времени проводить с ней.
А врач Анатолий Дмитриевич на следующем приеме через несколько недель обрадовал Леру тем, что лишнего веса у сына теперь нет.
Свекровь и свекор еще несколько месяцев доставали сына и невестку претензиями, что те отобрали у них внука под надуманным предлогом.
Обвиняли в фаворитизме по отношению к другой бабушке и даже грозились обратиться в суд, чтобы им разрешили видеться с их «кро.виночкой».
Только почему-то до этого самого суда так в итоге никто и не дошел, а с текущим положением дел незадачливым «специалистам» пришлось смириться.
Лера же была с одной стороны рада тому, что все так легко разрешилось. С другой – ее расстраивало и то, что родственники мужа предали их доверие и то, что она, доверив им ребенка, невольно подвергла его опасности.
Но все же…
Пусть лучше так, когда все выяснилось вовремя и людей, которые могли своими действиями нанести вред, к ребенку больше не подпускают.
А то мало ли, в чем еще бабушка бы потом сочла себя компетентней специалистов. Случаи-то они разные бывают…
Пренебрег заболевшей женой