Когда мы только познакомились с Артёмом, его квартира была похожа на берлогу холостяка — три комнаты с голыми стенами, продавленный диван и пара стульев. После развода он оставил бывшей жене всю мебель, забрал только личные вещи. «Пусть ей будет полегче начать заново», — вот так просто он объяснил.
Меня это зацепило. Не держится за вещи, не жадничает. Мне как дизайнеру такой подход понравился — чистый лист, делай что хочешь. Вечерами таскались по мебельным, спорили до хрипоты о том, какие шторы повесить и чем отделать стены.
Я работала в строительной конторе, насмотрелась всякого и наконец-то могла воплотить свои идеи без оглядки на заказчиков. В своей квартире! Ну, нашей.
— Тут будет тепло, — сказала я Артёму, натягивая бежевые обои в гостиной.
— И немного попросторнее, — добавил он, помогая двигать мебель.
За год всё переделали. Стены, свет, полы — всё новое. Не вычурно из мрамора, но со вкусом. Просто и функционально. Ни одной лишней вазочки или статуэтки — ненавижу это.
Прикольно было возвращаться после работы в наше гнёздышко. Ещё приятнее — просыпаться утром, когда солнце бьёт в окно и на подушке пятно света. Друзья завидовали:
— Ну вы даёте! Откуда денежки на такой ремонт?
Квартира стала нашим маленьким раем. Тем самым местом, где можно послать всех и вся, завернуться в плед и просто быть.
Артём часто шутил, что даже не думал, что холостяцкая берлога может превратиться в нормальный дом.
А потом началась эта эпопея.
Как-то в субботу собрались в кино, уже куртки надели — звонок в дверь. Открываю — на пороге стоит Вика, сестрица Артёма. Двадцать четыре года, волосы белые, будто мукой обсыпали, макияж как на фильм ужаса. Видела её пару раз на днях рождения, но так, издалека. Свекровь о ней только и твердила: «Наша Викуля ищет себя в медийности».
— Хай, — бросила она вместо «здрасьте» и протиснулась мимо меня. — Ого, а тут реально круто. Кто делал?
Артём обнял сестрёнку:
— Случилось чего?
— Не-а, мимо шла, решила заглянуть. Ты же мой братик любимый!
Не успела я глазом моргнуть, а она уже в гостиной, вещички на диван кинула, телефон достала и давай комнату снимать, вертясь как юла.
— Классный свет, — заявила она. — И вообще атмосферка что надо. Можно я тут для блога пару видео сделаю? А то у меня такое убожество, подписота уже ноет.
Мы с Артёмом переглянулись, он плечами пожал:
— Конечно, снимай.
Вика тут же начала корчить рожицы у окна, меняя позы и угол наклона головы. Через полчаса мы уже реально опаздывали в кино, а она всё не унималась.
— Вик, нам вообще-то пора, — напомнил Артём.
— Да-да, я щас, — отмахнулась она, не отрывая глаз от экрана. — Ещё пару кадриков…
Ну что делать — оставили её дома, ушли. Вернулись через три часа — на кухне грязные тарелки горой, в ванной косметика размазана по всей раковине, а в гостиной Вика с какой-то девицей сидят и ржут как лошади.
— А, вы уже? — Вика даже не покраснела. — Знакомьтесь, это Маринка с потока. Я ей про вашу квартиру столько наплела, что она упрасила посмотреть.
— Вот это супер как мило, — еле выдавила я, разглядывая пятна от вина на белом столике.
Артём, как ни в чём не бывало, предложил им чаю, будто это они нас к себе пригласили. Через час эти дамочки наконец ушли, оставив после себя срач, который мы молча убирали, боясь глянуть друг на друга.
— Извини за сестру, — сказал Артём перед сном. — Она немного бесцеремонная, но не со зла. Молодая ещё, не понимает.
Я кивнула, спорить не хотелось. В конце концов, сестра имеет право зайти к брату.
Но на этом история не закончилась. Через неделю возвращаюсь с работы пораньше — бац, а в квартире Вика с подружками.
Расселись в гостиной, раскидали косметику, еда из макдака на столе, одежда какая-то. В центре — здоровенная кольцевая лампа, которой у нас точно не было.
— А, привет, — Вика оторвалась от телефона. — Мы тут для блога немного поснимаем. У тебя такая шикарная квартира, грех не использовать.
— Ключи откуда? — только и смогла спросить я.
— У мамки взяла, — она плечами пожала, типа это само собой разумеется. — У неё же запаска есть, на крайняк.
Я стояла как баран, не зная, что сказать. Вроде ничего страшного — ну, сестра мужа снимается в нашей квартире. Но что-то меня так задело… То ли наглость эта, с которой она вломилась. То ли тон её — будто она нам одолжение делает, снимаясь в нашей квартире.
— Вика, в следующий раз предупреждай, ладно? — выдавила я.
— Да расслабься ты, — она рукой махнула. — Это же хата Артёма, а он мой брат. Чё ты паришься?
Вечером всё выложила Артёму. Он нахмурился, потом вздохнул:
— Поговорю с ней. И с мамой, чтоб ключи не давала без спроса.
Он реально поговорил. И с сестрой, и с матерью. Обе клялись-божились, что больше никогда. Но через пару недель история повторилась. Потом ещё. И ещё.
У Вики всегда была отмазка: то ей срочно нужно снять обзор помады при хорошем свете, то подруга умоляла помочь с фотками для резюме, то просто негде «по-человечески» посидеть с девчонками.
— У меня комнатушка в маминой старой халупе, — ныла она. — Там вечно какие-то мужики орут, несёт чужими щами, обои ободранные. А у вас тут просто сказка.
После каждого визита приходилось всё вылизывать. Она за собой не убирала, посуду не мыла, на светлых шторах оставляла следы помады и тонального крема. Однажды обнаружила на подоконнике прожженную дырку — хотя дома это под запретом.
— Извиняй, это Катька, подруга, — беззаботно бросила Вика, когда я ткнула в это пальцем. — Она забылась. В следующий раз прослежу.
Артём только и твердил:
— Не обращай внимания, Вике просто тяжело. Она пытается в соцсетях раскрутиться, блогершей стать. У неё нет нормальных условий для съёмок.
— А у нас что, студия? — не выдержала я как-то. — Мы тут живём вообще-то, а не декорации ей построили!
— Знаю-знаю, — он примирительно поднял руки. — Но она моя сестра. И ей правда несладко. Мать достает, работы нормальной нет. Хочет хоть так себя показать. Да и что такого-то?
Спорить было бесполезно. Я любила Артёма. Но с каждым разом терпеть выкрутасы его сестрицы становилось всё труднее.
— Это мой лофт, — услышала я как-то, проходя мимо гостиной, где Вика опять что-то снимала. — Обожаю эту атмосферу. Я столько сил сил сюда вложила ругаясь с дизайнером, чтобы все было как я люблю — по высшему разряду. Тут такая атмосфера, такой свет! Подписывайтесь, и я покажу, как стильно обставить квартирку, даже если вы не олигарх.
Мой лофт?! Я чуть не вломилась и не выдернула шнур её лампы. Но вместо этого ушла на кухню и грохнула кулаком по столу.
Вечером опять подняла эту тему с Артёмом.
— Она нашу квартиру своей называет, — сказала я. — Строит из себя владелицу, снимает какие-то видео, водит подруг. Это уже не шалости, это… даже не знаю, как назвать.
— Ну, она же не претендует на квартиру по-настоящему, — Артём выглядел измотанным. — Просто для блога так говорит. Это же не всерьёз.
— А если её подписчики узнают, что она врёт? Если соседи увидят и напишут коммент? Это же позорище!
— Наташ, — он взял меня за руку. — Давай не будем раздувать. Ну фантазирует девчонка для своего блога. Кому это вообще надо! Кому от этого плохо?
— Мне плохо! — повысила я голос. — Мне плохо от того, что в мою квартиру можно вломиться без спроса. От того, что после каждого её визита надо отмывать помаду с посуды и оттирать жир с дивана. От того, что она выдаёт наше жильё за своё!
Артём вздохнул:
— Хорошо, я ещё раз серьёзно с ней поговорю. И ключи у мамы заберу.
Он правда забрал ключи. Но не помогло. Вика как-то умудрялась всё равно попадать в нашу квартиру, когда нас не было. То мамка «случайно» дала запасной комплект, то сама Вика «одолжила и забыла вернуть», то Артём «оставил ей на пару часов, чтобы шмотки забрала, которые тут когда-то оставила».
Каждый раз извинения, обещания, что это в последний раз. И каждый раз всё по новой.
Свекровь только руками разводила:
— Ну девчонка молодая, пусть себя ищет. Вы же взрослые люди, неужто вам жалко? Ей так непросто. Да сейчас очень много блогеров и хорошо зарабатывать умудряются.
Я стала избегать семейных посиделок, чтобы не видеть Вику с её снисходительной ухмылочкой. Не хотела слушать, как растёт её блог, как она «почти договорилась о рекламном контракте», как подписчики «просто торчат от её интерьера».
От её интерьера! От моей квартиры, на которую я убила столько сил и нервов.
Артём всё чаще задерживался на работе, будто боялся этих разговоров. А я всё чаще возвращалась домой с противным ощущением — не застану ли там очередную «фотосессию для Инстаграма».
В тот день мне отменили важную встречу. Заказчик позвонил за час и перенёс презентацию на следующую неделю. Я уже торчала в офисе, готовая показывать проект реконструкции старой гостиницы, над которым пахала два месяца. Теперь надо было решать — либо остаться в офисе и заниматься текучкой, либо ехать домой и доделать проект в тишине.
Выбрала второе. Домой, в тишину. Поработать нормально, без коллег, звонков и офисного бардака. Собрала вещички, попрощалась с секретаршей и вышла на улицу.
День был солнечный, но уже холодный. Осень начиналась, листья желтели. Решила прогуляться до метро пешком, подышать — редкий момент, когда никто не дёргает.
В вагоне было свободно — не час пик. Села у окна, достала телефон, пролистала почту. Ничего срочного. Можно спокойно поработать дома, а вечером приготовить что-нибудь вкусненькое для Артёма. Давно мы не ужинали вместе — вечно дела, встречи, усталость.
От метро до дома — минут десять пёхом. Наш дом стоял в глубине квартала, вокруг старые тополя. Обычная пятиэтажка семидесятых годов, но недавно отремонтированная. Чистый подъезд, ухоженный двор. Нам с Артёмом нравилось тут. Тихо, спокойно, до парка рукой подать.
Поднимаюсь по лестнице на третий — слышу музыку. Громкую, басы аж пол трясут. И доносится она… из нашей квартиры? Средь бела дня, в будний день?
Сердце ёкнуло. Неужели опять? Достала ключи, тихонько открыла дверь.
В прихожей — чужие туфли, штук пять пар, все на каблуках. На вешалке — чужие куртки и какой-то ярко-розовый шарф. Из гостиной — смех, музыка, звон бокалов.
Сделала глубокий вдох и зашла.
В нашей гостиной, на нашем диване сидели четыре девицы. Вика и её подружки. На столике — коробки косметики, початая бутылка, фрукты нарезанные. В углу — знакомая кольцевая лампа, направленная на диван. Одна из девиц держала телефон на палке, снимая всю эту вакханалию.
А Вика, стоя в центре с бокалом, вещала прямо в камеру:
— Это мой лофт, мы тут с девочками сегодня отдыхаем. Тут вайб такой релаксовый, свет, уровень комфорта просто люкс. Я обожаю свои пространства.
Я замерла в дверях, не веря своим ушам. Свои пространства, блин?!
— Пространства? — вырвалось у меня.
Вика обернулась. На её лице не было ни испуга, ни стыда — только раздражение, что кто-то прервал её «эфир».
— Не мешай нам, уходи быстрее, мы с подружками доставку заказали, — она махнула рукой, будто отгоняя муху.
Что-то во мне щёлкнуло. Тихо, но бесповоротно. Будто тонкая ниточка, которая полгода держала меня от скандала, лопнула.
— А ну на выход пошли, — сказала я спокойно, но твёрдо. — И ты давай отсюда.
Стало тихо. Подружки Вики переглянулись с офигевшими лицами. Одна продолжала снимать, теперь уже меня.
— Ты чего? — Вика подняла брови. — Мы же ничего такого…
— Ключи на стол, — перебила я. — И матери своей скажи, что ещё раз увижу тебя здесь без спроса — вызову ментов. За незаконное проникновение.
— Да ты…
— У вас пять минут собрать манатки и выйти, — я скрестила руки, чувствуя странное спокойствие. — Иначе реально звоню в полицию. И мусор свой заберите.
Девицы начали нехотя подниматься, собирать сумочки, переглядываться. Одна шепнула что-то Вике на ухо. Та покраснела, но замолчала.
Через десять минут все ушли. Вика хлопнула дверью так, что окна задребезжали, и посмотрела на меня как на врага народа. Я заперла дверь на два оборота, вернулась в гостиную и рухнула на диван.
Только тогда почувствовала, как трясутся руки. Адреналин схлынул, оставив только усталость и опустошение. Но было и ещё кое-что — какое-то дикое удовлетворение, будто наконец скинула тяжеленный рюкзак, который тащила слишком долго.
Телефон зазвонил почти сразу. Артём.
— Ты дома? — спросил без «привет». — Вика пишет, ты её выгнала.
— Не «её», Артём, — ответила я спокойно. — А целую банду девиц, которые устроили в нашей квартире съёмочную площадку. И да, я их выгнала. Из моего дома.
— Наташ…
— Нет, ты послушай, — не дала ему договорить. — Я полгода терпела. Полгода убирала за твоей сестрицей, слушала её брехню про «мой лофт» и «мои пространства». Полгода закрывала глаза, что она таскает ключи и пользует нашу квартиру как декорацию для своего гов…ноблога. Хватит.
В трубке повисла тишина.
— Буду через полчаса, — наконец сказал Артём. — Поговорим.
Он вернулся даже раньше. Зашёл, молча снял куртку, прошёл на кухню. Я сидела там, перед ноутом, но не работала — просто пялилась в окно.
— Вика в истерике, — сказал он, садясь напротив. — Говорит, ты её опозорила перед подругами.
— А она меня не опозорила? — я повернулась к нему. — Когда сказала «уходи быстрее» в моей собственной квартире?
Артём опустил глаза.
— Мать тоже звонила. Говорит, ты слишком резко.
— Конечно, я резко. После полугода намёков, просьб и уговоров, которые никто в упор не видел.
Он молчал, крутя в руках чашку, которую машинально схватил со стола.
— Я не буду извиняться, если ты об этом, — продолжила я. — Ни перед Викой, ни перед твоей мамашей. Это мой дом, Артём. Наш дом. Не студия для фейкового блога.
— Знаю, — неожиданно согласился он. — Вика перешла черту. Я говорил с ней по телефону. Сказал, что она должна извиниться перед тобой.
Я удивлённо подняла брови:
— Серьёзно?
— Серьёзно, — он наконец посмотрел мне в глаза. — Я слишком долго позволял ей пользоваться нашей своей добротой. Думал, она перерастёт, поймёт. Но иногда надо просто послать. Чётко и ясно.
Я почувствовала, как напряжение последних месяцев начинает отпускать. Медленно, нехотя, но отпускать.
— Спасибо, — сказала тихо.
Он протянул руку через стол и сжал мою ладонь.
— Это наш дом, — сказал он. — И никто не будет командовать тут, кроме тебя.
Я кивнула, чувствуя, как к глазам подкатывают слёзы.
Сколько веревочке ни виться, а конец будет