— Я пришла, решила вам борща принести, а дверь не открывается! Пришлось обратно тащить! Позор какой! Соседи видели!
Вот что твоя жена творит! — кричала она, размахивая руками. — Выставила меня! Родную мать выставила! Я тебя двадцать восемь лет растила, а она…
Андрей застыл на пороге гостиной, всматриваясь в знакомое пространство. Диван развернули к окну. Журнальный столик переехал к противоположной стене. А на подоконнике красовались новенькие герани в керамических горшочках.
— Света! — крикнул он в сторону кухни. — Ты перестановку делала?
Жена выглянула из-за холодильника. Лицо у нее было какое-то растерянное.
— Это твоя мама постаралась, — глухо ответила она. — Пока мы на работе были.
Андрей почувствовал, как внутри что-то сжалось. Опять. Мама снова приходила без предупреждения, снова все переделывала на свой лад.
Он вспомнил, как три месяца назад дал ей запасные ключи — «на всякий случай, мам, вдруг что-то случится». Тогда это казалось разумным. Сейчас…
— А цветы откуда? — спросил он, хотя ответ угадывался.
— Тоже Валентина Петровна принесла. Сказала, что у вас тут мрачно, как в склепе. — Света вернулась на кухню, но голос ее доносился отчетливо. — Еще кастрюли все перемыла. И в холодильнике порядок навела. Ну, на свой вкус.
«Порядок навела на свой вкус». Андрей знал, что это означает. Мама выбросила продукты, которые считала несвежими, переложила остальные по своей системе и оставила записку с перечислением недостатков их домашнего хозяйства.
Он прошел на кухню. Света стояла спиной к нему, нарезала помидоры для салата. Движения у нее были резкие, рубленые.
— Записку оставила? — поинтересовался Андрей.
— На столе лежит.
Он развернул листок, исписанный размашистым материнским почерком:
«Андрюшенька, у вас в холодильнике был творог не очень свежий! Выбросила. Молоко тоже прокисшее. Купите нормальных продуктов, нельзя же так питаться. Геранек поставила — для уюта. Мама».
— Творог вчера покупали, — пробормотал Андрей. — Срок до субботы.
— А молоко позавчера брала. — Света не оборачивалась. — Но твоей маме виднее.
В голосе жены звучала такая усталость, что Андрею стало не по себе. Он подошел сзади, положил руки на ее плечи.
— Лен, не обращай внимания. Она же добра хочет.
Света резко развернулась. Глаза у нее блестели — то ли от слез, то ли от гнева.
— Добра? Андрей, она пришла в наш дом, переставила мебель, выбросила наши продукты и даже белье в шкафу переложила! Это добро?
— Мама всегда была хозяйственная…
— Хозяйственная в своем доме! А здесь мой дом! Наш дом!
Андрей отступил на шаг. Света никогда не кричала. За четыре года брака он видел ее злой всего пару раз. А сейчас она вся дрожала от возмущения.
— Я поговорю с ней, — пообещал он.
— Поговоришь. — Света невесело усмехнулась. — Как ты «поговорил» в прошлый раз? Она же даже не извинилась. Сказала, что я неблагодарная.
Андрей вспомнил тот разговор. Мать действительно не поняла, в чем проблема.
«Я же помогаю вам, — удивлялась она. — Убираюсь, готовлю. Разве плохо?»
«Плохо то, что ты не спрашиваешь», — хотел сказать тогда Андрей, но не решился.
Валентина Петровна расплакалась, начала причитать про неблагодарных детей, и он в итоге ее утешал.
— Может, ключи у нее заберем? — неуверенно предложил он.
Света долго смотрела на него. Потом кивнула.
— Хорошо. Завтра заберем.
Но завтра Валентина Петровна встретила их упреками.
— Что значит — ключи отдать? — возмутилась она, когда Андрей осторожно завел разговор. — Я же мать! У меня должны быть ключи от дома сына!
— Мам, мы просто хотим, что бы ты начала предупреждать о визитах…
— Предупреждать! — Валентина Петровна всплеснула руками. — Я теперь в гости к родному сыну должна записываться? Светлана тебе мозги промыла!
Андрей покосился на жену. Та сидела молча, сжав губы.
— Никто мне мозги не промывал, — устало сказал он. — Просто мы хотим…
— Я знаю, чего вы хотите! — перебила мать. — Избавиться от меня! Чтобы я не мешала вашей «семейной идиллии»! Только забыла Светочка, что я тебя воспитала, выкормила, в люди вывела!
Разговор снова свернул в привычное русло. Валентина Петровна плакала, напоминала о материнских жертвах, а Андрей чувствовал себя последним негодяем. В итоге ключи остались у матери.
Следующие две недели прошли относительно спокойно. Валентина Петровна появлялась раз в три дня, но уже не так радикально вмешивалась в их быт. Правда, продукты по-прежнему проверяла и заменяла «правильными».
А потом случился четверг.
Андрей вернулся с работы в половине седьмого и не нашел дома Светы. Это удивило — она всегда приходила раньше. На кухонном столе лежала записка: «Ушла к Марине. Вернусь поздно. С.»
Он набрал номер жены.
— Света, ты где? Что случилось?
— Ничего не случилось. — Голос у нее был странный, какой-то отрешенный. — Просто не хочу сегодня быть дома.
— Почему?
Долгая пауза.
— Твоя мама была. Решила нам «помочь» с ремонтом в ванной.
У Андрея похолодело внутри.
— Что она сделала?
— Сам посмотри.
Андрей побежал в ванную и ахнул. Над раковиной красовалось новое зеркало в бронзовой раме. Полочки поменяли местами. А на стене висела вышитая салфетка с надписью «Чистота — залог здоровья».
Он вернулся к телефону.
— Света…
— Я устала, Андрей. — Голос жены звучал безнадежно. — Очень устала. Это наш дом или филиал ее квартиры?
— Завтра же поговорю с ней. Серьезно поговорю.
— Не надо. Я сама все решу.
И она отключилась.
Андрей провел бессонную ночь, прокручивая в голове возможные разговоры с матерью. Света вернулась только утром, молча собралась на работу и ушла, не попрощавшись.
Вечером ему позвонила встревоженная Валентина Петровна.
— Андрей, немедленно приезжай ко мне! — голос у нее дрожал от возмущения. — Твоя жена совсем с ума сошла!
— Что случилось?
— Она замки поменяла! Представляешь? Мои ключи не подходят!
Андрей почувствовал, как сердце ухает вниз.
— Когда?
— Сегодня! Я пришла, решила вам борща принести, а дверь не открывается! Пришлось обратно тащить! Позор какой! Соседи видели!
— Мам, я сейчас приеду.
Дорога до материнского дома заняла полчаса. Валентина Петровна встретила его на пороге — красная, взъерошенная, со слезами на глазах.
— Вот что твоя жена творит! — кричала она, размахивая руками. — Выставила меня! Родную мать выставила! Я тебя двадцать восемь лет растила, а она…
— Мам, успокойся.
— Не успокоюсь! Ты должен выбрать — или она, или я! Я больше не позволю этой… этой… чтобы она мне указывала!
Андрей устало опустился в кресло. Он понимал, что этот момент должен был наступить. Рано или поздно ему пришлось бы выбирать.
— Мам, а ты подумала, почему Света так поступила?
— Потому что она эгоистка! Не хочет, чтобы я вам помогала!
— Или потому что устала жить в доме, где главная не она, а ты?
Валентина Петровна замолчала, уставившись на сына.
— Мам, мы женаты четыре года. За это время ты ни разу не спросила, нужна ли нам твоя помощь. Ты просто приходила и делала, что считала правильным.
— Но я же хотела как лучше…
— Я знаю. Но лучше для кого? Для нас или для тебя?
Мать растерянно моргала.
— Для вас, конечно…
— Нет, мам. Для тебя. Тебе было спокойнее знать, что мы питаемся правильными продуктами, что у нас чисто, что мебель стоит как надо. Как тебе надо! А нам это было не нужно.
Валентина Петровна медленно опустилась на диван.
— Значит, ты на ее стороне?
Андрей глубоко вздохнул. Сейчас решалась судьба его семьи.
— Я на стороне своей жены. Светы. Той, с которой хочу прожить всю жизнь.
Мать заплакала. Тихо, без истерики.
— Я же не хотела ничего плохого, — прошептала она. — Просто… просто мне казалось, что вы еще маленькие. Что без меня пропадете.
— Мам, мне тридцать один год. Я взрослый мужчина. И у меня есть жена, которая умеет заботиться о доме не хуже тебя.
Валентина Петровна долго молчала, вытирая слезы.
— А если я больше не буду приходить без предупреждения?
— Тогда мы дадим тебе новые ключи. На случай экстренной ситуации.
— И ты не будешь меня прогонять?
— Мам, я никогда тебя не прогоню. Ты моя мать. Но Света — моя жена. И ее мнение для меня важнее твоего.
Эти слова прозвучали жестче, чем он хотел. Но они были честными.
Валентина Петровна кивнула.
— Хорошо. Я поняла.
Андрей вернулся домой поздно вечером. Света сидела на кухне, пила чай. Увидев мужа, она напряглась.
— Ну, как разговор?
— Мама поняла. Обещала больше не приходить без приглашения.
— И ты ей поверил?
— Не знаю. Но я ей сказал главное — что ты моя жена, и твое мнение для меня важнее ее.
Света долго смотрела на него. Потом тихо спросила:
— Правда сказал?
— Правда.
Она встала, подошла к нему и осторожно обняла.
— Спасибо.
— За что?
— За то, что наконец выбрал.
Новые ключи Валентине Петровне они дали через месяц. Она действительно изменилась — теперь звонила перед визитом и спрашивала разрешения. Правда, иногда все равно давала советы по хозяйству, но уже не настаивала на их выполнении.
Света постепенно оттаяла. А Андрей понял простую истину: любить мать и жить под ее контролем — разные вещи. И взрослый мужчина должен уметь их различать.
Жена с чемоданом