Вера сидела с чашкой кофе и проверяла дневник Полины, когда телефон запищал. Какой-то левый номер, рано ещё — не было и семи. Подумала — наверное, спам какой-то, но любопытство взяло верх.
«Если что — я с твоим мужем. Мы вместе уже больше полугода. Вот фото.»
Ну вот. А она-то думала — почему Роман такой странный стал последнее время. То песни какие-то молодёжные напевает, то духи новые купил, то вечно с телефоном возится. А тут всё просто оказалось.
Фотка грузилась медленно — интернет дома паршивый. Сначала видно было только размытые пятна, потом проявились лица. Роман сидит на кровати в каком-то отеле, а рядом — блондинка лет тридцати, накрашенная ярко.
Оба улыбаются, довольные жизнью. На нём рубашка голубая, которую Вера ему год назад купила. Тогда он говорил — слишком яркая для работы. Видать, не для работы носил.
Первая мысль была — какая же я глупая. Вторая — ну наконец-то всё понятно стало. А третья — и что теперь делать?
Максим выполз на кухню сонный, в одних штанах. Тринадцать лет — уже взрослый, но по утрам как маленький.
— Мам, а где папка? Он же обещал меня в школу подбросить.
— Папа уехал рано на работу. Я отвезу.
— Опять? Он что, дома вообще не бывает теперь?
Хотелось сказать — не бывает, сынок, у папы дела поважнее нашлись. Но Максим и так переживал из-за того, что в семье что-то не то.
— Бывает. Просто работы много сейчас.
— Ага, работы, — Максим был не дурак. — Мам, а ты знаешь, что у Серёги родители развелись?
Сердце ёкнуло. Дети всё чувствуют, даже когда взрослые думают, что скрывают.
— Знаю.
— А вы не разведётесь?
— С чего ты взял?
— Да так. Папа какой-то дерганый стал. И вы с ним почти не говорите.
Действительно не говорили. Последние месяца три общались только по делу — кого куда отвезти, что купить, сколько денег дать на школу. О чём-то личном не разговаривали вообще.
Полину разбудить пришлось силой. Десять лет — ещё маленькая. Стала капризничать больше обычного, по ночам иногда плачет, говорит — приснился страшный сон.
Детей отвезла в школу и всю дорогу назад думала — что дальше? Можно было промолчать, делать вид, что не знает. Но зачем? Всё равно рано или поздно всплывёт.
Можно было закатить скандал, но толку-то? Если человек изменяет — значит, дома ему плохо. Или хорошо, но хочется ещё лучше.
Роман пришёл вечером — в половине девятого. Поужинал, телевизор включил, с Полиной в шашки поиграл. Обычный вечер обычной семьи. Только Вера знала теперь, где он на самом деле проводит время.
Когда дети спать легли, показала ему сообщение.
— Рома, это что такое?
Он глянул на телефон и сразу понял — всё, накрылось. Лицо изменилось, стал выглядеть виноватым и одновременно облегчённым.
— Откуда у тебя это?
— Прислали утром.
— Кто прислал?
— Она сама. Как её там… как зовут?
— Алёна, — ответил не думая.
— Ну вот. Значит, правда всё?
— Правда, — кивнул он. Врать больше смысла не было.
— И долго это у вас?
— Месяцев пять-шесть.
— Понятно.
Сели за стол, как раньше, когда обсуждали семейные дела. Только теперь обсуждали конец семьи.
— Вер, это не то, что ты думаешь.
— А что я думаю?
— Что я тебя не люблю. Люблю. Просто… сложно объяснить.
— Попробуй.
Роман рассказывал — мол, познакомились на работе, она дизайнер, молодая, весёлая. Сначала просто общались, кофе пили после работы. Потом стали встречаться. А потом… ну дальше понятно.
— А что дома? — спросила Вера. — Мы тебе мешаем? Мы же семья так-то…
— Не мешали. Но с ней по-другому как-то. Легче. Она над моими шутками смеётся.
— А я что, не смеюсь?
— Смеёшься. Но… ну ты же жена. А она…
Говорили до трёх ночи. Роман объяснял, что дома всё стало привычным, скучным. Дети, работа, те же разговоры каждый день. А с Алёной — всё новое, интересное. Походы в кафе, кино, поездки за город.
— И что теперь? — спросила Вера.
— Не знаю. Честно.
— Хочешь к ней переехать?
— Может быть. Мне нужно время подумать.
— Сколько времени?
— Не знаю пока.
Утром он собрал сумку.
— Поживу у неё немного. Разберусь с чувствами.
— А детям что скажем?
— Скажем, командировка.
— Такая долгая командировка?
— Да, я пока не знаю, как долго.
Максим в командировку не поверил с первого дня. Спрашивал — почему папа не звонит, если командировка? Почему вещи забрал обычные, а не только костюмы? Вера отвечала уклончиво, но сын был не глуп.
Полина плакала вечерами. Спрашивала — когда папа вернётся, почему он не приходит. Вера не знала, что сказать. Врать не хотелось, правду говорить — жестоко.
Через две недели пришла бумага из суда. Роман подал на развод. Неожиданно как-то. Думала, он ещё будет метаться между семьёй и профурсеткой, а он уже решение принял.
Но это ещё цветочки были. Ягодки начались, когда выяснилось — Роман хочет забрать всё имущество себе. Квартиру, дачу, машину. Его адвокат говорил — мол, жена не работала, не зарабатывала, значит, права на имущество не имеет.
Квартиру покупали двенадцать лет назад. Тогда Вера ещё работала — в колледже. Зарплата копеечная была, но на первоначальный взнос откладывали вместе. Помнит, как экономили на всём — одежду не покупали, в отпуск не ездили, дома ели постоянно.
Ипотеку тоже вместе тянули, пока она в декрет не ушла с Полиной. Потом, конечно, Роман один платил, но это не значит, что квартира только его.
С дачей вообще смешно получилось. Досталась от его родителей, но денег в неё вложили кучу. Крышу меняли, баню строили, воду проводили. Материнский капитал туда же ушёл — пристройку сделали.
Машину три года назад покупали. На Романа оформили.
Адвокат объяснил — по закону всё, что в браке нажили, пополам делится. Не важно, кто работал. Домашний труд тоже считается вкладом в семейный бюджет.
— Тогда чего он выпендривается? — спросила Вера.
— Пугает. Думает, испугаетесь и согласитесь на меньшее.
— А если не соглашусь?
— Будем в суде доказывать. Долго и дорого, но выиграем.
Суд тянулся уже полгода. Роман таскал справки о доходах, показывал, сколько зарабатывал. Его адвокат твердил — жена сидела дома, денег не приносила, значит, имущество мужа.
Вера искала старые документы. Чеки, выписки, справки с работы. Половина не сохранилась, половина у Романа была, а он не давал.
Денег не хватало катастрофически. Алименты переводил исправно, но их на жизнь не хватало. Стала репетиторством заниматься — математику школьникам объясняла. Копейки, конечно, но хоть что-то.
Максим совсем из рук выбился. В школе хулиганил, учителям грубил, дрался с одноклассниками. Полина, наоборот, замкнулась. Не рассказывала ничего, по ночам ревела.
— Мам, а мы без дома останемся? — спросил Максим после очередного суда.
— Не останемся. Дом наш.
— А папа говорит, что он покупал.
— Когда это он говорил?
— В воскресенье, когда встречались. Сказал, что раз ты не работаешь, то дом его должен быть.
Понятно. Роман детей против неё настраивает. Мерзко получается.
Алёна звонила несколько раз. Первый раз извинялась — мол, не хотела семью рушить, просто надоело ждать.
— Я не специально, — говорила. — Просто устала от неопределённости. Мне тридцать лет, хочется семью, детей. А он всё тянул.
— Понятно, — ответила Вера.
— Вы не думайте, что я такая… Я не на отношения чужие покушаюсь. Просто получилось так.
Не стала объяснять, что получилось — это когда споткнулся случайно. А когда полгода встречаешься с чужим мужем — это уже не получилось, а сделал.
Второй раз звонила про детей спрашивать.
— Как они развод переносят? Роман переживает.
— Переживает?
— Да, говорит, скучает по ним.
— Странно. Каждые выходные видится.
— Но это не то же самое. Он хочет, чтобы они к нам в гости приехали.
— К вам?
— Ну да, ко мне домой. Познакомиться поближе.
Представила, как её дети проводят выходные у женщины, которая семью разрушила.
— Это вряд ли.
— Почему? Они же должны принять наши отношения.
— Должны?
— Роман их отец. Он имеет право на личную жизнь.
— Имеет. Но дети не обязаны в ней участвовать.
Третий звонок был через месяца четыре.
— Вера, как дела с разделом имущества?
— А вас это каким боком касается?
— Понимаете, Роман у меня живёт, но квартира съёмная. Неудобно как-то, что он женатый ещё официально.
— Вам неудобно?
— Да. И потом, он говорит — как только он всё получит, сможем что-то купить вместе.
Ага. Значит, рассчитывает на деньги от продажи дома, где чужие дети живут.
— Боюсь, денег будет меньше, чем он думает.
— Почему?
— Потому что квартира пополам делится.
— Но он же сам покупал…
— Покупал. Но суд по-другому считает.
Суд действительно по-другому считал. Судья решил — всё имущество пополам. Дети с матерью остаются, отец алименты платит и видится по расписанию.
Роман в апелляцию подавал, но бесполезно. Шансов выиграть не было.
— Может, помиримся? — предложил он после окончательного решения. — Зачем эти разводы? Семью жалко.
— Семью жалко было полгода назад. Теперь поздно.
— Подумай о детях!
— Думаю. Им отец нужен, который их не предаст.
Из квартиры съезжать он не торопился — вещи до конца так все и не забрал. Говорил — времени нет, работы много.
На самом деле проблемы у него с Алёной начались. Оказалось, она на богатого мужчину рассчитывала, который красивую жизнь обеспечит. А получился разведённый отец с алиментами и долгами.
— Она думала, я денежный, — жаловался Роман по телефону. — А у меня половина зарплаты — алименты, половина — съёмная квартира.
— И что теперь?
— Говорит, ей мужчина нужен, который семью содержать может, а не тот, кто сам еле сводит концы с концами.
— Понятно.
— Вер, давай попробуем снова? Я понял, что ошибся.
— В чём ошибся?
— С Алёной. С разводом. Не стоило всё это затевать.
— Не стоило изменять.
— Да, и это тоже.
Слушала и понимала — кается он не в том, что семью предал, а в том, что план не сработал. Хотел и овец целых, и волков сытых. И любовницу молодую, и семью уютную, и деньги при себе оставить. Не вышло.
Через неделю Алёна сама написала:
«Забирай его обратно, мне он не нужен. Как ты столько лет с ним прожила и детей родила?»
Не ответила. Но поняла — скоро Роман опять объявится.
И точно. Через три дня звонок в домофон.
— Вер, можно подняться? Поговорить надо.
— О чём?
— О семье. О нас.
— О какой семье?
— Пустишь? Я с вещами стою.
Спустилась во двор. Роман у подъезда с сумками. Вид потрёпанный, усталый.
— Алёна выгнала, — сказал сразу.
— Знаю. Писала она.
— Писала?
— Предлагала тебя забрать.
Покраснел.
— И что ответила?
— Ничего. Что отвечать-то?
— Вер, давай начнём сначала. Я понял — дома лучше.
— Понял?
— Да. Понял, сколько боли причинил тебе и детям.
— И что тебя заставило понять?
— Жизнь заставила. Увидел, что бывает, когда семью теряешь.
— Или увидел, что молодые девочки не только романтику хотят, но и деньги на красивую жизнь?
Помолчал.
— Может, и так. Но главное же — я вернулся.
— Не вернулся. Тебя выбросили.
— Вер, ну прости. Прости, ну был я с ней, зато домой к тебе вернулся.
Посмотрела на него. Тот же мужик, с которым пятнадцать лет прожила. Отец детей. Человек, который полгода назад дом у них отнять пытался, а теперь с сумками стоит и прощения просит.
— Ты дверью ошибся, — сказала спокойно. — Зачем мне объедки подбирать?
— Какие объедки? Я же твой муж!
— Бывший муж. Которого другая баба выбросила, как мусор.
— Вера, дети же…
— Дети тебя видеть будут. По выходным, на каникулах. А жить здесь не будешь.
— Но мне некуда!
— Не моя проблема. Сам выбрал.
— Я ж извиняюсь!
— Поздно. Надо было раньше думать.
Стоял, смотрел непонимающе. Искренне не врубался — почему жена его назад не берёт.
— Ты же любила меня, — сказал растерянно.
— Любила.
Развернулась к подъезду.
— Вер! — крикнул. — Я ещё приду!
— Не надо, — ответила, не оборачиваясь.
Вечером дети спросили — чего папа во дворе с сумками стоял.
— Домой хотел вернуться.
— И что? — спросил Максим.
— Сказала — поздно.
— Правильно, — кивнул сын. — Он же нас кинул.
Полина погрустнела, но не заплакала. За эти месяцы повзрослела.
Роман больше не пытался вернуться. Деньги на детей переводил исправно, встречался с ними по расписанию.
Через год узнала — у него новая подружка. Опять молоденькая, красивая. Подумала — некоторые люди на ошибках не учатся.
Но это уже не её дело было. У неё своя жизнь — работа, дети, планы на будущее. Жизнь без предательства и страха, что бросят ради более молодой.
И это куда лучше, чем чужие объедки подбирать.
Развод