Валентина Семёновна вошла без стука, как всегда. Тридцать лет живём с Игорем, и тридцать лет она врывается в нашу жизнь, будто это её квартира.
— Где мой сын? — спросила с порога, даже не поздоровавшись.
— В гостиной, — ответила я, вытирая руки о кухонное полотенце.
Уже по голосу поняла — пришла за деньгами. Как обычно.
— Игорёк! — крикнула она. — Иди сюда! Разговор есть!
Муж вышел из комнаты, растерянный. В руках пульт от телевизора.
— Мам? Что случилось?
— Садись. И ты садись, — кивнула мне свекровь, усаживаясь за кухонный стол. — Значит так. Я слышала, вам деньги вернули. Миллион, да?
Я застыла у раковины. Ну вот и началось. Прошло всего три дня, как Серёга — старый Игорев приятель — вернул долг пятнадцатилетней давности. Продал бизнес и рассчитался со всеми.
— Мам, откуда ты…
— Неважно откуда.
— Ну да, вернули, — кивнул Игорь. — И что?
— А то, что пора бы и матери помочь. Крыша течёт, забор покосился. Двести тысяч нужно. Минимум.
Я знала, что будет дальше. Как всегда. Как двадцать лет назад, когда она потребовала купить ей норковую шубу — «я же мать, мне положено». Как пятнадцать лет назад — телевизор плазменный, «у всех есть, а я что, хуже?» Как десять лет назад — поездку в Турцию, «соседка съездила, и я хочу».
Мы отдавали. Влезали в долги, брали кредиты. Игорь не мог отказать — «она же мать». А я молчала. До сегодняшнего дня.
— Валентина Семёновна, — начала я спокойно. — Это семейные деньги — наши деньги. Мы планируем…
— Что планируете? — перебила она. — Машину новую? Или квартиру побольше? А о матери подумали?
— Мам, ну зачем ты так…
— А как? Вы тут жируете, а я в старом доме гнию! Это я тебя устроила на тот завод, где ты с Серёгой познакомился! Это благодаря мне у тебя вообще эти деньги появились!
И тут она произнесла ту самую фразу обращаясь ко мне:
— Отдавай деньги, ты хоть задумывалась, кому обязана своим мужем? Если б не я, вы бы и не встретились! Я его на эту работу устроила, я вас свела на том корпоративе! И вообще — я тебя одобрила, хотя могла и не одобрять!
Тридцать лет молчания, тридцать лет унижений — всё разом поднялось к горлу.
— Одобрила? — я отложила полотенце. — Валентина Семёновна, а давайте вспомним, как вы меня «одобряли».
— Что ты имеешь в виду?
— А то, что когда мы с Игорем решили пожениться, вы устроили истерику. Кричали на весь двор: «Нашёл нищебродку! Да она тебя обберёт и бросит!»
— Я переживала за сына!
— Переживали? А когда свадьбу справляли — кто сказал: «Я на этот балаган не пойду. Пусть твои голодранцы сами развлекаются»?
Игорь опустил голову. Помнит. Всё помнит.
— Я была расстроена…
— А когда я беременная была Ванькой, нашим старшим? Помните, как выгнали меня из своей квартиры? «Не хочу, чтобы эта со своим пузом по моим комнатам шлялась!»
— Ты преувеличиваешь!
— Преувеличиваю? Игорь, скажи ей! Скажи, как мы ночевали у моей сестры в однушке! Втроём с её семьёй!
Муж молчал. Как всегда.
— А теперь давайте про то, кому кто обязан, — продолжила я. — Помните, когда Игорь хотел открыть своё дело? Что вы сказали?
— Ну и что?
— «Если ты вздумаешь вляпаться в это ИП, можешь мне больше не звонить! Я таких неудачников не рожала!»
— Я хотела уберечь…
— От чего? От успеха? Он же потом нормально заработал на этом ИП! А вы пришли деньги просить!
Валентина Семёновна покраснела.
— А помните, как не пришли в больницу, когда у Игоря инфаркт был? Три дня в реанимации, а вы даже не позвонили!
— У меня давление было…
— Давление? Вы же в тот день в парикмахерскую ходили! Соседка видела!
— Откуда ты…
— Да все всё видят, Валентина Семёновна! И как вы от внука отказались, потому что мы не дали ему имя вашего отца! «Это не мой внук!» — кричали вы!
— Я была обижена!
— А когда мы вас просили посидеть с детьми? Один раз за десять лет попросили! У нас путёвка в санаторий была!
— У меня планы были!
— Какие планы? Вы в лото играли с соседками!
Я уже не могла остановиться:
— А на пятидесятилетие Игоря? Не пришли, потому что я не сделала салат по вашему рецепту! «Раз не уважают мои требования и привычки — я там не мать и не гость!» — помните?
— Хватит! — крикнула свекровь.
— Нет, не хватит! Вы знаете, сколько раз вы брали у нас деньги? Я всё записывала! На шубу — сто пятьдесят тысяч! На телевизор — сорок! На Турцию — восемьдесят! На ремонт в прошлом году — сто! И ни разу спасибо!
— Я мать! Мне положено! На кого ещё сын должен тратить!?
— Знаете что, Валентина Семёновна? После всех этих расчётов — этих отказов, этих «ты мне не сын» и «можешь не звонить» — вы ему не такая уж и родная! Не потому что не рожали — вы рожали. А потому что сами от него отказывались! Каждый раз, когда он делал что-то без вашего разрешения и одобрения!
Повисла тишина.
— Игорь! — свекровь повернулась к сыну. — Ты что, будешь молчать? Она меня оскорбляет!
Игорь медленно поднял голову:
— Мам… Таня права. Всё так и было.
— Что?!
— Ты сама говорила, что я тебе не сын, когда бизнес открывал. Сама не пришла в больницу. Сама от Ваньки отказалась. Сама…
— Замолчи!
— Нет, мам. Хватит. Денег не будет.
Валентина Семёновна вскочила:
— Ах так? Ну и живите сами! Неблагодарные! Вздумали мне тут носом тыкать как котенка! Доживите ещё до моих лет!
Она схватила сумку и выскочила за дверь. Хлопнула так, что задрожали стёкла.
Мы с Игорем сидели молча.
— Прости, — наконец сказал он. — Я должен был давно…
— Ничего. Главное — сейчас сказал.
— Знаешь, она ведь правда… Всю жизнь так. То я сын, то не сын. А я всё прощал.
— Потому что ты добрый.
— Нет. Потому что трус.
Через час позвонила золовка:
— Что вы матери наговорили? Она вся в слезах!
— Правду, Светка. Просто правду.
— Вы её убьёте!
— Она нас тридцать лет убивает. По кусочку.
На следующий день свекровь прислала смс: «Я вас не прощу никогда!»
Мы не ответили.
Прошла неделя. Потом месяц. Валентина Семёновна не звонила, не приходила. Впервые за тридцать лет.
— Странно как-то, — сказал Игорь. — Тихо без неё.
— Привыкнешь. Это же нормальная жизнь — без скандалов и вымогательств.
— А если придёт?
— Придёт — поговорим. Но денег больше не будет. Никогда.
На Новый год она не пришла. На мой вопрос прислала смс: «Не ждите. У меня теперь другая семья».
— Какая другая? — удивился Игорь.
— Да брось. Это она так, для вида. Сидит сейчас одна, злится.
— Может, позвонить?
— Нет. Пусть сама решает — нужны мы ей как люди или только как кошелёк.
В феврале позвонила золовка:
— Мама в больнице. Сердце.
Мы приехали. Валентина Семёновна лежала в палате, бледная, но с прежним упрямым взглядом.
— Зачем пришли?
— Мам, ну что ты…
— Я же вам не родная. Сами сказали.
— Мы сказали, что ты сама от нас отказывалась. Много раз.
— Уйдите. Не хочу вас видеть.
Мы ушли. Через неделю её выписали. Светка сказала, что мать переехала к ней.
— Пусть живёт с любимой дочерью, — сказал Игорь. — Которая никогда не спорила.
— Кстати, да. Посмотрим, как долго Светка выдержит.
Выдержала два месяца. Потом позвонила:
— Заберите её! Сил моих больше нет! Каждый день скандалы! Денег требует!
— А мы предупреждали.
— Она говорит, что вернётся, только если вы деньги ей отдадите.
— Не дождётся.
В итоге Валентина Семёновна всё равно вернулась в свою квартиру. Изредка звонила Игорю — жаловалась на здоровье, на соседей, на жизнь. Денег больше не просила, больше ныла — гордость не позволяла.
Мы купили дачу. Маленькую, но свою. Игорь посадил яблони, я — цветы. Летом приезжали дети с внуками.
— А бабушка Валя где? — спросил как-то младший внук.
— Бабушка далеко, — ответил Игорь. — У неё свои дела.
— А почему она к нам не приезжает?
— Потому что… сложно объяснить, малыш. Просто так получилось.
В августе свекровь всё-таки позвонила:
— Можно приехать? Правнуков увидеть.
— Приезжай, — сказал Игорь. — Только без претензий.
— Ох, я поняла. Без претензий.
Приехала. Привезла сладостей. Сидела тихо, с внуками играла. Когда уезжала, сказала:
— Спасибо, что пустили.
— Мам, мы не звери. Просто хотим нормальных отношений.
— Я… постараюсь.
Но нормальных отношений не получилось. Слишком много было сказано, слишком много лет прошло в ссорах. Виделись редко, разговаривали мало. Вежливо, но холодно.
— Знаешь, — сказал как-то Игорь, — а может, так и должно быть? Не все родители становятся друзьями детям.
— Главное — мы теперь свободны. От манипуляций, от вечного чувства вины.
— Да. И деньги наши остались при нас.
— Кстати, да. Дачу купили. Детям немного помогли.
— А мама… Ну что ж. Сама выбрала такие отношения.
Прошло полгода с того разговора. Мы уже привыкли к новой жизни — без истерик, без вечных требований денег.
И тут в сентябре позвонила Светка:
— Слушай, тут такое… Мама собралась замуж выходить.
— Что? В её-то возрасте?
— Да. За соседа своего, Петровича. Ему семьдесят пять, вдовец. У него пенсия хорошая, квартира трёхкомнатная.
— Ну и хорошо. Пусть выходит.
— Погоди. Она требует, чтобы вы с Игорем на свадьбу пришли. Говорит, без сына не будет праздновать.
Я усмехнулась:
— А что, мы опять сын? А то полгода назад она от него отказывалась.
— Знаю. Но она говорит, что вы должны прийти и подарок принести. Деньги, конечно.
— Сколько на этот раз?
— Сто тысяч. На свадебное путешествие.
Вечером рассказала Игорю. Он долго смеялся:
— Вот это да! Мама замуж собралась! И опять деньги требует!
— Пойдём на свадьбу?
— Пойдём. Но без денег. Подарим что-нибудь символическое.
— Например?
— Фотоальбом. Пусть новые воспоминания собирает.
На свадьбе народу было мало — несколько соседей, родственники жениха. Валентина Семёновна в голубом костюме восседала во главе стола.
— А, явились! — встретила она нас. — Думала, опять откажетесь от матери.
— Мам, ты же сама от нас отказывалась — от меня, — спокойно сказал Игорь.
— Это было давно! Сейчас я выхожу замуж, мне нужна поддержка семьи!
— Мы пришли. Вот, поздравляем.
Протянул коробку с фотоальбомом. Валентина Семёновна открыла, нахмурилась:
— И это всё? А деньги?
— Каике деньги, мам?
— На путешествие! Мы с Анатолием Петровичем в Сочи хотим!
— Мам, у Анатолия Петровича пенсия хорошая. Да и у тебя тоже. Справитесь.
Лицо свекрови стало багровым:
— Ах вот как! Мать замуж выходит, а вы жмотничаете!
— Мы просто пришли поздравить. Без условий и требований.
— Вы… вы неблагодарные! После всего, что я для вас сделала!
— Мам, давай не будем снова начинать этот разговор. У тебя свадьба!
Анатолий Петрович — седой старичок в костюме — попытался разрядить обстановку:
— Валечка, ну что ты? Молодые люди пришли, поздравили. Давай праздновать!
Но Валентина Семёновна уже завелась:
— Нет! Они должны! Я его мать! Я имею право требовать на помощь!
— Ты имеешь право на уважение, — сказал Игорь. — Но не на наши деньги. Мы это уже обсуждали.
— Вы мне всю свадьбу испортили!
Встала из-за стола, ушла в другую комнату. Гости переглянулись. Анатолий Петрович вздохнул:
— Извините. Она… эмоциональная.
— Мы знаем, — кивнул Игорь. — Всю жизнь такая.
Посидели полчаса из вежливости и ушли. По дороге домой Игорь сказал:
— Знаешь, а я рад, что мы тогда всё высказали. Иначе так бы и продолжали давать деньги.
— Ага. На шубу, на телевизор, теперь вот на свадебное путешествие.
— Интересно, как там Анатолий Петрович с ней справляться будет?
— Это уже его проблемы.
Через неделю свекровь прислала гневное письмо. Обычное, бумажное, по почте.
«Я, Валентина Семёновна Петрова (теперь Сидорова), официально отказываюсь от неблагодарного сына и его жены. Вы для меня больше не существуете. Не смейте появляться на моих похоронах».
— Опять отказалась, — усмехнулся Игорь. — Уже который раз.
— Зато теперь официально. С новой фамилией.
— Как думаешь, надолго её хватит?
— Месяца на три. Потом опять чего-нибудь понадобится.
Но мы ошиблись. Прошло полгода — тишина. Светка рассказывала, что Анатолий Петрович оказался мужиком с характером. Когда Валентина Семёновна начинала требовать денег у его детей, он ставил её на место.
— Представляешь, — смеялась золовка, — она как-то закатила истерику, что ей новая шуба нужна. А он взял и уехал на рыбалку на три дня. Вернулся — она как шёлковая.
— Надо же. Нашла себе укротителя.
— Ага. Знаешь, что самое смешное? Она теперь всем рассказывает, что у неё сына нет. Пропал, говорит, давно.
— Ну и пусть. Пропавшие денег не дают.
А потом случилось неожиданное. В мае позвонил Анатолий Петрович:
— Игорь? Это отчим ваш. Точнее… уже бывший.
— В смысле?
— Развожусь с вашей мамой. Не могу больше. Она каждый день скандалы устраивает. Денег требует. Говорит, мои дети должны ей помогать деньгами.
— Сочувствую.
— Я хотел предупредить. Она теперь к вам вернётся. С требованиями.
— Спасибо за предупреждение. Но мы к этому готовы.
И точно. Через неделю Валентина Семёновна позвонила:
— Игорь! Мне нужна помощь!
— Что случилось, мам?
— Этот старый пень меня бросил! А у меня ремонт недоделанный! Мне нужны деньги!
— Мам, мы это уже обсуждали.
— Но я же твоя мать!
— Ты сама от меня отказалась. Официально. Письмо прислала.
— Я погорячилась! Ты же знаешь меня!
— Знаю. Именно поэтому денег не будет.
— Ах так! Ну и не надо! Обойдусь!
Бросила трубку. Больше не звонила.
Прошёл ещё год. Мы жили спокойно, растили внуков, работали в саду. О Валентине Семёновне узнавали только от Светки.
— Знаешь, что мама учудила? — рассказывала золовка. — Подала объявление в газету. «Ищу спонсора для пожилой дамы». Представляешь?
— И что, нашёлся?
— Нет, конечно. Хотя она утверждает, что звонили. Но все хотели «близких отношений», а она возмутилась.
— Бедный Анатолий Петрович. Как он с ней полгода прожил?
— Он говорит, это был ад. Каждый день истерики, требования, упрёки.
В октябре Валентины Семёновны не стало. Инсульт. Светка позвонила утром:
— Мама… Соседка нашла.
На проводы пришли немногие. Соседи, пара дальних родственников. Анатолий Петрович тоже пришёл — всё-таки полгода прожили.
Валентина Семёновна оставила всё Светке. Игорю — ничего. В завещании было приписано: «Сыну Игорю не оставляю ничего, так как он отказался от матери».
— Иронично, — сказал Игорь. — Она сама от меня сто раз отказывалась.
— Обидно? — спросила я.
— Нет. Грустно. Она так и не поняла, что дело не в деньгах. А в отношениях.
Дома мы выпили чаю, помолчали.
— Мы хотя бы последние годы прожили спокойно. Без вины, без манипуляций.
— Да. И дети наши не видели этих вечных скандалов из-за денег.
— Мам, — вошёл Ванька, наш старший. — Вы в порядке?
— В порядке, сынок.
— Бабушку жалко. Хоть она и странная была.
— Жалко, — кивнул Игорь. — Но она сама выбрала такую жизнь. Мы предлагали мир — она выбрала войну.
Она сама сделала сына чужим. Раз за разом отказываясь, когда он не давал денег.
Бросая камень в будущее, помни о рикошете