Вика впервые познакомилась с Аней, сестрой Егора, еще до свадьбы. Тогда Аня показалась ей немного шумной, но обаятельной. Она много смеялась, хлопала брата по плечу, заказывала в кафе сразу три десерта и с улыбкой говорила официанту:
— У меня сегодня праздник жизни!
В тот вечер Вика подумала, что здорово, когда у мужа есть такая близкая сестра, ведь сама она выросла одна, без братьев и сестер, с мамой и бабушкой в маленькой двушке на окраине. Она даже радовалась, что Аня так тепло её приняла, рассказывала истории про Егора в детстве, показывала фотографии, где он лопоухий, в трениках с лампасами, и называла «Горюшка моё». Только один момент кольнул Вику тогда: когда Аня, листая фото на телефоне, вдруг сказала:
— Ну, ничего, Викусь, примешь нас с братом такими, какие есть, да?
Тогда она не придала этим словам значения. Они быстро собрались домой, Егор крепко сжал её руку в такси, и всё показалось правильным, надёжным.
Через полгода после свадьбы Аня стала появляться у них почти каждую неделю. То с пакетами продуктов, то «просто кофе попить». Вика иногда задерживалась на работе, и, открывая дверь, слышала, как Аня и Егор вместе что-то готовят на кухне. Разговаривали они без остановки, перебивая друг друга, и в их голосах была такая лёгкость, словно Вика была чужой в собственной квартире.
Однажды, придя с работы, Вика застала Аню в ванной. Та мыла свою кофейную кружку, которую всегда носила с собой в сумке, и улыбнулась:
— Ой, привет. Тут, представляешь, вода какая-то ржавая. Я сливала, сливала… Ну, я к тебе потом выйду.
Вика переоделась, села на диван, включила ноутбук, но не смогла сосредоточиться. Вышла Аня, поставила кружку в её сушилку, даже не спросив, можно ли. Села напротив, закинув ногу на ногу.
— Слушай, — сказала она вдруг, — ты же в бухгалтерии работаешь? У меня там справки какие-то надо подготовить для кредита, а я вообще не шарю. Поможешь, а?
Вика кивнула, хотя внутри что-то противно заныло. Аня быстро достала из сумки целую папку бумаг.
— Надо побыстрее, а то я собралась в Сочи. В отпуск. Погреться хоть недельку, — она мечтательно закатила глаза. — Надоели эти ремонты в квартире и на работе тоже всё плохо. Решила взять паузу.
— А ты одна поедешь? — осторожно спросила Вика.
— Ну а с кем? — пожала плечами Аня. — Одна. Братец мой золотой подстрахует меня тут. Ты ж не против, если я свои вещи тут временно оставлю? У меня дома шкаф сломался. Там всё на соплях держится. Ты же понимаешь, да?
Она говорила таким тоном, что Вика не нашла, что ответить.
Через два дня коридор их двушки заполнили сумки и чемоданы. Егор помогал сестре затаскивать пакеты с косметикой, зимними ботинками и даже какими-то коробками, перевязанными скотчем. На вопросы Вики он только улыбался:
— Да чего ты переживаешь? На недельку же. Семья должна помогать.
Вика стояла в дверях спальни и смотрела, как Аня аккуратно раскладывает свои вещи в их шкаф. Сначала в спальне, потом в шкафу в коридоре. Её спортивные костюмы висели рядом с платьями Вики, а фирменные флаконы духов теснятся возле Викиных бюджетных. Когда Аня закончила, она села на кровать и спросила:
— У тебя есть белая футболка без принта? Я свою запачкала, а в дорогу хочется чистую.
Вика молча достала из ящика новую, которую берегла на йогу. Аня даже не поблагодарила, только сказала:
— О, норм. Сестра должна выручать.
Вечером Вика пыталась поговорить с Егором. Он, как обычно, избегал взгляда.
— Она же мне как дочь, — сказал он наконец. — Мы с детства вместе. Ты же видишь, ей тяжело.
— Егор, — сказала Вика, глядя ему прямо в лицо. — Ты понимаешь, что я тут вообще никто, когда она приезжает?
— Да не говори глупостей, — он поцеловал её в висок. — Ты моя жена. Она просто сестра.
Но внутри у Вики росло ощущение, что «просто сестра» умела так тонко ткнуть в слабое место, что ей оставалось лишь улыбаться в ответ и помогать, как будто это само собой разумеется.
На следующий день Аня улетела в Сочи, оставив после себя хаос, чемоданы и записку на холодильнике:
«Викусь, спасибо за всё. Братан, купи ей цветов, она молодец. А я вернусь скоро, не скучайте».
Вика стояла с этой запиской в руках, глядя на кипу вещей в прихожей, и чувствовала только одно: её квартира стала чужой. Она даже не подозревала, что это было только начало.
Аня вернулась через десять дней, обгоревшая, с шелушащимся носом и чем-то похожим на презрение в прищуренных глазах. Она ворвалась в квартиру, как штормовой ветер, с криком:
— Ну что, мои голубки, скучали? Егор, хватит обниматься, помоги мне сумки занести!
Вика стояла на кухне, резала салат, слушала грохот чемоданов и скрежет молнии, когда Аня пыталась её расстегнуть, и всё внутри у неё холодело.
— Ой, Викусь, привет, — наконец бросила Аня, проходя мимо. — Ты мне, кстати, не погладила ту белую футболку. Я в ней как бомж ходила, всё в складках.
Вика глубоко вдохнула, стиснула нож. «Ты ей не нянька», — пронеслось в голове, но вслух она сказала только:
— Я думала, ты сама погладишь, перед отъездом была занята.
Аня хмыкнула, будто ей рассказали неудачную шутку.
— Ладно, потом обсудим.
Вечером за чаем, когда Егор ушёл в душ, Аня вдруг заговорила, ковыряя ложкой в десерте:
— Ты знаешь, я так подумала… Может, я пока у вас поживу? У меня дома всё равно ремонт надо начинать, стены в плесени. Да и скучно одной. А тут вы вдвоём, весело.
— Аня, — Вика почувствовала, как леденеют кончики пальцев, — мы… Мы же только недавно поженились. У нас своя жизнь.
— Конечно, своя! — рассмеялась Аня, откидываясь на спинку стула. — Но ведь я сестра. Ты же знаешь, у нас с Егором особая связь. Он всегда говорил, что я — его вторая половинка. Ещё до тебя.
Вика промолчала. Её взгляд упал на стопку чеков, лежащую возле холодильника. За последний месяц в них было много лишних расходов: доставки еды, подарки Ане, какие-то странные мелочи вроде «глиняный порошок для масок — 3200» и «маникюр». Она прекрасно знала, что эти траты не её.
Через несколько дней Аня начала открыто распоряжаться деньгами брата. Она звонила ему на работу, требовала перевести деньги «на срочные дела», покупала новые шторы в их спальню без спроса, выбирала ковёр в зал. Один вечер Вика провела, стирая их новый ковёр от винного пятна. Аня, проходя мимо, сказала с улыбкой:
— Ты аккуратнее, это дорогой ковёр. Я ж для вашего уюта стараюсь.
Егор словно исчезал в эти дни. Уходил рано, возвращался поздно, обнимал жену в коридоре и тут же переключался на сестру:
— Ань, как твоя спина? Опять болит?
— Болит, — хныкала она, присаживаясь, чтобы все видели, как тяжело ей вставать. — Ты же знаешь, у меня хондроз. Помнишь, как ты в детстве меня на руках носил, пока мама кричала, что я тяжёлая?
— Помню, — смеялся он, и в глазах у него теплело. — Давай массаж сделаю.
И он делал. Сидел рядом на диване, разминая ей плечи. А Вика мыла посуду и думала, что у неё тоже болит спина. Только ей массаж никто не предлагал.
Через неделю после приезда Ани Вика нашла её в детской. Они с Егором начали обустраивать комнату под будущее, купили небольшой комод, кроватку, игрушки. Пока без ребёнка, но как мечту, как символ будущей семьи. Аня сидела на полу и рассматривала погремушки.
— Ты что тут делаешь? — тихо спросила Вика.
Аня подняла голову. Её глаза были странно сухими.
— Да вот думаю… Зачем вам это всё? У вас даже ребёнка ещё нет. А так место занимает. Может, я сюда свои вещи перевезу? У меня шкаф треснул, ты же помнишь.
— Нет, — голос Вики дрожал, но она повторила: — Нет, Аня.
Та медленно встала, подошла к ней вплотную, слишком близко, и прошептала:
— Ты тут пока кто, Викусь? Хозяйка? Или просто та, кто убирает и готовит? Подумай.
В ту ночь Вика долго лежала, глядя в потолок. Егор сопел рядом, положив руку ей на живот. Она думала, как сказать ему, что устала. Что чувствует себя лишней в собственной жизни. Что его сестра медленно, но верно отнимает у неё всё: дом, покой, право быть главной женщиной для мужа.
Утром Аня с шумом заваривала кофе, включив блендер в семь утра. На кухне пахло парфюмом и клубничной пенкой для лица. Она болтала по телефону с подругой:
— Да, я пока тут поживу. Брат не бросит. А его жене… Ну, ничего, привыкнет. Семья же.
И её голос был таким сладким, что Вике стало физически плохо.
Аня жила у них уже второй месяц, когда Вика решила, что больше не может. Однажды вечером, когда Егор вернулся с работы и, как обычно, кинулся к сестре с вопросами о здоровье, Вика сказала:
— Нам нужно поговорить.
Егор оторвался от Ани, посмотрел на жену и растерянно кивнул.
— Конечно. О чём?
Вика посмотрела на Аню. Та сидела в кресле, держа телефон на коленях, и с интересом наблюдала за ними.
— О том, что у нас дома живёт ещё один человек. Который не уважает меня. И я больше так не могу.
Егор оглянулся на сестру, снова на Вику, и в его глазах было полное непонимание.
— Но она же моя сестра, Вика…
Той ночью Вика снова лежала без сна. Аня хлопнула дверью комнаты и громко сказала в коридор:
— Брат, не забудь завтра отвезти меня к врачу. И оплатить анализы.
А потом её голос стал тише, но Вика расслышала:
— Хорошо придумала, правда?
На следующий день Вика пришла с работы раньше обычного. В квартире стояла тишина, только тикали настенные часы. Она прошла на кухню, увидела две грязные чашки на столе и крошки от бутербродов. Открыла холодильник — на верхней полке пусто. На двери висела записка, написанная корявым почерком Ани:
«Викусь, мы с Егором в торговом центре, выбираем мне телефон. Ужин не жди, перекусим там. P.S. Купи молока».
Вика медленно скомкала бумажку. На глаза навернулись слёзы, но злость была сильнее. Она села на табуретку, закрыла лицо руками и пыталась отдышаться. В голове пульсировала мысль: «Меня тут нет. Я тут никто».
Через час они вернулись. Аня весело смеялась, трещала о скидках. В руках у неё был пакет с новым айфоном. Егор шёл следом, усталый, с потухшими глазами.
— Привет, Викусь, — Аня даже не посмотрела на неё. — Ой, забыла! Тебе надо что-то в аптеке? Мы там были, но я уже вышла, не захотелось обратно заходить.
— Ничего, — глухо ответила Вика.
— Ну и отлично, — бросила Аня, проходя в комнату.
Егор остался стоять в коридоре, переступая с ноги на ногу. Потом виновато посмотрел на жену.
— Ты чего такая?
Вика посмотрела на него. Перед ней стоял человек, которого она любила, ради которого переехала в другой район, ради которого каждое утро вставала на час раньше, чтобы успеть приготовить завтрак, погладить рубашку и собрать обед в контейнер. Человек, который не заметил, как в его жизни появилась другая женщина, постепенно занявшая всё пространство, кроме маленькой клеточки в сердце, куда Вика всё ещё верила, что входит.
— Егор, — сказала она тихо, — я не могу так больше. Ты понимаешь это?
— Но это же моя сестра, Вика! — в его голосе была мольба. — Она сейчас в сложной ситуации. У неё проблемы с работой, ей тяжело одной.
— А мне, по-твоему, легко? — её голос сорвался. — Ты видишь меня вообще?
Аня выглянула из комнаты с телефонной коробкой в руках.
— Не ругайтесь, голубки, — сказала она ласково. — Егор, сделай мне чай с мёдом. Горло першит.
Вика смотрела на неё и чувствовала, как внутри что-то ломается. Ей хотелось кричать, но она знала — бесполезно. Этот дом уже не её. Здесь пахло чужим кремом для тела, чужим шампунем, чужим кофе. Здесь смеялись над её усталостью и делали вид, что она прозрачная.
Вечером она пошла в душ и долго стояла под горячей водой, пока кожа не покраснела. Вышла в халате, с мокрыми волосами, и увидела Аню, растянувшуюся на их супружеской кровати. Та листала ленту в телефоне.
— Ой, а я тут телек посмотрю, ладно? У тебя в комнате кровать маленькая, спина опять разболелась.
Вика молчала. Егор в этот момент крутил что-то на кухне. Он зашёл в спальню, увидел их обеих и растерянно улыбнулся:
— Может, ты, Вика, сегодня на диване поспишь? Аня, ты же устала за день…
Она посмотрела на него и поняла, что уже не слышит слов. Внутри был только звон.
На следующее утро Вика собрала вещи. Немного: свои платья, ноутбук, косметику. Егор сидел на диване, держа в руках её любимую чашку с отбитыми краями — она когда-то подарила ему такую же, чтобы они пили кофе вместе. Сейчас чашка казалась чужой.
— Ты куда? — спросил он, голос дрожал.
— Мне нужно уйти, Егор, — сказала она тихо. — Я не могу больше быть лишней в своём доме. Я устала бороться за место рядом с тобой.
— Но… но Аня…
— Вот именно, — она посмотрела ему в глаза. — «Но Аня».
Она прошла к двери, надела кеды, перекинула сумку через плечо. Аня стояла в коридоре с кружкой чая в руке и ехидной улыбкой.
— Что, Викусь, в отпуск собралась? — спросила она с ленивой насмешкой.
Вика посмотрела на неё, глаза были сухие. На душе — пусто и легко одновременно.
— Красиво вы придумали: я — нянька, а сестра твоя — в отпуск, — усмехнулась Вика и захлопнула за собой дверь.
Не(чужие)