Существует предел, за которым вежливая улыбка сменяется оскалом.
Что превращает кроткую невестку в фурию? Безграничное терпение, подточенное тысячей крошечных обид.
У меня это случилось два года назад. Мы с Никитой только-только взяли кредит на новую стиралку. Samsung с десятью режимами, с сушкой и даже с паром. Красивая такая. Белая. Гудит приятно. Даже почти н слышно ее.
И надо же было такому случиться — у свекрови именно в тот день сломалась её старая малютка. Прямо совпадение какое-то. Но ладно.
— Никитушка, — позвонила она вечером, — у меня трагедия! Машинка сломалась! Дым! Искры! Чуть пожара не случилось!
Муж, конечно, сорвался спасать родную мать. Приехал через три часа. Мрачный.
— Ну что там? — спрашиваю.
— Капец машинке. Лет пятнадцать отпахала, теперь всё.
— Новую будешь покупать?
Он посмотрел на меня так… Ну, знаете. Как на недоразвитую.
— Какую новую? Мы только кредит взяли на нашу!
И тут у него возникла эта гениальная мысль:
— Пусть мама приходит стирать к нам. Временно.
«Временно» у нас — понятие растяжимое. Как китайский трикотаж после первой стирки.
Первый раз Валентина Сергеевна пришла тихая, скромная. С маленькой сумочкой белья.
— Олечка, я быстренько, — улыбалась она, пока я загружала её вещи.
И правда — быстро. Часа за три управились.
Во второй раз сумочка превратилась в баул. А быстренько — в полдня.
— Олечка, новая стиралка у вас как раз с сушкой, — объясняла свекровь, пока я запихивала её вещи в барабан. — А у меня ведь ещё и аллергия на порошки. Нужно стирать только гипоаллергенными средствами. И сушить обязательно в машинке. А то развешу — и всё, кашель, зуд, глаза красные.
Я что могла сказать? «Простите, болейте дальше»? Я же не изверг.
Но вот что интересно. С каждым визитом её аллергия становилась всё изобретательнее, а количество белья — всё больше.
Я, в общем-то, не против была помочь. Иногда. По выходным, может. Но я ведь работаю! Из дома. На удалёнке. А это значит — таблицы, отчёты, планёрки по видео связи. И сроки. Жёсткие такие сроки.
___
И вот представьте. Сижу я, считаю. Никого не трогаю, прям концентрированная. И тут врывается она:
— АЛЛО, ЗИН! ДА ТЫ ЧТО?! ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ, ВЧЕРА ВСТРЕТИЛА ПЕТРОВНУ, А ОНА РАСТОЛСТЕЛА КАК БОЧКА! ЕЛЕ ДЫШИТ!
Я вздрагиваю. Клацаю не ту клавишу. Строчка не сходится. Начинаю заново. Вся таблица слетает.
— ДА ТЫ ЧТО?! А ОНА ТЕБЕ ТАК И СКАЗАЛА?! НЕТ, ЭТО НАДО ЖЕ!
И это продолжалось часами. Каждый разговор — словно радиоспектакль на максимальной громкости. Без антракта. Совсем.
В какой-то момент это стало системой. Каждую среду и пятницу — Валентина Сергеевна с тюками белья. И откуда у нее столько шматья-то?!
Я пробовала намекать.
— У меня важная видеоконференция…
— Я тихонечко! — обещала она.
Но её «тихонечко» было как сирена воздушной тревоги. Оглушительно. Громко и навязчиво.
Я планировала день:
— В среду меня не будет дома…
— Не страшно, у меня есть ключи от квартиры-то! Я тебя дождусь.
А потом случилось вот что. Прихожу домой после встречи с коллегой по работе, а она сидит. В МОЕМ халате. С моей чашкой. В моём кресле. И смотрит мой сериал.
— А я тут жду тебя! — радостно сообщила свекровь. — Борщ разогрела твой — перекусила, вкусно. Кофе не смогла сварить — чай себе сделала и колбасу какую-то вкусную взяла — шикарная, правда мало оставалось — я доела.
Борщ, кстати, был мой обед. Я его вчера варила и все подсчитала, но не подсчитала, что на него будет претендовать еще кто-то.
И знаете, что я сделала? Улыбнулась. И сказала «ПРЕКРАСНО!».
Я не горжусь этим. Но у меня просто не было сил. И не было слов. Я не была готова.
А сегодняшнее утро не предвещало катастрофы. Ну, то есть как обычно. Всё как всегда.
Звонок в дверь.
— Олечка, я сегодня пораньше! — Валентина Сергеевна со своим неизменным баулом. — У меня столько всего накопилось!
Я смотрю на часы: 8:45. У меня в 11:30 — презентация перед руководством. От этого зависит премия всего отдела. Повышение. Самоуважение, в конце концов.
— Валентина Сергеевна, у меня очень важный созвон сегодня…
— Да-да, я понимаю! — закивала она, сгружая вещи на диван. — Буду тише мыши! Не переживай!
И через пятнадцать минут:
— АЛЁ, ЗИНА! ТЫ СЛЫШАЛА НОВОСТЬ ПРО ВЕРКУ С ПЯТОГО ЭТАЖА?!
Я вздохнула. И запустила стирку.
Часы показывали 11:25. Я подключилась к конференции пораньше, проверить звук. В комнате тихо. Свекровь, кажется, задремала под телевизор.
11:30 — на экране появляются лица: директор, финансовый директор, начальники отделов.
— Ольга, начинайте, мы вас внимательно слушаем.
Я включаю презентацию. И тут…
— ЗИНА! ЗИНОЧКА! НЕ ПОВЕРИШЬ!ДА КАКОЕ ТАМ ЗДОРОВЬЕ! ДАЖЕ НЕ СПРАШИВАЙ! МЕНЯ СЕГОДНЯ ТАК ПРИХВАТИЛО! БЕГОМ ДО ТУАЛЕТА ДОБЕЖАЛА! ВСЁ КАК ВОДОПАД ПОЛИЛОСЬ! Я УЖЕ И ТАК И ТАК, ХОРОШО ДО ОЛЬКИ ДОБЕЖАЛА, ДУМАЛА НЕ ДОНЕСУ!
Лица на экране застывают. Финансовый давится смехом. Директор старательно смотрит в потолок.
— Простите, — шепчу я и отключаю микрофон.
Но они всё слышали. Всё.
— ДА, ЗИН! А ПОТОМ ЕЩЁ ЧЕСАТЬСЯ НАЧАЛО! ВСЁ МЕЖДУ НОГ ЗУДИТ! МОЖЕТ, ЧТО ПОДЦЕПИЛА В БАНЕ? КАК ДУМАЕШЬ?
Я вылетаю из-за стола, захлопываю дверь. Но уже слишком поздно.
— Ольга, возможно, нам стоит перенести встречу? — деликатно предлагает директор.
Я киваю. Отключаюсь.
И некоторое время просто сижу. Пялюсь в стену. Внутри пусто.
Премия. Повышение. Всё коту под хвост.
В дверь стучат:
— Олечка, кажется, с машинкой что-то не то! Странно гудит!
Я иду на кухню. Открываю дверцу стиралки. А там — одеяло. Сбилось в один огромный ком и грохочет о барабан.
— Вот всегда у тебя так! — всплёскивает руками свекровь. — Неправильный режим поставила! Надо же «Деликатную стирку»!
— Я и поставила «Деликатную», — говорю спокойно. Слишком спокойно.
— А шарики для взбивания почему не положила?
— Положила. Вот они, — показываю на специальные шарики на дне.
— Не те, наверное! Вот у меня такие специальные…
Я молча вытаскиваю мокрое, тяжёлое одеяло.
— И отжим слабый! Теперь сутки сохнуть будет! Эх, Оля-Оля…
Развешиваю одеяло. Молчу.
— Ты всегда так! — не унимается свекровь. — Вроде и делаешь, а всё не как надо! Вот в прошлый раз попросила тебя за бельем следить — и если бы сама не увидела ты белое с красным полотенцем засунула!
И вот тут во мне что-то ломается. Внутри. С таким звуком, знаете, как когда лёд трескается. Под ногами.
Я поворачиваюсь к ней. Медленно.
— НЕДОСЛЕДИЛА, говорите?
— Ну да, — кивает она. — И духи мои тогда разбила! Специально небось? Тебе на мои вещи все равно!
— Специально?! — у меня вырывается смешок. Нервный такой, знаете. — Валентина Сергеевна. Я два года. Два. Года. Терплю ваши бесконечные визиты. Варю вам кофе. Слушаю ваши разговоры на всю квартиру. Выношу ваши бесконечные придирки. Выслушиваю советы, как правильно стирать и новости про всех ваших подруг!
— Ты чего? — свекровь моргает удивлённо.
— Того! Я сегодня перед начальством опозорилась! Из-за вас! Из-за вашего ора про запоры и чесотку! Вы хоть понимаете?! Я же просила вас в определенное время хотя бы помолчать!
— Да разве я виновата, что Зина мне позвонила и про здоровье начала спрашивать! Я спросонья на время-то и не посмотрела!
____
— Ты что такая дерзкая стала?! — она даже рот открывает от возмущения.
— А я всегда такой была! — почти кричу в ответ. — Просто долго молчала! И знаете что, Валентина Сергеевна? Хватит! Машинка — моя, и нервы — мои! Больше я их трепать вам не дам!
— Это как понимать? — она уперла руки в бока. — Это мой сын тебе машинку купил!
— На наши общие деньги! И стоит она в моём доме! И больше вы здесь стирать не будете!
Свекровь прищуривается:
— Вот Никите расскажу, он тебя живо…
— Вы угрожаете мне?! А ещё повод дайте — я такой концерт устрою, весь подъезд подпевать будет! — выдыхаю я. — И про то, как вы к нам прописаться пытались без моего ведома! И про чесотки, и про Зинку, и про Вальку и про всех ваших знакомых! И про то, как вы в моё отсутствие здесь хозяйничаете!
Я не кричу. Не размахиваю руками. Просто стою. И говорю. Спокойно.
А она смотрит на меня так… Словно видит впервые. И молчит. И я вижу, как она меняется в лице.
— Я… я просто… — она как-то сдувается вся. — Я думала, тебе не сложно…
— Мне сложно, — отрезаю я. — И если вам нужна стиральная машина с сушкой — купите. Или сдавайте бельё в прачечную. Но не здесь.
Она молча собирает вещи.
И уходит.
А я сажусь на пол прямо у машинки. И расплакалась. Внезапно так. От облегчения.
Вечером приходит Никита. Я жду скандала. Криков. Обвинений.
— Мама звонила, — говорит он с порога.
— И что?
— Сказала, ты ей запретила приходить стирать.
— Да.
Он молчит. Долго. Потом вдруг выдыхает:
— Слава богу.
— Что?!
— Я сам хотел ей сказать. Но не решался, — он смотрит виновато. — Каждый раз, когда она приходила, ты срывалась потом. Психовала. А она мне жаловалась, что ты её игнорируешь, на работе зависаешь…
Мы смотрим друг на друга. И вдруг оба начинаем смеяться.
Вечером я запускаю стиралку. Пустую. На программе очистки барабана. И этот звук… Знаете, он такой… успокаивающий. Ровный. Уютный.
В моей квартире наконец тихо. По-настоящему тихо.
Только мерно гудит моя машинка. Моя.
Выгнали из собственной квартиры