Намекаешь на кражу? — гаркнула свекровь, вставая из-за стола. — Нет, не намекаю. Прямо говорю: вторая полка, за скатертью

Надя проснулась от звонка телефона. Экран тускло мерцал в предрассветной тишине. Катя. Снова Катя. Третий раз за неделю, и всегда в такую рань.

— Алло, — голос Нади звучал хрипло. Игорь рядом заворочался, но не проснулся.

— Надюш, прости, что так рано, — Катя говорила быстро, сбивчиво. — Я не могу больше. Он опять пришёл с бодуна, разбил всё… Я боюсь.

Надя села на кровати, потёрла глаза. Младшая сестра снова в беде — ничего нового. Очередной скандал с мужем, очередная драма, очередная просьба о помощи.

— Катя, успокойся. Где ты сейчас?

— У подруги. Но я не могу здесь оставаться. Он знает этот адрес.

Надя вздохнула. История повторялась — то же самое было полгода назад, и год назад, и два. Катя уходила от мужа, клялась, что больше не вернётся, а потом… потом всегда возвращалась.

— Может, к маме? — предложила Надя.

— Мама в санатории до следующего месяца. И потом, он там первым делом искать будет.

В комнате стало совсем светло. Надя посмотрела на часы — шесть утра. Игорь проснётся через полчаса, пойдёт на работу. Свекровь, Ольга Васильевна, ещё спит в своей комнате — она всегда встаёт поздно.

— Хорошо, — сказала Надя после паузы. — Приезжай к нам. Но только на время, пока не найдёшь что-то своё. Ты понимаешь?

— Да-да, конечно! — Катя моментально оживилась. — Я быстро что-нибудь подыщу. Недельку-другую, не больше.

Надя знала, что «недельку-другую» легко превратятся в месяц, а то и в полгода. Но выбора не было — не оставлять же сестру на улице.

— Приезжай к вечеру. Я договорюсь с Игорем и Ольгой Васильевной.

Когда Надя положила трубку, Игорь уже не спал. Лежал, глядя в потолок.

— Опять Катя? — спросил он.

— Да. У неё проблемы с Виктором.

— Как всегда, — Игорь вздохнул. — И что теперь?

— Я сказала, что она может пожить у нас. Недолго, пока не найдёт квартиру.

Игорь сел на кровати, посмотрел на жену:

— Надя, в прошлый раз «недолго» длилось четыре месяца. Ты же помнишь, как это было.

Надя помнила. Катя приехала с огромными чемоданами, заняла гостевую комнату, почти не выходила из дома, не искала работу, не пыталась снять жильё. Только плакала, смотрела сериалы и жаловалась на жизнь. А потом, когда Виктор позвонил и сказал, что скучает, собрала вещи и уехала. Без извинений, без благодарности, словно так и должно было быть.

— Я знаю, — Надя провела рукой по волосам. — Но что мне делать? Она моя сестра.

Игорь встал, подошёл к окну. За стеклом начинался обычный городской день — машины, люди, суета.

— Ладно, — сказал он наконец. — Пусть приезжает. Но на этот раз поставим условия — ищет работу, снимает жильё, не сидит на шее.

Надя кивнула. Условия, конечно, были правильные. Только вот Катя их никогда не выполняла.

Ольга Васильевна восприняла новость о приезде Кати без энтузиазма. Поджала губы, покачала головой:

— Опять эта непутёвая? И надолго?

— Ненадолго, — ответила Надя, расставляя чашки к завтраку. — Пока не найдёт квартиру.

— Ну-ну, — свекровь скептически хмыкнула. — Видели мы такое «ненадолго». В прошлый раз чуть не до зимы сидела, ни копейки не давала.

Надя промолчала. Спорить со свекровью — зачем? Тихая, вроде бы добрая женщина, Ольга Васильевна умела найти самые болезненные точки и надавить на них мягко, почти незаметно.

Игорь тоже молчал, сосредоточенно жуя бутерброд.

— Ладно, — сказала наконец Ольга Васильевна. — Дело ваше. Но я в няньки к ней не нанималась. Пусть сама за собой убирает, сама готовит.

— Конечно, — Надя налила себе чаю. — Никто и не просит вас помогать.

Игорь посмотрел на часы:

— Мне пора. Совещание в девять.

Он поцеловал Надю в щёку, кивнул матери и ушёл. В кухне повисла тяжёлая тишина.

— И всё-таки, — Ольга Васильевна отодвинула пустую чашку, — странно, что она опять к вам бежит. У неё других родственников нет? Или друзей?

— Есть, конечно, — Надя начала убирать со стола. — Но к нам он в последнюю очередь приедет — больше всех боится.

— Удобно ей тут у вас. А что стеснит кого-то — так это мелочи.— свекровь усмехнулась.

Надя опять промолчала. Что толку объяснять? Ольга Васильевна сама жила с ними уже третий год — с тех пор, как умер свёкор. Приехала «на пару месяцев, прийти в себя» — и осталась. Игорь не возражал, Надя тем более.

Свекровь была неконфликтная, помогала по хозяйству, сидела иногда с детьми, когда те болели. Её пенсия уходила на общие расходы, так что финансово семья только выигрывала от такого соседства.

И всё же… Всё же иногда Наде хотелось побыть только с мужем и детьми. Без посторонних глаз, без чужих замечаний, без необходимости постоянно подстраиваться под чужой ритм жизни.

А теперь ещё и Катя. Две женщины в доме, кроме неё самой. Две пары глаз, следящих за каждым её движением, оценивающих, критикующих.

Надя вздохнула. Ничего, как-нибудь переживут. Главное, чтобы Катя действительно искала работу и жильё, а не засела у них до следующей весны.

Катя приехала вечером — с теми же двумя огромными чемоданами, с заплаканным лицом, с кругами под глазами. Дети — Миша и Соня — обрадовались тёте, повисли на ней, требуя гостинцы. Катя растерянно улыбалась, обещала завтра сводить их в кино.

— Сначала спроси разрешения у родителей, — заметила Ольга Васильевна, проходя мимо. — А то обещаешь, а потом людям выкручиваться.

Катя смутилась, опустила глаза:

— Конечно, я просто…

— Всё в порядке, — перебила Надя. — Дети, марш делать уроки. Катя, пойдём, я покажу твою комнату.

— Мы освободили для тебя диван в детской, — сказала Надя, застилая постель. — Миша временно переедет к нам в спальню.

Катя виновато улыбнулась:
— Прости, что создаю проблемы.

— Ничего, — Надя расправила простыню. — Миша даже рад — говорит, что в родительской комнате телевизор больше.

Их трёшка была не слишком просторной, но для пятерых хватало. Спальня родителей, детская, где обычно жили Миша и Соня, комната свекрови, кухня-прихожая — вот и вся квартира.

Теперь же приходилось потесниться ещё больше.

— Ванная там, — Надя кивнула в сторону коридора. — Полотенце чистое на полке. Кухня — сама видишь.

Катя огляделась:
— А Соня не будет против, что я с ней в комнате?

— Что ты, она в восторге, — Надя улыбнулась. — Для неё это как пижамная вечеринка каждый день.

Катя кивала, осматриваясь. В её взгляде было что-то странное — не то облегчение, не то разочарование.

— Спасибо, — сказала она наконец. — Правда, спасибо. Я не знаю, что бы без тебя делала.

Надя улыбнулась:

— Отдыхай. А завтра поговорим о планах — работа, квартира, всё такое.

— Конечно, — Катя снова кивнула. — Я уже составила список вакансий. И агентство по недвижимости нашла хорошее.

Надя не стала напоминать, что в прошлый раз Катя говорила то же самое. И в позапрошлый тоже. Не хотелось начинать с упрёков.

— Вот и отлично, — сказала она. — Ужин в семь. Не опаздывай.

Неделя прошла относительно спокойно. Катя действительно ходила на собеседования, показывала Наде ответы от агентств недвижимости.

Ольга Васильевна держалась отстранённо, но без открытой враждебности. Игорь пропадал на работе.

А потом начали пропадать деньги.

Сначала Надя не придала этому значения. Пятьсот рублей — мелочь, могла и сама потратить и забыть. Может дала детям на мороженое.

Но когда через три дня исчезла тысяча, а ещё через два — ещё одна, Надя забеспокоилась. Она всегда точно знала, сколько у неё с собой наличных. Записывала расходы в специальное приложение, следила за балансом. Деньги не могли просто так исчезнуть.

Она не стала поднимать шум. Просто начала внимательнее следить за кошельком, не оставляла его в прихожей или на кухне. Носила с собой или прятала в спальне, в верхнем ящике комода.

Но деньги продолжали исчезать. Теперь уже и у Игоря — он как-то вечером недоуменно пересчитывал купюры:

— Странно. Был уверен, что оставалось больше.

— Сколько не хватает? — спросила Надя, внутренне напрягаясь.

— Да рублей пятьсот… Хотя, может, я и ошибаюсь.

Надя промолчала. Не хотелось тревожить мужа своими подозрениями. Но червячок сомнения уже грыз изнутри — кто? Кто мог брать деньги из их кошельков?

Дети? Вряд ли. Миша и Соня никогда не лазили по чужим вещам. Да и суммы для них слишком большие — заметила бы, если бы вдруг начали тратить.

Ольга Васильевна? Немыслимо. Женщина со своей пенсией, с накоплениями. Зачем ей мелочиться, воровать по пятьсот рублей?

Оставалась Катя. И эта мысль была самой болезненной.

Вечером, когда все разошлись по комнатам, Надя зашла к сестре. Катя лежала на диване с телефоном, листала ленту соцсетей.

— Привет, — Надя присела на край. — Как дела с поисками работы?

— Пока никак, — Катя отложила телефон. — Была на двух собеседованиях, но там какие-то странные условия. Испытательный срок три месяца, почти без оплаты.

— А жильё?

— Смотрела пару вариантов. Дорого, и далеко от центра.

Надя кивнула. Всё как обычно — отговорки, оправдания, жалобы на обстоятельства.

— Кать, — начала она осторожно, — у тебя… у тебя деньги есть? На первое время?

Сестра напряглась:

— Немного. А что?

— Да просто спрашиваю. Может, одолжить тебе? Чтобы ты могла внести залог за квартиру, когда найдёшь.

Катя прищурилась:

— Это претензия? Ты что-то думаешь плохое про меня?

— Что? Нет, конечно! — Надя постаралась улыбнуться. — С чего ты взяла?

— По лицу вижу, — Катя села на диване. — Ты всегда так смотришь, когда подозреваешь. Ещё в детстве так же было.

Надя вздохнула. Да, от сестры сложно что-то скрыть.

— Понимаешь, у нас пропадают деньги, — сказала она тихо. — Из кошелька, из сумки. Небольшие суммы, но регулярно.

— И ты решила, что это я, — Катя покачала головой. — Спасибо за доверие, сестрёнка.

— Я не решила, — возразила Надя. — Я просто… ищу объяснение.

Катя встала, подошла к окну:

— Я не беру ваши деньги. Клянусь. Если не веришь — обыщи мои вещи. Прямо сейчас.

В её голосе было столько искренней обиды, что Надя устыдилась своих подозрений.

— Прости, — сказала она. — Конечно, я не буду ничего искать. Я верю тебе.

Но деньги продолжали исчезать. И не только мелочь из кошелька. Однажды Надя обнаружила пропажу десяти тысяч из заначки — конверта, спрятанного в книге на верхней полке шкафа. Деньги, отложенные на день рождения Миши.

В тот вечер разразился скандал. Игорь, обычно спокойный и сдержанный, кричал на Катю:

— Это уже не шутки! Десять тысяч! Ты понимаешь, что это воровство? Уголовная статья!

Катя плакала, клялась, что ничего не брала. Ольга Васильевна сидела в углу дивана с каменным лицом, молча наблюдая за происходящим.

— Игорь, перестань, — Надя пыталась успокоить мужа. — Мы не знаем наверняка…

— Чего мы не знаем? — он повернулся к ней. — Деньги пропали после её приезда! До этого ничего подобного не было!

— Я не брала! — Катя уже не плакала, а кричала. — Почему вы мне не верите? Я ваша родственница, а не воровка!

— Хватит! — Надя встала между ними. — Сейчас все успокоятся, и мы подумаем, что делать дальше.

Игорь отошёл к окну, тяжело дыша. Катя упала на диван, закрыв лицо руками.

— Надо вызвать полицию, — сказал Игорь, не оборачиваясь. — Пусть разбираются.

— Нет, — твёрдо ответила Надя. — Это семейное дело. Мы сами разберёмся.

Тем вечером Игорь лёг спать в гостиной, на диване. Сказал, что хочет побыть один, подумать. Надя не стала настаивать — знала, что мужу нужно время, чтобы остыть.

А на следующий же день она купила камеру.

Камеру Надя установила в тот же вечер — маленькое устройство, почти незаметное на книжной полке в коридоре. Направлено так, чтобы захватывать входы во все комнаты. Она не говорила никому — ни Игорю, ни тем более Кате или свекрови. Хотела разобраться сама, без лишнего шума.

Уже на следующее утро, просматривая запись на работе в обеденный перерыв, Надя замерла. На видео четко было видно, как ночью, около двух часов, Ольга Васильевна появляется в коридоре.

Она берет с вешалки в коридоре сумку сына, которую тот всегда оставлял там, быстро копается в ней, достает кошелек. На записи отчетливо видно, как свекровь открывает его, вынимает несколько купюр, прячет в карман халата, возвращает кошелек в сумку и тихо уходит к себе.

Руки Нади задрожали. Невозможно. Невероятно. Свекровь — воровка? Женщина, которую они приютили, которой доверяли, которая жила с ними уже два года как член семьи?

Надя пересмотрела запись несколько раз. Сомнений не было — это Ольга Васильевна брала их деньги. Вопрос только — зачем? У неё была пенсия, накопления от продажи квартиры после смерти мужа. Зачем ей красть у сына и невестки?

Весь день Надя не находила себе места. Хотелось позвонить Игорю, рассказать, показать запись. Но что-то останавливало — может, боязнь разрушить его отношения с матерью, может, нежелание причинять боль.

Вечером она перенесла камеру в спальню свекрови. Дождалась, пока все уйдут — Игорь на тренировку, Ольга Васильевна в магазин — и быстро установила устройство на шкафу, среди статуэток и фотографий.

На следующий день Надя перенесла камеру в комнату свекрови, дождавшись, пока та уйдет в магазин. И вечером, просматривая новую запись, она увидела то, что окончательно подтвердило все подозрения.

Ольга Васильевна стояла у шкафа, выдвинула вторую полку и достала оттуда конверт. С каким-то почти ритуальным спокойствием она пересчитывала купюры, аккуратно раскладывала их по стопкам, добавляла новые. На её лице при этом не было ни тени смущения или стыда — будто считала свои собственные сбережения, а не украденные у сына деньги.

Надя выключила запись. Внутри всё кипело от возмущения, обиды, недоумения. Как же так? Почему? Что делать с этим знанием?

Она решила поговорить с Игорем. Наедине, без свидетелей. Показать записи, спросить совета. В конце концов, это его мать. Ему решать, как поступить.

Но поговорить не удалось. Вечером приехала Катя, расстроенная очередным неудачным собеседованием. Потом дети устроили концерт — Соня плакала из-за двойки по математике, Миша требовал внимания к своему новому увлечению лепки из пластилина. Игорь был молчалив, погружён в свои мысли, едва отвечал на вопросы.

И вот они все за ужином — напряжённые, усталые, думающие каждый о своём. Надя разливала суп, когда Игорь вдруг спросил:

— Кать, ты надолго к нам?

Сестра вздрогнула:

— Я же говорила — пока не найду работу и жильё…

— А конкретнее? — Игорь смотрел на неё в упор. — Неделя? Месяц? Год?

— Игорь, — Надя положила руку ему на плечо. — Не сейчас.

— А когда? — он повернулся к жене. — Уже две недели прошло, а воз и ныне там. Ни работы, ни квартиры. Зато деньги пропадают.

— Я не брала ваши деньги! — Катя стукнула ложкой по столу. — Сколько можно повторять?

— Деньги начали пропадать только с твоим приездом, — Игорь скрестил руки на груди. — Совпадение? Не думаю.

— Это не Катя, — сказала Надя тихо.

Все повернулись к ней.

— Что? — Игорь нахмурился.

— Это не Катя, — повторила Надя громче. — Я знаю, кто берёт наши деньги.

Тишина за столом стала звенящей. Ольга Васильевна замерла с поднесённой ко рту ложкой. Катя переводила взгляд с сестры на зятя. Дети притихли, чувствуя напряжение.

— И кто же? — спросил наконец Игорь.

Надя сжала под столом кулаки так, что ногти впились в ладони. Кровь стучала в висках. Все взгляды сейчас были устремлены на неё — настал момент, когда нужно было сказать правду, какой бы неприятной она ни была.
— Ольга Васильевна, — Надя посмотрела прямо на свекровь, чувствуя, как дрожит внутри каждая клеточка, — я знаю, что это вы берёте наши деньги. Из кошельков, из заначки… отовсюду.

Свекровь моргнула, но лицо осталось невозмутимым:

— Что за чушь ты несёшь?

— Не чушь, — Надя старалась говорить спокойно. — У меня есть доказательства. Записи с камеры. Ночью берете кошелёк Игоря. А потом прячете деньги у себя в шкафу. На второй полке, под скатертями.

— Намекаешь на кражу? — закричала свекровь, вставая из-за стола.

— Нет, не намекаю. Прямо говорю: вторая полка, за скатертью.

Ольга Васильевна побледнела. Игорь переводил взгляд с матери на жену, не понимая, не веря.

— Мама? — его голос дрогнул. — Это правда?

— Ерунда какая-то, — свекровь пыталась сохранить достоинство. — Твоя жена всё выдумала. Наверное, хочет избавиться от меня!

— У меня есть записи, — Надя достала телефон. — Хотите посмотреть?

— Подожди, — Игорь поднял руку. — Давайте сначала проверим… это заявление.

Надя встал из-за стола:

— Пойдёмте в комнату мамы. Посмотрим, что там на второй полке.

Ольга Васильевна дёрнулась, как от удара:

— Ты собираешься рыться в моих вещах? Ты?

— Если там ничего нет, то и волноваться не о чем, — ответил Надя, уже направляясь к двери.

Надя взяла мужу за руку. Вместе они пошли в комнату свекрови. Ольга Васильевна двинулась следом, бормоча что-то про неблагодарных детей и клевету. Катя осталась с притихшими детьми на кухне.

В комнате Игорь сразу подошёл к шкафу. Открыл дверцы, нашёл вторую полку. Там лежали аккуратно сложенные скатерти, салфетки, полотенца.

— Ну? — Ольга Васильевна стояла в дверях, скрестив руки на груди. — Убедился? Твоя жена лжёт.

Игорь запустил руку под стопку белья, пошарил. Ничего.

— Надя, — он повернулся к жене. — Ты уверена?

— Абсолютно, — она подошла ближе. — Дай-ка мне.

Она отодвинула скатерти в сторону, приподняла полотенца. И там, в самом углу полки, обнаружился конверт.

Игорь взял его, открыл. Внутри были деньги — купюры разного достоинства, аккуратно разложенные по стопкам.

— Мама? — его голос звучал растерянно, почти по-детски. — Что это?

Ольга Васильевна вдруг выпрямилась, лицо её исказилось.

— Это всё она! — свекровь резко указала на Надю. — Она подбросила! Хочет меня выжить, опорочить!

— Мама, — Игорь сделал шаг к ней, — здесь почти тридцать тысяч. Наши деньги.

Ольга Васильевна вдруг перешла на крик.

— Она давно хотела избавиться от меня! А эта её сестрица — тунеядка, нахлебница! Занимает комнату, которая нужна Павлику!

— Какому ещё Павлику? — Игорь нахмурился.

— Моему племяннику! — глаза свекрови лихорадочно блестели. — Ему негде жить, я обещала ему комнату! А тут эта… эта…

Ольга Васильевна осеклась на полуслове, будто поперхнувшись собственным признанием. В комнате повисла такая тишина, что слышно было, как тикают часы на стене и шумит холодильник на кухне.
— Стоп, — Надя подалась вперед, не веря своим ушам, — ты воровала у нас, своей семьи, чтобы выжить мою сестру? Чтобы освободить комнату для какого-то своего родственника?

— Я не воровала! — Ольга Васильевна побагровела. — Я защищала интересы семьи! Моей семьи!

— Твоя семья — это я, — тихо сказал Игорь. — И Надя. И наши дети.

Свекровь покачнулась, схватилась за грудь:

— Ты… ты …

— Д, я, — Игорь положил конверт на стол. — Да, выбираю. И всегда выберу.

Ольга Васильевна резко развернулась и выбежала из комнаты. Хлопнула дверь её спальни. Игорь и Надя остались стоять в тишине.

— Я не знаю, что сказать, — наконец произнёс Игорь. — Просто не могу поверить.

Надя подошла к нему, обняла:

— Мне так жаль.

Он прижал её к себе, уткнулся лицом в волосы:

— Почему ты сразу не сказала? Почему не показала мне записи?

— Я хотела… я не знала, как ты отреагируешь.

Его молчание было красноречивее любых слов.

В дверях появилась Катя, бледная, растерянная:

— Что происходит? Дети напуганы.

— Всё хорошо, — Надя выдавила улыбку. — Мы разобрались. Ты не воровка.

Они вернулись на кухню. Дети притихли, вжавшись в стулья. Соня тихо всхлипывала.

— Всё в порядке, милая, — Надя обняла дочку. — Просто взрослые немного поспорили.

— Бабушка плакала, — прошептал Миша. — Я видел, когда она уходила.

Игорь и Надя переглянулись.

— Я пойду к ней, — сказал Игорь. — Поговорю.

Он вышел. Надя осталась с детьми и Катей, не зная, что сказать, как объяснить произошедшее.

— Вы поссорились? — спросила Соня, теребя край футболки.

— Нет, солнышко, — Надя погладила дочь по голове. — Просто выяснили одно недоразумение.

Катя смотрела на сестру, не веря:

— Ты доказала, что Ольга Васильевна брала деньги?

Надя кивнула.

— Но зачем?

— Потом объясню, — Надя покачала головой. — Не при детях.

Но утром Ольга Васильевна не вышла к завтраку. Игорь постучал в её дверь — тишина. Обеспокоенный, он открыл дверь.

Комната была пуста. На кровати лежала записка: «Я ухожу туда, где меня ценят. Не ищите».

Игорь опустился на кровать, сжимая записку в руке. Надя села рядом, обняла его за плечи.

— Она вернётся, — сказала она. — Просто нужно время.

— Не уверен, — Игорь покачал головой. — Ты не знаешь мою мать. Она никогда не признаёт свою вину. Никогда не просит прощения.

— Но она твоя мать. Она любит тебя.

— Любит? — он горько усмехнулся. — Любящие люди не крадут друг у друга. Не лгут. Не манипулируют.

Надя молчала. Что тут скажешь? Он был прав.

Ольга Васильевна как в воду канула — не звонила, не приходила, не передавала весточки через общих знакомых. Через пару дней Игорь не выдержал и поехал искать. Нашел её у племянника Павла — долговязого студента-заочника, который снимал комнатушку в старой пятиэтажке на самой окраине.
— Даже разговаривать не стала, — сказал Игорь, вернувшись домой поздно вечером, осунувшийся и потемневший. — Сидела на кухне, смотрела в окно и твердила, что мы её предали. Что я её предал.

— Ей нужно время, — повторяла Надя, хотя сама уже не верила в это.

Катя осталась с ними ещё на месяц — и действительно нашла работу, сняла квартиру, начала новую жизнь. Перед отъездом она обняла сестру:

— Спасибо, что верила в меня.

Однажды, почти через год после того памятного вечера, раздался звонок в дверь. На пороге стояла Ольга Васильевна — серая, но с тем же упрямым взглядом.

— Здравствуй, сынок, — сказала она, не глядя на Надю. — Можно войти?

Игорь пропустил мать в квартиру. Надя стояла в стороне, не зная, что сказать, как себя вести.

— Я пришла поговорить, — Ольга Васильевна села на диван. — Объясниться.

— Слушаю, — Игорь скрестил руки на груди.

— Я не должна была брать ваши деньги, — начала свекровь. — Это было… неправильно.

— Это было воровство, мама, — поправил Игорь. — Называй вещи своими именами.

Ольга Васильевна поджала губы:

— Да, воровство. Но я делала это не ради себя. Паша… он в трудной ситуации. Ему нужны были деньги на учёбу, на жильё. А тут приехала эта, сесетра опять.

— И ты решила её выжить, — Игорь покачал головой. — Подставить, обвинить в краже.

— Я думала о семье! — Ольга Васильевна повысила голос. — О моей семье!

— Нет, мама, — Игорь покачал головой. — Ты думала только о себе. Ты не спросила нас, не предложила, не попросила помощи. Ты просто решила всё за нас.

— Я ваша мать, — упрямо ответила она. — Я знаю, как лучше.

Игорь вздохнул, посмотрел на Надю:

— Видишь? Ничего не изменилось.

Надя подошла ближе, встала рядом с мужем:

— Ольга Васильевна, мы могли бы помочь вашему племяннику. Если бы вы попросили. Если бы объяснили ситуацию.

— Я не привыкла просить, — свекровь гордо подняла подбородок. — Никогда не просила и не буду.

— Тогда зачем вы пришли? — спросила Надя. — Если не за прощением, не за примирением — зачем?

Ольга Васильевна встала:

— Я пришла сказать, что не держу на вас зла. Вы молодые, вам ещё учиться и учиться. Но я прощаю вас.