— Наташа, нам с тобой надо серьезно поговорить, — Даша вздохнула и с укоризной посмотрела на старшую сестру.
— И о чем же? – Наташа догадывалась, о чем, но вслух свои догадки не озвучивала.
Пусть Даша сама их выскажет и, может быть, в процессе поймет даже, насколько глупо звучат ее претензии.
— О твоих девочках. Знаешь, с их стороны просто некрасиво демонстративно игнорировать меня каждый мой приезд.
— Я бы не сказала, что они тебя игнорируют. Здороваются, прощаются.
— Лерка вчера просто захлопнула дверь своей комнаты у меня перед носом, когда я хотела с ней поговорить.
А Ленка, увидев, что я на кухне сижу, сразу развернулась и вышла, даже забыла, судя по всему, зачем пришла.
Это неуважение и откровенно хамское отношение.
И я уж не знаю, чем ты их так против меня настроила, но лишь хотела сказать тебе, что это не по-сестрински и вообще не по-человечески?
— А что по-человечески, Даш? Лезть в чужую семью? Приходить к чужим детям и диктовать им свои порядки?
— Я ничего не диктовала, более того – я все силы прикладывала, чтобы их жизнь сделать лучше.
Они же ничего еще не понимают в своем возрасте, а потом спохватятся – да поздно будет!
Помнишь, какая Лера красивая была маленькая? А сейчас на что она похожа с этой их модой?
Ты понимаешь, что они лет через пять будут локти кусать, когда поймут, сколько всего в жизни упустили?
Думаешь, спасибо тебе скажут за то, что ты их хотелкам потакала и позволяла покупать эти балахоны?
За то, что у них ни вкуса, ни чувства стиля, благодаря такой матери нет?
— Они точно скажут мне спасибо за то, что я не позволила их ломать об колено мерзкой тетке, не имеющей представления о личных границах, — взорвалась Наташа.
Осеклась было, увидев слезы в глазах младшей сестры, но вспомнила, что они давно уже не дети. И что Даша в сложившейся ситуации виновата сама.
Они обе росли в стесненных условиях. И это мягко сказано.
Когда детство приходится на девяностые, родители месяцами сидят без зарплаты, а единственным источником еды становится собственное хозяйство (спасибо, что был хотя бы огород и куры, уже хорошо) – тут не до излишеств и и роскоши.
Наташа, старшая сестра, это прекрасно понимала и поэтому не переживала ни о том, что ходит третий год в разношенных кедах, ни о том, что спортивные штаны по цвету не сочетаются с отцовской старой кожанкой, которую ей разрешили «доносить», перед этим перешив по своему усмотрению.
Дашка же была другой. Она засматривалась на двух одноклассниц – единственных со всей школы, чьи родители быстро сколотили состояние, челноча, а потому – одевали девочек в новое, с иголочки и по последней моде.
Все разговоры сводились к тому, сколько вещей Даша накупит себе, маме и Наташе, когда вырастит. Как больше никогда не будет ходить «в обносках».
И было уже тогда в этой фиксации что-то нездоровое, да только кто бы занимался в те годы исправлением детских комплексов и неадекватного взгляда на жизнь. Дети живы, здоровы, на учете не стоят – значит, все хорошо.
Дела у Даши после окончания школы и получения институтского диплома действительно пошли на лад.
Старшая сестра тоже относительно преуспела, пусть и высшее образование получить не смогла.
Но хороший парикмахер тоже очень неплохо зарабатывает, по крайней мере, по меркам их городка.
А уж когда вышла замуж за такого же работящего парня, справили вдвоем свой дом и завели двоих дочерей – жизнь стала и вовсе самой счастливой.
Для всех, кроме Даши, которая прежде всего обращала внимание, как и раньше, на одежду.
И если от Наташи она довольно быстро отцепилась, получив просьбу «не лезть со своими вкусами в чужой шкаф», то во за девочек каждый свой визит пыталась взяться всерьез.
Приезжая в гости к старшей сестре, Даша регулярно проводила ревизию шкафов, а потом везла племянниц в торговый центр, возвращаясь с полными сумками самых разных вещей.
Пока старшей дочери, Лере, не исполнилось двенадцать, она приходила от поведения тетки в полный восторг.
Оно и неудивительно, ведь мало кто из девочек откажется походить по торговому центру, перемерить кучу красивой обуви и необычных вещей, да еще и забрать что-то себе.
Но потом стартовал подростковый возраст и после очередной поездки Даша с племянницей вернулись разругавшиеся и без покупок.
— Лерочка, ну нет у тебя ни вкуса, ни чувства стиля. Не подойдет тебе то, что ты навыбирала.
Я лучше знаю, что с чем сочетается, показывала ведь тебе, какую конфетку из тебя можно сделать.
— Не конфетку, а и***тку! – огрызнулась всегда спокойная племянница. – Все будут, как люди выглядеть, а я в этих ваших бантах-рюшечках, спасибо, глубоко тронута!
Мне не пять лет – вон, Ленку наряжайте, а я вам не кукла!
Даша списала этот перформанс на подростковый возраст. И больше старшей племяннице в течение семи лет свою компанию не навязывала, сосредоточив свое внимание на младшей дочери сестры.
Леночка, которой к тому моменту исполнилось восемь, как раз начала любить рюшечки-кружавчики-оборочки и розовый цвет, поэтому к идее мотаться с теткой по торговым центрам, исполняя роль манекена и получая в благодарность за это горы вещей, отнеслась с восторгом.
И вот, подростковый возраст случился и у нее, правда – началось все не в двенадцать лет, как у старшей сестры, а в пятнадцать.
«А, так это подростковый возраст», — мигом «словила мышей» Даша, когда племянница высказалась ей, что выбранные теткой вещи ей теперь не нравятся и она хочет выбирать сама в соответствии со своим вкусом (да какой там вкус!)
Мол, мама мне так разрешает делать, только ограничения по сумме, которую можно потратить на вещи, ставит, а значит – так и буду поступать.
Но тетка не могла позволить обеим племянницам ходить непонятно в чем, поэтому Лену оставила на время в покое, а вот к Лере снова начала лезть с непрошенными советами.
Не учитывая при этом, что молодая женщина двадцати лет – это взрослый человек, который может и послать, если ему слишком долго капать на мозги.
Что, собственно, Лера и сделала, причем последние пару раз – весьма некультурно.
И в другое время бы Наташа обязательно побеседовала с дочерью, но сейчас понимала, что дело не в хамстве, а постоянном продавливании теткой чужих личных границ.
И прогибать своего ребенка об колено в угоду Дашиным представлениям о прекрасном Наташе совершенно не хотелось.
Поэтому и высказала она сестре все так, как на духу было. Высказала – и нарвалась на вселенскую обиду.
— А вот что ты, Наташа, скажешь, — едко начала сестра, — когда прибежит к тебе твоя Лерочка и начнет рассказывать, как на нее парни не смотрят и на свидания приглашать отказываются.
— Не скажу, — внезапно раздался за их спинами голос Леры. – Вот сейчас как раз ухожу к своему парню, с которым мы, между прочим, уже три года встречаемся.
— И как он относится к этому вот твоему внешнему виду? Знаешь, если бы я приходила вот так к своему мужчине – у него бы ничего не получилось, — Даша рукой махнула на Леру, намекая, что джинсы и модная толстовка «оверсайз» — неподходящий наряд для совместного времяпровождения с парнем.
Прежде, чем Наташа успела осадить сестру, Лера открыла рот.
— Вы знаете, мой парень физически здоров. У него все работает и получается без дополнительных ухищрений.
Мне обычно надо просто прийти, а одежду он не разглядывает, когда снимает, — подмигнула Лера. – И вам бы поменьше чужую одежду разглядывать, или, может, к специалисту пойти.
А то ведь так и будете лезть ко всем со своими нотациями по поводу стиля, а потом бегать к сестре старшей заплаканная, спрашивая, чего это вы всех достали и с вами никто общаться не хочет.
— Подписываюсь под каждым словом, — произнесла со стороны входа Лена, стоящая в дверном проеме.
— Даш, тебе уже три человека сказали, что ты себя нездорово ведешь, не в свое дело лезешь и свое видение мира другим навязываешь. Может, пора прекратить?
— Да вы просто ничего не понимаете! Я вам же как лучше хочу! Еще вспомните меня и пожалеете, что не послушали! – залпом допив свой чай, Даша отправилась в выделенную ей комнату собирать вещи.
Причитая, что ноги ее в этом доме и у этих неблагодарных людей больше не будет.
Останавливать ее (к ее удивлению) почему-то никто не стал. Как никто и не попытался позвонить в течение последующего месяца и как-то загладить свою вину (в том, что перед ней все виноваты, Даша не сомневалась).
Так и не дождавшись звонка от неблагодарных родственников, Даша решила разорвать с ними все связи.
Они еще пожалеют, когда поймут, что она права. И не понять ей было, что никто из Наташиной семьи о произошедшем не жалел ни капли – наоборот, радовались, что настырная родственница наконец-то перестала пытаться навести порядок в их гардеробе.
У старых грехов длинные тени