Елена узнала о планах случайно — через тонкую стену между кухней и гостиной. Максим разговаривал по телефону с сестрой, а она стояла у мойки, перебирая картошку для ужина. Голос у мужа был усталый, примиряющий — такой бывал, когда семейство снова что-то от него хотело.
— Ира, не психуй. Мама правильно говорит — надо искать варианты… Ну, посмотрим. Лену спрошу, конечно. Только не дави сразу, дай время подумать…
Елена замерла, держа в руках клубень с ростками. Снова что-то задумали. И снова её мнение — как добавочный аккорд в уже сложенной мелодии.
Дом этот она покупала три года назад на деньги от продажи бабушкиной двушки в центре. Наследство досталось случайно — бабушка до последнего не общалась с семьёй, а завещание оставила именно ей, внучке. Тогда Елена работала продавцом в магазине для животных, жила в съёмной квартире и копила на собственное жильё по три тысячи в месяц. Перспективы были туманные.
А тут — словно подарок судьбы. Просторный дом в тихом районе, с участком и верандой. Правда, требовал ремонта, но это её не пугало. Оформила на себя все быстро.
Когда через полгода познакомилась с Максимом, он снимал комнату в коммуналке и мечтал о нормальном жилье. Елена его полюбила не за это, конечно, но когда дело дошло до брака, вопрос с пропиской решился сам собой.
Прописала — и правильно сделала. Максим оказался мужем заботливым, хозяйственным. Полы в доме перестелил, сантехнику поменял, забор покрасил.
А ещё у них была дача — участок с домиком, который они купили в кредит год спустя. Места там хватало для большой семьи, но сами они выбирались редко — работа, дела — погорячились, так сказать с покупкой.
Зато Алла Викторовна облюбовала дачу сразу. Стала ездить каждые выходные, привозила подруг, устраивала чаепития и посиделки у мангала. Говорила, что в городе «задыхается от смога и негатива».
Елена не возражала. Дача пустовала, пусть хоть кто-то пользуется.
На следующий день свекровь приехала с утра — в спортивном костюме цвета морской волны, с модной сумкой через плечо. В свои сорок семь Алла Викторовна выглядела лет на тридцать пять — стройная, подтянутая, с короткой стрижкой и уверенными движениями. Работала фитнес-тренером в элитном клубе, привыкла добиваться целей настойчивостью и обаянием.
— Леночка, как дела? Не помешала? — щебетала она, осматривая кухню свежим взглядом. — Красота у вас какая! Простор! Не то что у меня в этой конуре.
Квартира у свекрови действительно была небольшая — студия на тридцать квадратов в новостройке. Современная, со всеми удобствами, но тесная. Алла Викторовна часто жаловалась, что негде развернуться, особенно когда приходят гости.
Елена поставила чайник, достала печенье. Знала — визиты свекрови без повода не бывают. У неё всегда есть план, цель, стратегия.
— Кстати, слышала новости? Иринка наша замуж выходит наконец!
— Максим рассказывал. Поздравляю.
— Да, долго же она его ловила! — засмеялась Алла Викторовна. — Игорь хороший парень, надёжный. Программист, головастый. Только вот незадача — прописан где-то в далекой области, а здесь работу ему предлагают просто сказочную.
Елена молча разливала чай, ожидая продолжения.
— Представляешь — в крупную IT-компанию! Зарплата такая, что я за год не заработаю. А не берут — нет московской регистрации. Политика компании, ничего не поделаешь.
— А что планируете делать?
— Вот думаем всей семьёй. — Алла Викторовна отхлебнула чай, задумчиво покачала головой. — Мне парня искренне жалко. Талантливый, перспективный, а карьеру может загубить из-за такой ерунды. Ира на нервах — свадьба через месяц, а жених безработным может остаться.
— Ужас какой.
— Вот и говорю! А решение, между прочим, простое — временно прописать его где-нибудь в Москве. На полгода, максимум на год. Пока они свою квартиру не купят и всё не устроится.
Елена поставила чашку, размышляя. В словах свекрови была логика, но что-то в её тоне настораживало — слишком уж непринуждённо она подводила к теме.
— А варианты какие-то есть?
— Да где их взять! — развела руками Алла Викторовна. — Все сейчас боятся. Никто чужих регистрировать не хочет. Риски, ответственность… А у меня, сама понимаешь, студия маленькая. Тридцать квадратов!
— Понятно.
— А у вас тут простор! — Алла Викторовна обвела кухню восхищённым взглядом. — Дом большой, комнат много. Вам ведь не тесно будет, правда?
Елена почувствовала, как внутри что-то сжалось. Вот оно — настоящая цель визита.
— Мне нужно с Максимом обсудить.
— Конечно, конечно! Я и не тороплю. Только время поджимает — у Игоря собеседование на следующей неделе. А без московской прописки его даже слушать не будут.
Вечером Елена осторожно завела разговор с мужем. Максим ужинал, просматривая новости в телефоне, и выглядел уставшим после долгого рабочего дня.
— Твоя мама приезжала. Про Ирину с женихом говорила.
— А, эта история с пропиской. — Он поднял глаза от экрана. — Мама уже звонила, просила тебя пока не напрягать. Сказала, что сама всё объяснит.
— И что ты думаешь?
Максим пожал плечами:
— Не знаю. Понимаю Ирку — ей действительно помочь надо. Но решать тебе. Дом твой, документы твои. Не хочешь — никто заставлять не будет.
Елена оценила его позицию. Максим не давил, не настаивал — просто констатировал факты. Когда два года назад она прописывала его в своём доме, никаких проблем не возникло. Он был благодарен, помогал по хозяйству, не считал дом своим по праву.
— А если что-то пойдёт не так?
— В каком смысле?
— Ну, если они захотят остаться навсегда? Или начнут претендовать на долю в доме?
— Да брось, Лен. Игорь нормальный парень. Я с ним общался — адекватный, воспитанный. И потом, Ира моя сестра. Они же не враги.
Елена кивнула, но сомнения остались. Что-то в поведении Аллы Викторовны её настораживало — слишком уж настойчиво она избегала прописывать зятя у себя.
Следующие дни свекровь названивала регулярно. Формально — по разным поводам: то интересовалась здоровьем, то рассказывала о проблемах в спортзале, то просила совета по поводу подарка на свадьбу. Но каждый разговор незаметно сворачивал к Игорю и его трудностям с трудоустройством.
— Понимаешь, Лен, мне девочку жалко. Она так мечтала о красивой свадьбе, а тут такие проблемы. Представляешь, как она себя чувствует? Будет потом винить себя, что не смогла жениху помочь.
— А сам он других вариантов не ищет?
— Конечно, ищет! Везде обзванивает, через знакомых пытается. Но везде одно и то же. Замкнутый круг какой-то.
— А его родители?
— Ой, да у них нет родственников в Москве. Какая там прописка! Они сами мечтают в Москву перебраться, к детям поближе.
В среду Алла Викторовна позвонила с новостями:
— Лен, а знаешь, что выяснилось? Игорь говорит, если до конца месяца не устроится, придётся соглашаться на предложение из Питера. Там прописка не нужна, но зарплата в два раза меньше. И молодым придётся переезжать. Ира уже плачет.
— Жалко их.
— Вот и я говорю! А решение под рукой. Если бы кто-то помог с временной регистрацией… Ну да что там, не судьба, видимо.
Елена слушала эти рассказы и чувствовала, как на неё давят. Мягко, ненавязчиво, но методично. Свекровь не требовала прямо, не ставила ультиматумы — просто создавала ощущение, что от решения Елены зависит счастье молодой пары.
В четверг ситуация обострилась. Ирина сама позвонила — голос дрожал от слёз:
— Лен, прости, что беспокою. Мама сказала, ты в курсе нашей ситуации… Я не знаю, к кому ещё обратиться. Игорь сегодня получил отказ уже в третьей компании. Везде одно и то же — без московской прописки никак.
— Ира, мне тебя искренне жалко…
— Лен, я понимаю, что прошу многого. Но это действительно временно! Максимум на год. Как только купим свою квартиру — сразу выпишемся. Честное слово!
— Мне нужно ещё подумать.
— Конечно! Только времени совсем мало осталось. Если до конца недели не решим, Игорь подаст документы в питерскую компанию. А я так не хочу из Москвы уезжать…
После этого звонка Елена почувствовала себя загнанной в угол. С одной стороны — жалко молодых, они действительно в сложной ситуации. С другой стороны — что-то внутри протестовало против такого решения.
Она попыталась разобраться в своих чувствах. Дом покупала на собственные деньги, рассчитывая на спокойную семейную жизнь. Максима прописывала по любви, без сомнений. А теперь получается, что должна регистрировать практически незнакомого человека просто потому, что он женится на золовке?
В пятницу Алла Викторовна предложила встретиться всем вместе:
— Лен, а давай в выходные соберёмся у вас! Познакомим Игоря с семьёй как следует. Я салатики принесу, торт закажу, посидим душевно.
— У нас родители приехали на выходные погостить.
— Ещё лучше! — обрадовалась свекровь. — Пусть твои родители тоже познакомятся с будущим зятем. Семья должна знать друг друга. А заодно и вопрос с пропиской решим — при всех, по-семейному.
Елена поняла — это будет финальное наступление. И отступать некуда.
Родители приехали в пятницу вечером. Николай Петрович, отец, — высокий, седой мужчина с добрыми глазами за очками. Всю жизнь работал инженером, привык к точности и обстоятельности. Валентина Ивановна, мама, — женщина мягкая, но принципиальная. Не любила суету, шум, навязчивость.
За ужином Елена рассказала им о предстоящем визите свекрови с золовкой и её женихом.
— А зачем они приезжают? — насторожилась Валентина Ивановна.
— Хотят познакомить Игоря с семьёй. И заодно… — Елена замялась. — Есть у них просьба. Хотят, чтобы я его временно прописала. У него проблемы с трудоустройством без московской регистрации.
Родители переглянулись.
— А сама свекровь почему не прописывает? — спросил отец.
— Говорит, квартира маленькая.
— Понятно. Только это же не имеет значения. — Николай Петрович снял очки, протер стёкла. — Дочка, решение за тобой. Но помни — добро должно быть с кулаками. Иначе на шею сядут.
— Николай, не пугай девочку, — мягко одёрнула его Валентина Ивановна. — Но осторожность не помешает. Мы таких историй насмотрелись…
В субботу к обеду приехали все. Ирина с Игорем — молодые, слегка напряжённые, явно волнующиеся перед знакомством с семьёй. Игорь оказался обычным парнем лет тридцати — в аккуратных джинсах и рубашке, с приятным лицом и тихим голосом. Говорил немного, больше слушал, отвечал на вопросы вежливо, но односложно.
Ирина светилась от счастья — показывала обручальное кольцо, рассказывала про ресторан для свадьбы, про медовый месяц в Турции. В свои двадцать шесть она была хорошенькой девушкой с длинными волосами и живыми глазами, очень похожей на брата.
Алла Викторовна была в ударе. Приехала с полными сумками еды — салаты, закуски, домашний торт. Рассказывала анекдоты, хвалила кулинарные способности Валентины Ивановны, интересовалась дачными делами Николая Петровича. Умела создавать атмосферу праздника, была душой компании.
Стол накрыли в гостиной — большой, на восемь человек. Елена достала лучшую посуду, постелила белую скатерть. Готовила вместе с мамой — картошку с мясом, овощной салат, пирог с яблоками. Получился настоящий семейный обед.
Разговор шёл неспешно и непринуждённо. Игорь рассказал про свою специальность — занимается разработкой мобильных приложений, работает фрилансером, но теперь с женой хочет устроиться в большую компанию для стабильности. Говорил толково, без понтов, было видно — разбирается в своём деле.
Николай Петрович расспрашивал его про технические детали — сам интересовался новыми технологиями. Валентина Ивановна хвалила Ирину за выбор — парень показался ей серьёзным и надёжным.
Максим был в хорошем настроении — шутил, наливал всем, рассказывал истории из совместного детства с сестрой. Семейная идиллия получалась полная.
И вдруг, когда все расслабились и начали убирать основные блюда, готовясь к чаю с тортом, Алла Викторовна откинулась на стуле и сказала буднично, как о чём-то само собой разумеющемся:
— Ну вот, раз уж все собрались, давайте решим наш вопрос. Лена, ты в итоге поможешь молодым? Пропишешь Игоря временно? У него собеседование в понедельник в крупную IT-компанию, а без московской регистрации даже рассматривать же не будут.
Повисла тишина. За окном щебетали птицы, тикали настенные часы. Игорь покраснел до корней волос, уставился в тарелку. Ирина замерла с чашкой в руках.
Родители Елены переглянулись — Валентина Ивановна нахмурилась, Николай Петрович поправил очки. Им явно не понравился такой прямолинейный выпал в гостях.
— Да почему у нас-то? — спросила Елена, чувствуя, как сердце учащённо забилось.
— Да что ты одно и тоже спрашиваешь! Что не понятного?! Я же объясняла тебе и теперь твоим родителям объясню! Ну а где ещё? — улыбнулась Алла Викторовна, как будто вопрос был наивным. — У меня студия крошечная, места совсем нет. — она обратилась к родителям Елены. — Вы же понимаете, что молодым надо помогать? Особенно в таких ситуациях.
Николай Петрович медленно снял очки, положил на стол. Валентина Ивановна поджала губы, но промолчала — не хотела устраивать скандал в гостях.
Максим нахмурился — ему явно не понравился тон матери.
И тогда он неожиданно заговорил. Голос был спокойный, но с металлическими нотками:
— Мама, а ты подумала, что просишь?
— О чём ты, Максим?
— Лена меня в этот дом прописала, когда мы поженились. Могла и не прописывать — дом её, купленный на её деньги. Потом дачу тебе в пользование отдала, а сама кредит еще выплачивает — ты там каждые выходные живёшь, как у себя дома, подруг привозишь. И что? Этого мало? Теперь ещё и Иринкиного жениха сюда тащить?
Алла Викторовна напряглась, улыбка сползла с лица:
— Максим, я же для сестры прошу! Молодым помочь надо!
— Для сестры? — усмехнулся он. — Тебе самой неудобно незнакомого мужика к себе прописывать, а Лене почему-то должно быть удобно?
— Да какой он незнакомый! Он же теперь наша семья!
— В семье спрашивают, а не требуют при всех, — вдруг тихо, но отчётливо сказала Валентина Ивановна. — -Дочка если бы хотела уже давно бы вам ответ дала, а вы все давите и давите на неё. Ответственность перекладываете, потому что сами-то не стали прописывать. И размер вашей квартиры тут абсолютно не при чем.
— Конечно! И не пользуются добротой в корыстных целях, — добавил Николай Петрович, надевая очки обратно.
Алла Викторовна резко замолчала. Лицо стало каменным, она уставилась в свою тарелку, больше не поднимая глаз. В гостиной повисла тяжёлая тишина.
Игорь тихо, едва слышно извинился за неловкость. Ирина сидела красная, как помидор, крутила в руках бумажную салфетку.
— Мам, ну значит, найдём другой вариант… — осторожно предложила она.
— Конечно найдём, — отрезала Алла Викторовна, не поднимая головы. — Как-нибудь обойдёмся.
Больше к теме не возвращались. Пили чай, ели торт, говорили о погоде, о предстоящей свадьбе, о планах на лето — о чём угодно, только не о прописке. Но атмосфера была испорчена безнадёжно.
Гости уехали рано — сразу после чая. Алла Викторовна была подчёркнуто вежлива, но холодна как айсберг. На прощание сказала только:
— Спасибо за гостеприимство. Очень… поучительно было.
Когда за ними закрылась дверь, Валентина Ивановна покачала головой:
— Хитрая очень. Думала, что мы поддержим как обычно её задумки и при нас ты не откажешь. Не учла характер дочери.
— Хорошо, что Максим вмешался, — добавил Николай Петрович. — А то совсем бы обнаглела. Мы таких знаем — дай палец, руку откусят.
Елена молча убирала посуду, складывала в посудомойку тарелки и чашки. Внутри было странное чувство — облегчение пополам с грустью. Жалко было Ирину с Игорем, но границы нужно было защищать.
— Спасибо, — сказала она мужу, когда родители ушли отдыхать.
— За что?
— За то, что встал на мою сторону. Не дал маме меня использовать.
— Она забыла, кто есть кто в этом доме, я же видел, что она уже не просит, а приказывает и ставит просто, как обязаловку — пожал плечами Максим. — Пришлось напомнить.
В понедельник Максим пришёл с работы мрачный.
— Мама звонила. Сказала, что на дачу больше ездить не будет. Мол, неудобно пользоваться «чужой» собственностью.
Елена вздохнула. Началось.
— А Ирина?
— Ирина тоже обиделась. Говорит, что мы предатели и не поддерживаем в трудную минуту.
Через месяц узнали — Игоря прописала тётя Аллы Викторовны за тридцать тысяч рублей. Работу он получил.
А свекровь теперь при каждом удобном случае рассказывала родственникам, как «чужие люди выручили за деньги, а близкие отвернулись».
На день рождения Максима семью не пригласили. Сказали, что «отмечают в узком семейном кругу».
— Она мстит, — констатировала Елена.
— Пусть. Зато теперь всё честно.
Алла Викторовна стала приезжать редко — раз в два-три месяца, по большим праздникам. Когда появлялась, была подчёркнуто вежлива и холодна. Улыбалась натянуто, интересовалась здоровьем дежурными фразами.
А потом обязательно упоминала, какая дружная семья у них теперь с Ириной и Игорем.
— Вчера Игорёк нам полки в прихожей повесил. Такой заботливый парень! Руки золотые. Не то что некоторые…
Елена пропускала эти выпады мимо ушей. Главное — границы были установлены чётко и навсегда. И пусть за это пришлось заплатить холодной войной с семьёй мужа — это было честнее, чем притворяться дружной семьёй и позволять собой пользоваться.
Доброта без границ рано или поздно превращается в слабость. А слабость некоторые люди воспринимают как личное приглашение к наглости.
У вас так уютно. Я маме скажу, пусть тоже подтягивается, — сказала Ира хозяевам квартиры