Совместная жизнь со свекровью напоминала бесконечный день сурка, где каждое утро начиналось с её тяжелых вздохов на кухне и звона таблеток о стеклянную поверхность стола. Мой муж Тимофей работает вахтами по два месяца, и в его отсутствие дом превращается в территорию постоянных намеков, упреков и молчаливых обид.
Алла Петровна – мастер создавать напряжение из ничего. То она часами стоит у плиты, демонстративно гремя кастрюлями и при этом отказываясь от любой помощи: «Я уж как-нибудь сама, не хочу вам мешать». То вдруг начинает перебирать старые фотографии, всхлипывая над каждой: «Вот, Тимочка маленький…Вот Кариночка — еще совсем малышка… Я ведь всю жизнь им отдала, а теперь вот…»
Особенно тяжело даются вечера, когда она, устроившись в своем любимом кресле с вязанием, начинает перечислять свои болезни. «Давление скачет… А таблетки-то нынче какие дорогие! Но вы не переживайте, я уж как-нибудь… Может, займу у соседки Клавдии Степановны…» После таких монологов Тимофей обычно молча лезет в кошелек и отдает ей деньги – каждый месяц почти по десять тысяч — я подсчитала, якобы на лечение.
Я долго не решалась заговорить с мужем об этом. Ведь одно дело – обеспечивать крышей над головой, готовить на всех, стирать, убирать. Но почему мы еще и должны отдавать немалую часть семейного бюджета? Каждый раз, когда я собиралась поднять эту тему, Алла Петровна будто чувствовала – начинала жаловаться на сердце, демонстративно хвататься за грудь и причитать: «Вы уж простите меня, обузу такую…»
В такие моменты я прикусывала язык. Всё-таки это мать моего мужа, женщина, воспитавшая его и дочь одна. Тимофей говорил: «Потерпи, родная. – пожилой человек все-таки». А я молча смотрела, как наши планы на отпуск, на стоматолога, на новую стиральную машину откладываются раз за разом. Потому что «мамочке срочно нужно», «мама бедная совсем плоха», «маме на обследование»…
Но в тот день все изменилось.
Звонок в дверь раздался, когда я укладывала годовалого Мишу на дневной сон. На пороге стояла Карина – золовка, с которой мы виделись от силы раз в год, когда собирались на день рождения свекрови.
А началось всё, когда Алла Петровна, заламывая руки, вытерая слезы платочком, рассказала нам: ‘Я же всё ради Кариночки… Муж её в больницу попал, срочно деньги нужны были. Что делать? Долги огромные — коллекторы названивают, угрожают! Продала квартиру, чтобы их спасти. Только вы можете мне помочь — куда же я теперь пойду — без крыши над головой осталась — пустите к себе…’
Тимофей тогда впустил мать без лишних вопросов, но внутри у него всё кипело. ‘Как Карина могла забрать все деньги себе?’ — говорил он мне вечерами. ‘Мама всю жизнь на эту нам обоим помогала — квартира единственное наследство. Могла бы хоть часть денег нам для ипотеки отдать — мы же тоже семья, я тоже имею право на эти деньги. А теперь мама у нас живет, а Карина даже не появляется, даже не позвонила объяснить всю ситуацию! Будто не она во всём виновата.’
С тех пор брат с сестрой практически перестали общаться. На редких семейных встречах Тимофей едва здоровался, Карина отвечала таким же холодным тоном.
— Ну и долго ты будешь дверь открывать? – процедила она сквозь зубы, проходя в прихожую.
Я опешила от такого тона и наглости:
— Карина, что случилось?
— Что случилось? – она усмехнулась. – Почему ты живешь в этой квартире, а моя мать тут мучается? Ты её голодом моришь, кусок хлеба считаешь!
— О чем ты вообще говоришь? – я почувствовала, как по спине пробежал холодок.
— Не прикидывайся овечкой пушистой! – Карина повысила голос. – Мама вам ипотеку закрыла, а ты деньги у неё отбираешь! У вас в ипотеке почти половина квартиры была – значит, половина квартиры матери, а вторая – брата. А ты вообще не работаешь, только с ребенком сидишь! Да я тебя выгоню! И точка!
— Ты о чем вообще говоришь? Как ты меня из моей квартиры выгонишь? Это наша семейная квартира, мы с Тимофеем…
— Семейная? – Карина презрительно усмехнулась. – Да ты только и ждала момента, как бы побыстрее окрутить брата! Устроилась на работу в его отдел, строила из себя деловую такую. А как только кольцо на пальце появилось – сразу в декрет упорхнула!
— Что ты несешь? – я почувствовала, как кровь приливает к лицу.
— А то ты не понимаешь! – Карина подошла ближе, нависая надо мной. – Все же по плану шло – быстренько забеременела, чтобы Тимку привязать. Теперь сидишь тут королевой, мать моя за тобой как прислуга бегает, готовит, убирает. А ты только и знаешь, что ныть – то денег тебе мало, то подай, то принеси!
— Карина, ты сама-то себя слышишь?
— Прекрасно слышу! Думаешь, я не вижу, как ты манипулируешь всеми? «Ой, я же с ребёночком сижу, мне же так тяжело!» – она противно передразнила мой голос. – А на самом деле просто устроилась на всем готовеньком! Братик вкалывает на вахте, мама по хозяйству убивается, а ты в декрете прохлаждаешься! И ещё смеешь возмущаться, когда мама копейки просит на лекарства! Все себе хапаешь!
— Кто кого тут эксплуатирует? Квартира наша…
— Да какая она ваша?! – взорвалась Карина. – Мама всю жизнь копила, свою квартиру продала, чтобы вам ипотеку закрыть! Все до копейки отдала! А ты теперь ходишь тут королевой, и всё тебе мало! Пенсию забираешь ее! Совсем обнаглела!?
Я заметила, как свекровь в углу комнаты прячет довольную улыбку. Ещё бы – все её наговоры на меня теперь озвучивала дочь.
— Ты хоть понимаешь, что говоришь? Какие деньги на ипотеку? Какую я пенсию забираю?
— А то ты не знаешь! – Карина всплеснула руками. – Мама всё продала, до последней табуретки, чтобы вам помочь! А теперь ютится тут у вас, терпит твои придирки! Я же знаю, как ты её попрекаешь каждым куском — колбасы не даешь! Она мне всё рассказала – как ты её шантажируешь, что выгонишь, если она внука не будет нянчить! Ты же специально маму своими манипуляциями довела! Чтобы все деньги только вам достались!
Я видела, как свекровь в углу украдкой утирает якобы набежавшую слезу. Театр одного актера в её исполнении набирал обороты.
— Какие деньги? Кто мучается? – мой голос дрожал от возмущения. – Это она у нас каждый месяц с Тиминой зарплаты десять тысяч берет, да еще и продукты ей подавай!
— Да говорю же тебе – мама последнее отдала, чтобы вам ипотеку закрыть! – Карина уже не говорила, а кричала. – А ты теперь её попрекаешь каждой копейкой!
Я замерла, чувствуя, как земля уходит из-под ног. В голове крутилось одно: как же так? Ведь свекровь твердила мне совсем другое – что продала квартиру ради Карины, у которой были финансовые проблемы.
— Алла Петровна, – я медленно повернулась к свекрови, – может, объясните, что происходит?
Но та вдруг схватилась за сердце и начала оседать на пол.
— Мама! – Карина бросилась к ней. – Что с тобой?
— Сердце… таблетки… – прошептала свекровь и закатила глаза.
Дальше началось настоящее представление – свекровь картинно осела на пол, закатывая глаза и хватаясь за сердце. Карина заметалась по квартире с криками «Мамочка!», а я, честно говоря, еле сдержалась, чтобы не поаплодировать – настолько профессионально была разыграна сцена.
Приехавшие по вызову медики только покачали головами – с сердцем всё в порядке, просто разнервничалась. И вот теперь наша «страдалица» возлежала на диване, периодически прикладывая ко лбу мокрое полотенце и тихонько постанывая, стоило кому-то пройти мимо.
Я наблюдала за свекровью, которая картинно раскинулась на диване, и всё никак не могла понять – как можно изображать из себя несчастную жертву, собирать дань со всех детей, всем жаловаться на тяжелую жизнь в моем доме, а потом вот так просто «упасть в обморок», когда тебя вот-вот выведут на чистую воду? Нет уж, на этот раз я не куплюсь на её спектакль.
Карина осталась ночевать, расположившись в гостиной рядом с матерью. «Я останусь, – процедила она сквозь зубы, глядя на меня с плохо скрываемой неприязнью. – А то мало ли что… Тебе ведь явно нет никакого дела до мамы. Даже скорую не хотела вызывать, пока я не настояла». Я промолчала – спорить было бесполезно. До поздней ночи из гостиной доносились их приглушенные голоса, и я слышала, как Карина то и дело всхлипывает: «Мамочка, бедная моя, измучили они тебя совсем…»
Уложив Мишу, я лежала в постели без сна. В голове крутились обрывки сегодняшнего разговора – про проданную квартиру, про деньги, про то, как свекровь «всё до копейки отдала».
В этой истории категорически не сходилось всё, и теперь я точно знала, что не успокоюсь, пока не докопаюсь до правды.
После этого странного визита золовки я поняла, что свекровь годами водила нас всех за нос, рассказывая каждому свою версию событий с продажей квартиры и теперь, когда правда начала всплывать, она прибегла к своему излюбленному приему – «внезапному приступу».»
