– Мама, только не начинай сегодня про свою самостоятельность, – Марианна суетилась у плиты. – Я же тебя знаю!
Таисия только хмыкнула, расставляя столовое серебро – свою гордость. Когда-то копила на него три месяца.
– Посуду свою парадную достала, – проворчала она. – Хотя на каждый день сойдёт и обычная.
– Не сойдёт! – Марианна выставила на стол очередное блюдо. – К нам же московские гости! Глеб с родителями столько для Софии делают…
Таисия поджала губы. Вторую неделю только и разговоров, что о московском женихе внучки. И главное – о его родителях, готовых оплатить полквартиры в новостройке.
Звонок в дверь прервал её мысли. На пороге стоял высокий молодой человек в пальто и идеально уложенными волосами. Следом вошла сияющая София.
– Бабушка, знакомься – это Глеб!
За ужином собралась вся семья: — Таисия внимательно разглядывала сидящих напротив Софию и Глеба, пока Марианна с восторгом делилась новостями. Но разговор не клеился. Марианна расхваливает московскую родню:
– Мам, представляешь! – Марианна подалась вперед, глаза загорелись. – Они нашли такую чудесную квартиру в новом районе. Правда, пятнадцать миллионов… – она сделал значительную паузу. – Но родители Глеба готовы помочь с первым взносом!
– И сколько же они дадут? – Таисия отложила вилку, внимательно глядя на дочь.
– Обещали пять миллионов!
– То есть больше десяти миллионов им всё равно где-то брать придётся? – Таисия покачала головой. – И как думаете справляться? — обратилась она к молодым.
– Глеб хорошо зарабатывает! – горячо возразила Марианна. – К тому же родители с платежами тоже обещали помочь…
– Опять родители, – Таисия резко отодвинула тарелку. – Вечно вы на чужой кошелёк надеетесь. А своими силами никак?
– Мама! – в голосе Марианны зазвучало раздражение. – Ты же знаешь, как цены в Москве отличаются сейчас с нашими! Без помощи родителей просто…
– А ты сама-то готова Софии помогать с платежами? С такими-то ценами?
– Ну так родители Глеба помогут! – с победной улыбкой заявила Марианна. – Они же москвичи, у них возможности другие! А что мы в провинции с нашими зарплатами… Вот родители Глеба…
София, сидевшая рядом, залилась краской и уткнулась в тарелку. В комнате повисла тяжёлая тишина, нарушаемая только звуком работавшего телевизора.
Таисия отвернулась к окну, делая вид, что разглядывает темнеющий двор. Дочь продолжала что-то говорить, но она уже не вслушивалась в слова. В висках стучало от раздражения.
Весь вечер она слушала восторги дочери о московской жизни, о перспективах, о щедрости будущих родственников. Каждое слово било по её гордости. Всю жизнь она строила свой дом, свою жизнь – без чужой помощи. И дочерей вроде так же воспитывала.
Ночью Таисия не могла уснуть. Всё ходила по квартире, трогала стены, пересматривала старые фотографии. Всё своими руками, всё честным трудом.
И тут её осенило. Решение пришло внезапно, но твёрдо.
Утром она позвонила Марьяне и Наде и собрала семью на завтрак.
– Продаю квартиру, – объявила она, гордо выпрямившись. – Пять миллионов за неё дадут – вот вам и первый взнос от нашей семьи на московское жильё.
– Мама! – ахнула Марианна. – Ты с ума сошла? А куда ты?
– На дачу перееду, – отрезала Таисия. – Там печка хорошая, соседи круглый год живут. А деньги пусть молодым послужат.
– Но мы же не просили… – начала было София.
– А я и не спрашиваю! – перебила Таисия. – Нечего перед чужими людьми кланяться. У нас своя гордость есть. Вот пусть все и знают – мы тоже можем внучке помочь. Не хуже московских богачей!
– Господи, мама! – Надежда чуть не выронила очередную коробку. – Ты хоть понимаешь, что творишь? Зима на носу, а ты с этими своими принципами… – она резко смахнула предательскую слезу.
– Не смей! – Таисия громко осекла дочь. – Не смей меня жалеть! Думаешь, я не вижу, как ты на меня смотришь? Как на выжившую из ума старуху!
– Да потому что это и есть сумасшествие! – Надежда всплеснула руками. – А Мара? Марианна где? Почему мы тебя перевозим, а не Марина семья?
– Да что ты, Надя, – Таисия похлопала Надежду по руке. – У них же машины нет, сама знаешь. Да и далеко они живут. А вы рядом, вам не совсем не сложно матери помочь. Тем более Артём такой сильный…
Артём стоял в дверях с коробкой, стиснув зубы. В груди клокотала обида – пять миллионов, все бабушкины деньги достались Софии. А ему – даже спасибо не говорят за помощь.
– Да и правильно я решила! – Таисия расправила плечи, голос зазвенел. – Пусть все видят – мы не нищие! Не побираемся! Я и сама давно на дачу собиралась. София квартиру получит, будет нас в Москве встречать. А вы со мной рядом, поможете, если что… Чем мы хуже московских богачей? У нас тоже гордость есть! И деньги свои! Заработанные!
Через неделю гордость начала трещать по швам. В местном магазине не было ничего привычного – ни любимого кефира, ни пельменей, ни булочек как она любит.
– Марьяна, – Таисия держала телефон у уха. – Мне нужны продукты. Привезёшь?
– Ой, мамуля! – голос старшей дочери сочился наигранной заботой. – Ты же прекрасно знаешь – у меня машины нет! Я бы с радостью, но никак! Позвони Наде, она же рядом живёт. Ой, извини, мне тут Софа звонит по второй линии…
Таисия застыла с телефоном в руке. Что-то неприятно кольнуло в груди – не то обида, не то первые нотки разочарования в старшей дочери.
Она набрала номер младшей:
– Надя, нужно съездить в магазин. В нашем ничего нет.
– А Марьяна что? – в голосе Надежды прозвучала усталость. – Опять машины нет? Когда тебе квартиру продавать – быстро транспорт нашёлся.
– У неё нет машины, – отрезала Таисия. – А ты рядом живёшь — привези продукты — тебе же не сложно матери помочь.
– Конечно, Наде не сложно! Наде вообще всё не сложно! – Хорошо, – Надежда вздохнула. – Через час буду.
А потом случилась труба. Вода хлестала как из пожарного шланга, заливая пол, стены, а Таисия, трясущимися руками набирала номер старшей дочери. Гудки… гудки… сброс. Снова гудки… и снова сброс. На пятый раз она сдалась – Марьяна просто не брала трубку. В памяти всплыли её недавние слова о том, как она «всегда готова помочь маме». Таисия горько усмехнулась и набрала номер младшей.
– Надя, у меня трубу прорвало… – она старалась говорить спокойно, но голос предательски дрожал. – Вода везде, я не знаю, что делать…
– Что значит «прорвало»? – возмущённый голос Нади резал слух. – А Марьяна где? Почему опять я? У меня, между прочим, жизнь есть! Не могу я вот так срываться! Я сегодня с работы еле выбралась, ужин готовлю…
– Не отвечает она, – Таисия смотрела, как вода подбирается к старому комоду. – Я звонила… Много раз звонила.
В трубке повисла тяжёлая пауза. Было слышно, как на заднем плане гремит посуда, как кто-то – наверное, Артём – о чём-то спрашивает.
– Мам, – голос Надежды стал глуше, – ты понимаешь, что это уже не первый раз? Когда тебе продукты нужны были – где Марьяна была? Как вещи перевозить твои?
Таисия молчала от бессилия.
– Едем! Артём, быстро в машину! – раздался вдруг решительный голос мужа Надежды. Он уже тащил ящик с инструментами, услышав, как жена пререкается с матерью. – Пёс с ним, что завтра на работу! Мать одну в такой ситуации не оставим!
В одиннадцать вечера, пока мужчины чинили трубу, Надежда сидела с матерью на кухне. От окна тянуло холодом. Таисия каждые пять минут проверяла телефон – может, Марьяна хоть сообщение напишет? Но экран оставался тёмным.
– Знаешь, – Надежда начала больной разговор, – я всё думаю о том, как она радовалась, когда ты квартиру продала. Как рассказывала всем, что они «своими силами» дочери жильё купили. А теперь даже трубку не берёт…
Таисия молчала. Что тут скажешь, когда правда режет больнее прорванной трубы?
– А знаешь, Софа квартиру оформила! Шестнадцать миллионов! И твоя старшая теперь перед всеми нос задирает – мол, мы не хуже московских родственников. А то, что мать на даче мёрзнет – молчок!
– Ну и пусть задирает, – Таисия упрямо вздёрнула подбородок. – Я правильно сделала. У Софии теперь квартира хорошая, в Москве. А Марьяна… ну что Марьяна? У неё дела, заботы. Не всё же ей со старой матерью возиться.
– Мама! – Надежда всплеснула руками. – Какие дела? Какие заботы? Мы тут с мужем среди ночи трубу чиним, а она…
– А ты не попрекай! – резко оборвала её Таисия. – Могла бы не приезжать. Сама бы справилась как-нибудь.
– Как справилась бы? Водой весь дом залило!
– Ничего, – Таисия отвернулась к окну. – Зато Софию в люди вывели. Не стыдно теперь перед московской роднёй. А труба… что труба? Железка.
Хотя внутри все клокотало и глупая гордость душила её изнутри виду она не подала и опять даже не сказала спасиб ни Надежде, ни зятю с внуком.
Когда ударили первые морозы, старая печка предательски начала дымить. Таисия два дня пыталась справиться сама – прочищала трубу старой шваброй, подкладывала другие дрова, даже пыталась заткнуть щели в окнах старыми газетами. «Не буду никого беспокоить,» – упрямо думала она, кутаясь в телогрейку. – «Сама справлюсь, не впервой.»
Но к вечеру третьего дня дым повалил так, что глаза начало щипать. Таисия, закутанная в три одеяла, смотрела на телефон и боролась с собой. Гордость требовала справиться самостоятельно, но холод пробирал до костей.
Наконец, стиснув зубы, она набрала номер младшей:
– Надя, – голос звучал ровно, будто речь шла о чём-то обыденном. – Печка дымит. Надо посмотреть.
– Мама! – в голосе Надежды звенела такая боль, что Таисия вздрогнула. – Почему ты опять мне звонишь? Почему не своей любимой Марианночке?
– Надя, ты же ближе! Что мне ее беспокоить– начала Таисия.
– Нет! – Надежда сорвалась. – Хватит! Ты продала квартиру! Отдала все деньги Софке! А теперь что? Пять миллионов – и ни копейки не оставила себе! — на ремонт что ли денег нет — вызови ремонтников! Теперь Надя крайняя? Звони Маре! Кому деньги отдала – тот пусть и помогает!
Непослушными пальцами Таисия набрала номер старшей дочери. Гудки, гудки, и наконец…
– Да, мама, – голос Марианны звучал нетерпеливо. – Что случилось?
– Печка совсем плохая стала, – Таисия старалась говорить спокойно. – Дымит страшно. Может, пришлёшь кого посмотреть?
– Ой, мам, ну откуда у меня время сейчас? – в голосе Марианны появились капризные нотки. – У Софы новоселье на носу, столько дел…
– Дел? – Таисия почувствовала, как внутри поднимается горечь. – А когда я квартиру продавала, чтобы твоей Софе денег подкинуть – время было? Когда я на эту дачу переезжала – никто не думал, каково мне тут будет?
– А знаешь что, мама? – в ледяном голосе Марианны не осталось ни капли тепла. – Это был твой выбор. Твоя гордость. Твоё желание утереть нос московским родственникам. Вот и живи теперь с этим. Никто в ножки кланяться не прибежит. Сама выбрала – сама и разбирайся.
Дача промерзала насквозь. Печка чадила так, что глаза слезились, а по углам наросла изморозь. Таисия сидела, закутавшись в старое одеяло, и смотрела на экран телефона – последние фотографии с новоселья Софии.
– Какая красота! – щебетала Мара в комментариях. – Мама с папой всегда помогут, любимая доча! Вот что значит – своими силами! Мы тоже можем, не хуже московских!
Таисия с трудом сдержала горький смех. «Своими силами»… Пять миллионов её кровных денег – это, значит, теперь называется «своими силами»?
Валентина Игоревна, соседка, заглянула через три дня на чай, :
– Господи, Таисия! Да у тебя жар! – она метнулась к телефону. – Тебе ко врачу надо срочно — в твоем возрасте! Надо скорую…
– Не надо, – прохрипела Таисия. – Я сама справлюсь. У меня и денег на врача нет. А скорая по таким пустякам не поедет.
– Какие пустяки? Ты себя в зеркале видела? – Валентина решительно забрала у нее телефон и набрала номер дочери. – Алло, Надежда? Твоя мать тут помирает, ты знаешь вообще?
Надежда примчалась через час, с красными от слёз глазами и пакетом лекарств:
– Мама, ну что же ты творишь? Почему в больницу не поехала? Почему молчала?
– А что говорить? – Таисия отмахнулась, закашлявшись. – Я крепкая, сама выздоровею. Вон, всю жизнь сама справлялась…
– Ты всё о своём! – Надежда грохнула пакет с лекарствами на стол. – Софе квартиру купила, а себе даже на лечение не оставила – ни копейки себе!
– И не надо мне! Я всю жизнь…
– Знаю-знаю, всю жизнь сама! – Надежда в отчаянии всплеснула руками. – А то, что ты там на даче одна мёрзнешь, пока Софа с Марьяной новоселье празднуют – это ничего?
– Имею право помочь внукам на ноги встать! – Таисия упрямо поджала губы. – Пока силы есть…
– Каким внукам? – перебила её Надежда. – Внучке! Одной только Софе всё отдала. А об Артёме подумала? Он тебе тоже внук, между прочим!
– Артём – мужчина, – Таисия гордо выпрямилась, несмотря на озноб. – Пусть сам зарабатывает. Нечего на бабушкиной шее сидеть.
– Ну конечно! – Надежда всплеснула руками. – Когда Софке что-то нужно – ты последнее отдала! А моему сыну, значит, самому? Он же мужчина! – она передразнила мать. – А то, что ему тоже жильё нужно – это ничего? и не за шестнадцать миллионов, как некоторым, ему и трех бы хватило!
Таисия отвернулась к окну, поёжившись.
– Вот и сиди тут одна со своей гордостью! – Надежда схватила сумку. – Когда Марьяна в последний раз приезжала? На новоселье к дочке время нашлось, а мать проведать – нет? – Она шагнула к двери, обернулась: – И можешь мне больше не звонить! Раз уж ты такая… самостоятельная. Лекарства на столе – пей, не пей – твоё дело.
Входная дверь хлопнула. Таисия вздрогнула от резкого звука, потом медленно встала и побрела к столу, где стоял пакет с лекарствами.
С того дня всё изменилось. Надежда больше не приезжала – обида взяла верх. Марьяне Таисия звонить не стала – гордость не позволила. Только Артём иногда заезжал с продуктами. Молча оставлял пакеты и уезжал – видно, мать запретила задерживаться.
София прислала сообщение на Новый год. Со своей фотографией в новой квартире. Таисия долго смотрела на сообщение, а потом решительно отложила телефон. «Всё правильно сделала,» – упрямо думала она. – «Пусть все видят – мы не хуже московских родственников. А что дети не понимают – их проблемы.»
Ключи на тумбочку и на выход: когда свекровь перешла все границы