Это был его последний перевод
Ирина стояла у окна и смотрела, как дождь размывает июльскую пыль на подоконнике. Через две недели отпуск. Путёвки уже куплены, чемоданы стоят наготове. Крым, море, первый раз за три года всей семьёй.
Олег сидел за кухонным столом, листал что-то в телефоне. Привычно сутулился, привычно молчал. Поджатые губы, напряжённые плечи. Что-то назревало.
— Слушай, — сказал он, не поднимая глаз. — А мама могла бы с нами поехать?
Ирина медленно обернулась.
— Как это — с нами?
— Ну… втроём как-то грустно. А мама давно нигде не была.
Грустно втроём. Она, он и Артём — их единственный сын, который только-только поступил в технический, ещё толком не отошёл от выпускного, от бессонных ночей, постоянных занятий с репетиторами. Первый семейный отпуск после его совершеннолетия.
— Олег, мы же обо всём договорились. Санаторий в Крыму, три путёвки, детская программа закончилась, но зато Артём может наконец расслабиться…
— Детская программа, — передразнил он. — Ему уже восемнадцать.
— Семнадцать ещё, — поправила она. — И потом, причём тут возраст? Мы планировали поехать втроём.
Олег отложил телефон и посмотрел на неё тем взглядом, который она научилась узнавать за версту. Упрямый, глухой взгляд человека, который уже всё решил, но делает вид, что ещё советуется.
— Мама одна сидит. Пенсия копейки, на море сама не съездит…
— А при чём здесь наш отпуск?
— При том, что мы семья. А семья должна заботиться друг о друге.
Ирина села напротив. Сердце уже начинало колотиться — не от волнения, а от предчувствия очередной бессмысленной битвы.
— Олег, мы копили на этот отпуск полтора года. Я отказалась от новой куртки, ты — от телефона. Мы мечтали поехать, спокойно, никого не дёргать, не подстраиваться…
— Подстраиваться под кого? Под мою мать?
— Под её режим, под её капризы, под её вечное недовольство всем подряд, солнцем, едой…
Олег потемнел лицом.
— Капризы? Это пожилая женщина, Ира! Ей трудно, она привыкла к своему укладу…
— Она привыкла командовать!
— А ты привыкла всё контролировать!
Ирина встала из-за стола. В горле стоял комок, а руки дрожали — как всегда, когда начинались эти разговоры по кругу.
— Хорошо. Давай спросим у Артёма.
Сын был в своей комнате, в наушниках, что-то чертил в блокноте. Услышав вопрос, он снял наушники и недоуменно посмотрел на родителей.
— Бабушка? С нами? — он помолчал. — А зачем?
Олег раздражённо дёрнул плечом.
— Как зачем? Она твоя бабушка!
— Ну да. И что?
— Артём, объясни отцу, — попросила Ирина.
Сын посмотрел на них обоих и вздохнул.
— Пап, я устал от школы, от экзаменов, от всего. Хочу просто полежать на пляже, поплавать, почитать. А с бабушкой это невозможно. Она будет жаловаться на жару, на воду, на еду… Мы все будем вокруг неё прыгать и выслушивать.
— Значит, вы против моей матери! — Олег встал и направился к выходу. — Прекрасно! Буду знать!
Дверь хлопнула. Ирина села на край кровати сына.
— Не переживай, — сказала она. — Он передумает.
Но Олег не передумал. Следующие дни он ходил мрачный, на вопросы отвечал односложно, за ужином молчал. А ещё через три дня заявил:
— Без мамы я никуда не еду.
Ирина как раз раскладывала постельное бельё в спальне. Руки замерли над наволочкой.
— То есть как не едешь?
— Так и не еду. Либо едем вчетвером, либо я остаюсь дома.
— Олег, ты понимаешь, что говоришь? У нас куплены путёвки, забронирован номер…
— Путёвки можно сдать.
— Мы потеряем половину денег!
— Ну и что? Зато совесть будет чиста.
Ирина сложила бельё в стопку, потом развернулась к мужу.
— А моя совесть? А наш сын? А то, что мы мечтали об этом отпуске?
— Мечтали, — он усмехнулся. — А я мечтал о том, чтобы мама поехала с нами море.
— Олег, если твоей матери так нужно море — купи ей путёвку отдельно! Пусть едет с подругами, с группой…
— Отдельно? Чтобы она там одна маялась? Нет уж.
— Тогда поезжай с ней сам! А мы с Артёмом — как планировали.
Он посмотрел на неё долгим взглядом — холодным, чужим.
— Значит, решено, — сказал он. — Ты выбираешь себя, а не мужа.
— Я выбираю здравый смысл!
— А я выбираю мать. Я никуда не поеду — пусть деньги пропадут! Вот наш сын вырастит и я посмотрю, как ты заговоришь, когда он со своей женой будут на курорты ездить, а ты сидеть в 4 стенах.
— Прекрасно! — Ирина схватила телефон. — Выбирай! А я пойду к Лене подумать над всем этим!
Лена жила в соседнем подъезде, дружили они ещё с института. У неё было правило: в семейных ссорах подруг не участвовать, зато всегда готова выслушать.
— Тридцать лет, Ленка, — говорила Ирина, сидя на кухне с чашкой чая. — Тридцать лет я терплю его мать. Её вечное недовольство мной, мнение по каждому поводу, советы, как воспитывать сына…
— А он что?
— А он молчит! Всегда молчит! Никогда меня не защитит, не поставит её на место… А теперь вот — выбор между женой и мамой. И выбирает маму.
Лена молчала, помешивая чай.
— Знаешь что, Ирка, — сказала она наконец. — Может, оно и к лучшему. Пусть поймёт, каково без тебя.
Ирина переночевала у подруги. Утром позвонила Олегу:
— Ну что, надумал?
— Надумал, — голос у него был какой-то странный. — Езжай со своим сыном, куда хотите. А я остаюсь.
— Олег…
— Всё, Ира. Я принял решение.
Она вернулась домой через час. Квартира встретила её тишиной — не той уютной тишиной, когда все дома, но ещё спят, а пустой, мёртвой.
Олега не было.
В прихожей не было его куртки, в спальне — половины вещей из шкафа. Исчез ноутбук, который она подарила ему на прошлый день рождения. Не было фена — тоже его подарок.
Ирина подошла к кухонному шкафчику, где за банкой гречки она хранила заначку — семьдесят тысяч рублей на чёрный день. Банка стояла на месте, но деньги исчезли.
С дрожащими руками она открыла приложение банка в телефоне. Баланс карты: ноль рублей, ноль копеек.
Вчера на счету было двести восемьдесят три тысячи — деньги на отпуск, деньги на жизнь, собранные по копейке.
В истории операций — один перевод, совершённый сегодня в три часа ночи: «М. Валентине Петровне. Сумма: 333 000 рублей».
Пятьдесят тысяч. Он перевёл не только их общие деньги, но и заначку, и ещё что-то сверху — видимо, снял с кредитки.
Ирина опустилась на стул. Руки тряслись так, что телефон чуть не выпал.
Она позвонила ему. Номер не отвечал. Написала сообщение — не доставлено.
Позвонила свекрови.
— Валентина Петровна, это Ирина. Олег у вас?
— Олег? — голос свекрови был удивлённо-радостным. — Да, конечно! Приехал ночью, говорит, надо матери помочь, в санаторий меня отправляет! Такой заботливый сын! Представляете, путёвку уже оплатил! А вы что, не знали?
— Не знала, — сказала Ирина и отключилась.
Артём вернулся с тренировки весёлый, загорелый. Увидел мать, и лицо его изменилось.
— Мам, что случилось?
— Твой отец ушёл, — сказала она просто. — И забрал все деньги на отпуск.
Сын молчал, переваривая услышанное. Потом спросил:
— Как забрал?
Ирина показала ему выписку из банка. Артём долго смотрел на экран, потом поднял глаза.
— Он перевёл всё бабушке?
— Всё. И мою заначку тоже.
— Из мести?
— Видимо.
Артём сел рядом и обнял мать за плечи. Он уже почти сравнялся с ней ростом, этот её мальчик, который вчера ещё просил помочь с алгеброй.
— Мам, а отпуск?
— Не знаю, сынок. Денег нет. Путёвки придётся сдавать, потеряем половину стоимости. Но будет хоть на что жить;
Артём молчал. Потом достал телефон и набрал номер отца. Тот не брал трубку. Сын написал сообщение: «Папа, мы должны поговорить».
Через полчаса пришёл ответ: «Поговорим, когда ты поймёшь, кто здесь мужчина».
Артём показал сообщение матери. Ирина прочла и горько усмехнулась.
— Мужчина, — сказала она. — Который посреди ночи собрал чемодан и сбежал.
Сын позвонил отцу ещё раз. На этот раз Олег ответил.
— Папа, ты где?
— У бабушки. А что?
— Как ты мог? Как ты мог взять все деньги и уйти?
— Я принял решение. Мужское решение.
— Какое мужское?! — голос Артёма сорвался. — Ты украл у нас отпуск! У мамы заначку взял! И сбежал как…
— Как что?
— Как трус! И вообще — ты не муж. Ты мстительная мелочная тряпка!
Гудки. Олег сбросил звонок.
Ирина и сын сидели на кухне в тишине. За окном светило июльское солнце, где-то далеко шумело море, которое они так и не увидят этим летом.
— Мам, — сказал Артём. — А что теперь?
— Не знаю, сынок.
— А развод?
Ирина посмотрела на сына — почти взрослого, понимающего. Её мальчик, который за один день повзрослел лет на десять.
— Наверное, — сказала она. — Наверное, развод.
Олег не звонил две недели.
Он пришёл, когда её не было дома, ключ оставил у соседки. Забрал остальную одежду. Больше ничего.
Через месяц пришли документы на развод. Олег требовал половину квартиры — той самой квартиры, которую покупали в ипотеку, которую тянули вместе пятнадцать лет.
Ирина не стала сопротивляться. Устала. Согласилась на продажу, раздел пополам.
Артём злился:
— Мам, он же ушёл сам! Почему ты ему отдаёшь?
— Потому что устала воевать, сын.
Они переехали в двухкомнатную квартиру в другом районе. Артём поступил в институт, устроился подрабатывать курьером. Ирина взяла дополнительную нагрузку на работе.
Жили скромно, но спокойно. Никто не хлопал дверьми, никто не дулся, никто не угрожал уйти к маме.
Через год позвонила Валентина Петровна. Голос у неё был растерянный, испуганный.
— Ирина, это я… Олег умер.
Ирина села на диван, ноги не держали.
— Как?
— Сердце. Ночью заснул и не проснулся. Нашли его только вечером…
— Где?
— В съёмной квартире. Он же полгода назад от меня съехал, говорил — мешаю, надо жить отдельно…
Ирина молчала. В голове не укладывалось: Олег мёртв. Человек, с которым она прожила тридцать лет, больше не существует.
— Ира, ты слышишь? — голос свекрови дрожал. — Помоги с прощанием… А то я не знаю, как… У него никого, кроме нас…
— Хорошо, — сказала Ирина. — Приеду.
Валентина Петровна плакала, Артём держал её под руку. Больше никого не было — ни друзей, ни коллег. Только они трое.
После похорон свекровь взяла Ирину за руку.
— Ира, прости меня. И его прости. Он так жалел… Говорил — зря всё сделал, зря ушёл…
— Поздно, — сказала Ирина. — Поздно жалеть.
— Он очень страдал. Особенно когда узнал, что ты замуж вышла, не одна живёшь…
— Валентина Петровна, не надо.
— А деньги те… Он просил передать. На санаторий потратила только половину, остальное лежит…
— Оставьте себе.
Ирина повернулась и пошла к выходу. Артём догнал её у ворот.
— Мам, подожди.
Она остановилась. Сын обнял её, и она разрешила себе заплакать — первый раз за этот год.
— Жалко его, — сказала она. — Жалко.
— Мам, а ты его любила?
— Любила, — ответила она. — Очень любила. Но жить с ним было невозможно.
Они шли по аллее, и Ирина думала о том, как странно устроена жизнь. Олег хотел показать ей, что он тоже может принимать решения. Показал. Тот перевод оказался его последним решением — и в банке, и в жизни.
Он получил свою свободу, свой побег от ответственности. А она получила покой.
Только цена оказалась слишком высокой для них обоих.
Лидка, я снова к вам на новый год — начала Ирина. — Пошла ты, — ответила ей Лидия и внесла ее номер в черный список