Когда Лена впервые показала двушку на девятом этаже, она смущённо улыбалась каждому углу, будто это не стены из панелей, а ребёнок, которого надо представить обществу. Кухня — шесть квадратов, зато окно во двор, где весной посадили три яблони. Илья тогда хмыкнул: мол, «наконец-то перестанем жить как на чемоданах», и, как водится, сразу прикрутил к стене рейлинги под половники. Он любил, когда у каждой вещи своё место, и терпеть не мог «авоськи со вчерашним». Лена под него подстроилась: списки, контейнеры, напоминания в телефоне, всё по полочкам. Стабильность — это когда открываешь шкаф, а там нет сюрпризов.
Сюрприз пришёл сам. Позвонила Вера — Ленина двоюродная сестра, та самая, которая на семейных праздниках умудряется одновременно шутить, жаловаться и успевать утащить последний кусок торта. Голос у неё был немного приторный, как у телеведущих с дневных ток-шоу:
— Ленусь, привет! Ты же в городе? Я на курсы записалась, офлайн, приеду на пару недель. Можно у вас переночую первые дни? Потом найду что-нибудь рядом с метро, я ж не наглая.
Лена посмотрела на календарь. Пара недель — это, конечно, не вечность. И Вера — всё-таки родня. Илья с кухни поднял голову:
— Сестра? На сколько?
— На две недели, — повторила Лена, будто заклинание.
— Если две — переживём, — сказал он без энтузиазма, но и без войны.
Вера и её парень Руслан появились вечером в четверг. Руслан был из тех, кто называет всех «брат», а вещи — «темой». С порога он похлопал Илью по плечу, шуткой демонстрируя, кто тут в комнате самый «расслабленный»:
— Вот это у вас системка, — кивнул на аккуратно подписанные баночки с крупой. — Прям штаб.
— Нам так удобнее, — ответил Илья и забрал у него рюкзак, чтобы поставить его к шкафу, а не посреди прихожей.
Вера как-то слишком быстро обжилась: чехол от чемодана на спинку стула, зарядки в каждую розетку, пижама повисла на дверце шкафа. Лена проглотила замечание, мол, у нас бельевая верёвка на балконе. В первый вечер они рассмеялись над старой семейной фотографией на холодильнике, где всем по десять лет и у всех одинаковые зубы. Было почти уютно.
На третий день начались тонкие смещения. Вера заняла ванную на сорок минут и вышла, оставив на краю раковины тонкой липкой дугой гель с блёстками. Руслан курил на балконе «по-тихому», хотя от его «по-тихому» потом пахло чашками, занавесками и даже пледом. Илья вежливо сказал:
— Ребят, давайте на лестничной площадке. В квартире всё впитывается.
— Да что вы как в общежитии, — отмахнулся Руслан. — Окно открыл — нормально.
Лена поймала себя на мысли, что лежит ночью и слушает, как в комнате дышит чужой человек. Странное ощущение: твой дом будто стал ширмой, за которой живут ещё чьи-то планы. Она знала: Илья любит порядок не только на полке, но и в расписании. У него рабочие звонки по утрам, у неё дедлайн по отчёту, и всё это теперь как будто обмякло, потекло.
На первой неделе Вера с Русланом пропадали целыми днями, возвращались под вечер и рассказываали, как «там такие возможности, такая движуха». Вера вытаскивала блокнот с яркими липкими бумажками и тараторила про «проект», «коллаборации», «выход на новую аудиторию». Руслан поддакивал: «У нас всё схвачено, осталось чуть-чуть толкнуть».
— А где вы ищете жильё? — как-то между делом спросила Лена.
— Да нам бы район поудобнее, — легко ответила Вера. — Здесь же ветка хорошая. День-два, и всё, снимем.
Лена кивнула. День-два — комаров бы столько, сколько дней прошло. Она всё ещё верила в их «две недели», как веришь в погоду по прогнозу: обещали же солнце.
Соседка Тамара из тридцать второй при первой встрече шепнула, будто сообщала военную тайну:
— Сильная у вас молодёжь. Вчера поздно пришли, смеются. Я не против, вы только скажите им — у нас стены бумажные.
Лена извинилась, хотя вроде бы не она то смеялась. И стало неприятно вдвойне: за соседку и за то, что уже приходится краснеть за чужих.
К концу первой недели Вера начала пользоваться Лениным адресом как своим. Курьеры стали звенеть в дверь с коробками. Лена открывала — и каждый раз слышала:
— Это Вере.
— А её нет, — устало отвечала она. — Оставьте у меня.
Коробки копились на холодильнике, под столом, на шкафу. «Это временно», — уверяла себя Лена, поднимая очередной прямоугольник с неизвестной косметикой. Её собственные контейнеры вдруг померкли и стали казаться смешными — как будто она с линейкой в руке пытается отмерить приличие, когда тут всё давно округлилось.
В воскресенье пришла Ленина мама, занесла домашние котлеты и советы. На кухне пахло луком, и мама озабоченно шепнула:
— Верка-то девка непростая, но родня всё равно. Потерпи.
— Мы и терпим, — сказал сдержанно Илья, перекладывая котлеты в стеклянный лоток.
Мама оценила дом, похвалила за чистоту, но взгляд у неё задержался на коробках. Вера как раз вернулась, вытянула губы в улыбку:
— Тётя Нина! Какая встреча. Простите, у нас тут бардак. Но это временно, я завтра всё разберу.
«Завтра» в этой квартире стало словом, которое не наступает. Оно висело у всех над головой, как недокрученная лампочка, которой не хватает одного оборота.
И всё же Лена пыталась быть доброй хозяйкой. Она заваривает Вере травяной чай, спрашивает про курсы, предлагает сайт с объявлениями. Она держится за образ правильного взрослого, который уговаривает ситуацию, как некричащего ребёнка. И, кажется, ситуация иногда кивает и даже делает вид, что уходит спать. А потом открывает холодильник и вытаскивает твоё мороженое. Руслан объяснил это Илье так, будто правда был уверен в правоте:
— Мы думали, это общее.
— У нас не коммуналка, — сказал Илья. — Если что-то общее — мы скажем.
Лена отвела глаза, потому что ей вдруг стало стыдно за это «мы скажем» — сухое, как правила техники безопасности. Но она знала: без этих правил ходить по дому уже опасно.
Примерно через десять дней Вера заглянула к Лене на кухню и, покусывая губу, сказала:
— Ленусь, тут такое дело. В воскресенье у нашего куратора встреча. Он неформально, по-дружески, готов пару участниц отдельно разобрать. Можно будет на пару часиков посидеть у вас на кухне? Мы тихо-тихо.
— В воскресенье у нас Ильин друг Коля обещал зайти, — осторожно ответила Лена. — Они в гараж собирались.
— Ну, они в гараж — а мы на кухню, — улыбнулась Вера. — Не мешаем друг другу.
Лена почувствовала, как внутри нехорошо шевельнулось. В воскресенье кухня — их святое: суп, чай, разговоры, планы. Но сказать «нет» Вере в упор ещё не хватало голоса. Она подумала, что можно переговорить, можно придумать правило: «кухня — только для хозяев по выходным». Можно всё. В мире, где соблюдают договорённости. Она улыбнулась натянутой улыбкой и сказала:
— Давай позже обсудим. Надо с Ильей согласовать.
Вера отмахнулась: «Конечно-конечно», — и исчезла в комнате. Лена услышала, как закрывается дверь, но больше — как щёлкает у неё в голове какой-то механизм. То ли терпение накручивает пружину, то ли страх.
Вечером она попыталась всё разложить по полочкам — мысленным, как обычно делает с вещами. «Вера — родня. Руслан — её парень, не муж, но уже почти семья в их понимании. У нас мало места. Это временно. Мы добрые, но у нас есть границы». Она даже выписала это на бумажке, словно чек-лист: «доброе — не значит беспомощное», «терпение — не равно молчание». Бумажку приклеила к холодильнику изнутри, чтобы не светить напоказ.
И всё же, перед сном, когда Илья выключил свет и привычно переложил телефон на зарядку, Лена шёпотом призналась:
— Я боюсь, что мы затянем эту историю.
— Мы не тянем, — ответил он. — Мы держим.
Лена слушала, как тикают часы в комнате, где временно лежат чужие вещи. И её собственный дом ухнул на полтона вниз, как лифт, который внезапно остановился между этажами.
Вторая неделя началась с мелочей. Таких, которые вроде бы не повод, но как песчинка в ботинке: не больно, но идти невозможно. Лена обнаружила, что её полотенце в ванной стало пахнуть чужим шампунем — сладким, липким, как жвачка. На кухне исчезла банка с дорогим кофе, которую Илья привёз из командировки. На полке с книгами, аккуратно выстроенными по алфавиту, внезапно оказалась стопка глянцевых журналов.
— Вера, — тихо сказала Лена вечером, когда они столкнулись в коридоре, — смотри, только не разбрасывай журналы по всей квартире. Я люблю, когда у всего есть место.
— Ой, да ладно тебе, — отмахнулась та. — Ты же знаешь, у меня творческий хаос. Но если хочешь, я потом сложу.
Слово «потом» Лена уже научилась слышать как «никогда».
Илья же старался держать ровный тон. Он не повышал голос, но стал молчаливым и сжатым, как пружина. Вечерами сидел за ноутбуком в наушниках и делал вид, что не замечает, как Руслан оставляет кроссовки посреди коридора, а Вера готовит смузи в блендере в семь утра, когда он ещё спит.
— Давай поговорим, — предложил он Лене на кухне, пока гости куда-то ушли. — Нормально, по-человечески. Скажем: «Ребята, две недели прошли, как вы там с поисками квартиры?»
Лена кивнула. Сказать было просто. Но как только вечером Вера, сияя, рассказывала о новых планах, голос застревал где-то между горлом и сердцем.
— Ленусь, мы тут подумали, может, ещё недельку задержимся. Нам нужно подписать один проект, а потом сразу переедем.
И снова это «ещё недельку», сказанное так легко, будто они снимают гостиницу и платят за неё сами.
Ситуация накалилась в пятницу. Лена возвращалась с работы усталой, с пакетом продуктов и головой, полной мыслей о предстоящем отчёте. В прихожей пахло жареным луком и чем-то острым, незнакомым. На кухне за столом сидели Вера, Руслан и двое их друзей. Стол был завален едой, пакеты из ближайшей доставки громоздились у стены.
— Лен, привет! — махнула Вера рукой. — Мы тут немного устроили посиделки, не против?
Лена посмотрела на Илью. Он сидел на краю дивана, сжав челюсти, и молчал.
— Мы дома не против гостей, — сказала Лена ровным голосом, — но нужно хотя бы предупредить.
— Да мы ж тихо, — влез Руслан, разливая по бокалам вино. — Чисто перекусим и разойдёмся.
«Разойдёмся» случилось только в два ночи. Лена лежала в спальне и слушала, как в кухне смеются чужие голоса.
На следующий день Лена не выдержала.
— Вера, — сказала она на кухне, когда та в очередной раз заваривала кофе, — давай поговорим. Мы с Ильёй любим порядок. Нам сложно, когда постоянно кто-то приходит, шум, вещи по всей квартире. Вы ведь обещали, что ненадолго.
Вера подняла брови.
— Лена, ну что ты начинаешь. Мы же семья. Разве сложно потерпеть ещё немного? Нам реально тяжело сейчас с деньгами, а тут так удобно.
Лена сглотнула. Внутри всё кипело, но слова застряли.
— Лена, — тихо добавила Вера, — ты же всегда была самой понимающей в семье. Я на тебя только и рассчитываю.
Манипуляция была такой очевидной, что Лене стало стыдно, что она снова молчит.
В воскресенье Лена наконец-то решилась позвать Колю — Ильиного друга. Хотелось хоть немного нормальности: пицца, разговоры про футбол, смех без напряжения. Они сидели на кухне, когда влетел Руслан.
— Чё, тусовка без нас? — сказал он с ухмылкой. — Ладно, мы в зале.
Через пятнадцать минут в квартире снова было шумно. Лена поймала себя на мысли, что сжимает кружку так сильно, что та едва не трескается в руках.
Через пару дней начались звонки от соседей. Тамара из тридцать второй позвонила в восемь утра:
— Леночка, я всё понимаю, молодёжь, веселье, но ночью-то зачем музыку грохотать? У нас у всех работа.
Лена извинилась. Потом извинилась ещё раз, когда сосед снизу пожаловался на громкий топот.
Илья молчал, но Лена видела, как он всё чаще уходит на балкон с телефоном и там подолгу курит. Он никогда не курил в доме. Это было его молчаливое «я не справляюсь».
На третьей неделе Лена поняла, что усталость стала липкой, как плёнка. Ей не хотелось идти домой после работы. Вера уже почти перестала спрашивать разрешения: кухня, ванная, даже плед на диване — всё стало общим. Руслан однажды взял Ильины наушники «попробовать» и вернул только через три дня, когда Илья уже хотел идти покупать новые.
Попытки мирного разговора не работали. Вера делала большие глаза, обижалась и говорила, что «всё исправит», а на следующий день всё повторялось.
— Может, съездим к маме на выходные? — предложил Илья тихо вечером. — Просто выдохнем.
Лена кивнула, хотя знала: убежать — не значит решить.
Но перелом случился в среду. Лена пришла с работы и увидела, что её любимый кактус, который она растила три года, лежит на полу. Горшок разбит, земля рассыпана по ламинату. Руслан виновато пожал плечами:
— Да мы тут йогу делали, Вера задела. Ничего, я вам новый куплю.
Лена даже не успела ответить — Илья резко поднялся со стула и коротко сказал:
— Всё. Разговор вечером.
Лена знала: это «вечером» уже не будет тихим.
Вечером они с Ильёй сидели на кухне. Чай остывал в кружках, часы на стене тикали так громко, будто подчеркивали паузы между словами.
— Я больше так не могу, — тихо сказал Илья, глядя в стол. — У меня дома нет дома. Я прихожу с работы и хочу просто тишины. А тут вечный балаган.
Лена молчала. Она понимала каждое слово. Но мысль, что нужно сказать «уезжайте», застревала комом в горле.
— Они же… — начала она, но Илья перебил:
— Родня? Лена, родня — это не про то, чтобы ездить по тебе катком. У них нет ни малейшего желания искать квартиру. Им удобно здесь. А нам?
Слова упали между ними, как камни.
Вера с Русланом вернулись поздно. Руслан, не снимая куртки, бросил ключи на тумбочку и сказал, даже не глядя:
— Завтра к нам ребята зайдут. На пару часов, обсудить проект. Мы в зале, не помешаем.
— Нет, — твёрдо сказала Лена. Голос её дрожал, но не от страха. — Завтра никто не приходит.
Вера удивлённо заморгала, будто не поняла.
— Лен, что значит «нет»? Мы же всегда договариваемся…
— Мы не договариваемся. Вы занимаетесь своей жизнью, а мы пытаемся выжить в своей квартире. Две недели превратились в месяц. Мы устали.
Руслан ухмыльнулся, перекинул рюкзак на плечо и лениво сказал:
— Так, мы в зале разместимся, а вы как хотите.
Эта фраза повисла в воздухе, как пощёчина. Лена почувствовала, как что-то в ней хрустит, будто старая ветка.
— Нет, — повторила она, но уже громче. — Завтра вас здесь не будет. Либо вы находите квартиру, либо мы найдём способ, чтобы вы съехали.
Тишина. Только гудение холодильника. Вера первой попыталась улыбнуться, но улыбка получилась натянутой.
— Лена, ну ты чего… Мы же… вместе. Ты просто устала, я понимаю. Давай завтра спокойно поговорим.
Илья встал. Спокойно, без крика, но так, что даже Руслан отступил на шаг.
— Завтра. Вещи. И ключи.
Руслан скривился, но ничего не сказал. Только что-то недоброе мелькнуло в его взгляде — привычка человека, который привык прогибать других и не встречать сопротивления.
Ночь прошла тревожно. Лена почти не спала, слушала, как в соседней комнате тихо перешёптываются Вера и Руслан. Ей было одновременно страшно и облегчённо: решение принято, теперь назад дороги нет.
Утро началось со скандала. Вера, с красными от недосыпа глазами, стояла на кухне и размахивала руками:
— Ты всегда была правильная, Лена, всегда «по полочкам». Но это перебор! Мы же ничего плохого не делали. Немного пожили у вас — и что? Разве семья так выгоняет?
— Семья уважает границы, — тихо ответила Лена. — Ты их переступила.
— Да это у тебя проблемы с границами, — выкрикнула Вера. — Тебе всё не так: музыка, гости, даже воздух, которым мы дышим.
Руслан молча собирал вещи, не поднимая глаз. Он понимал, что этот разговор не выиграть.
К обеду чемоданы стояли в прихожей. Лена заметила, что коробка с косметикой так и осталась на полке. Вера делала вид, что забыла, но Лена не стала напоминать. Хотелось только, чтобы всё закончилось.
Соседка Тамара, выглянувшая на лестничную клетку, проводила сцену глазами и, качая головой, тихо пробормотала:
— Так и знала, что добром не кончится…
Но конца не было. Вечером Лена обнаружила в чате сообщение от Веры:
«Мы уехали. Но знаешь, Лена, вот так родню не выгоняют. Подумай об этом».
Телефон выскользнул из рук. Лена смотрела на экран и не знала, что ответить.
— Пусть пишут, — сказал Илья, обнимая её за плечи. — Главное, что у нас теперь снова свой дом.
Но Лена знала — это ещё не конец. Вера не из тех, кто просто отступает.
На следующий день звонок в дверь. Долгий, настойчивый. Лена замерла в коридоре, глядя на Илью. Тот медленно подошёл к двери, посмотрел в глазок, а потом обернулся.
— Они, — тихо сказал он.
И снова в голове прозвучало:
— Так, мы в зале разместимся, а вы как хотите.
Лена глубоко вдохнула, понимая, что эта история только начинается.
Денег впритык, а холодильник забит