Лена держала свой порядок как флаг — полотенца сложены в одинаковые прямоугольники, банки с крупами подписаны маркером, график платежей висит на холодильнике и тикал глазами цифр. Дима смеялся, что у них коммуналка во времени, но сдавал вовремя отчёты в офисе и вставал по будильнику даже по субботам. Оба они были из тех, кто сперва сделает, а потом уже подумает, у кого спросить одобрения.
В начале весны к ним прикатился Игорь — двоюродный брат Димы, с вечной усталой ухмылкой и нервной привычкой пересчитывать чужие деньги глазами. Рядом — его жена Маргарита, которая любила длинные ногти, короткие сроки и чужие ресурсы. Родственники, куда денешься. Они жили неподалёку, в таком же панельном доме, только подъезд был порисован граффити, да и лифт меж этажами вздыхал.
— Родня — это не обязательно близость, — сказала Лена подружке Оле на кухне, нарезая салат. — Это просто люди с похожими фамилиями.
— Ты не злись заранее, — ответила Оля. — Посмотри, что хотят. Может, мелочь.
Мелочью оказалось «поставить пару коробок» на месяц в их кладовке в подвале. Игорь шепнул, что у них «ремонт потолка в подсобке» (не тот случай, что запрещён, просто реально отвалилась штукатурка), и временно негде держать товар. Товаром оказались электронные гирлянды и наборы для оформления праздников — блёстки, хлопушки, банты.
Лена подумала с минуту. Кладовка у них чистая, стеллажи Димка сбил по уровню, всё аккуратно. «На месяц — так на месяц», — решила. Дима лишь пожал плечами: родня попросила, отказать неловко.
Через неделю «пара коробок» превратилась в двадцать две. Дима в выходной тащил их по одному, потому что Игорь всё «торопился на встречу», а Маргарита щёлкала фото — «для инсты». Сосед Пашка-сантехник, широкоплечий, с агатовой серьгой в ухе, выглянул из подвала, покивали друг другу.
— Вы, ребята, смотрите, — сказал он, — у нас пожарники злые, проходы нельзя заставлять.
— И я им скажу, что это временно, — ответил Дима, — всё под контролем.
Контроля, как выяснилось, не было. Ночью Маргарита устраивала «прямые эфиры» с распаковкой в подъезде — «для охвата». Шуршание картона, хлопки скотча, маты из-за порванной плёнки — слышно было до третьего. Лена лежала и считала вдохи, как учил психолог из бесплатного марафона: четыре — вдох, шесть — выдох. Но счёт сбивался: в голове скрипел чужой картон.
Через две недели Дима получил выговор от своей начальницы Светланы Викторовны: опоздал на планёрку — автобус застрял у закрытого двора, куда ночью кто-то сгрузил коробки и перегородил проезд. Лена мысленно дорисовала стрелку от «кто-то» к «Игорь», но вслух сказала:
— Может, совпало. Не будем подозревать.
Вторая «мелочь» пришла в виде просьбы оформить на Лену симку «для доставки», потому что «на Игоря висит долг», а Маргарита устала «переоформлять». Лена взяла паузу. Внутри щёлкнуло: чужие долги — это как чужая обувь, влезешь — будешь ходить по их грязи.
— Рит, давай без этого, — мягко сказала она. — Сразу нет.
— Ты что, жадничаешь? — усмехнулась Маргарита. — Там сто рублей в месяц, что ты. Мы же семья.
Слово «семья» в их устах звучало как рычаг, который вставляют в замочную скважину. Лена собралась:
— Семья — это когда не подставляют.
Игорь сделал круглые глаза:
— Лён, давай не раздувать. Мне поставщики звонят, трубки не берут, потому что на старом номере спам-фильтр. На тебя оформим — и всё. Два дня.
— Нет, — сказал Дима, неожиданно для самого себя. — Мы с Леной в это не полезем.
Маргарита вздохнула театрально, как на сцене районного ДК, где однажды объявляла конкурс костюмов:
— Ладно. Запомнили.
Через день в их подъезде появилась ещё одна «мелочь» — у двери Лены и Димы стали оставаться пакеты «для курьеров». Игорь уверял, что просто «адрес перепутали», но курьеры звонили в их звонок, извинялись и глядели на табличку «Пожалуйста, не шумите после 22:00», которую Лена клеила с тёплым трепетом — маркером вывела сердечко в уголке. Сердце быстро ободрали — соседка с пятого, тётя Зоя, родня Игорю по какой-то двоюродной линии, сказала тоном командира:
— У вас слишком правильный дом. Жить надо проще.
Лена промолчала, потому что за тётей Зоей всегда тянулся запах парного теста и тихая уверенность, что она «лучше знает». Зоя вообще поддерживала Игоря с Маргаритой: «молодые, активные, бизнес делают, а вы всё бумажки свои…»
Тем временем Оля — подруга Лены — приходила в гости с борщом и новостями:
— Видела Риту у нас на районе, сдаёт наборы для «гендер-пати». Говорит, что хранит у вас, потому что «там чисто и бесплатно».
— Бесплатно — это слово из её словаря, — устало улыбнулась Лена.
Пара недель пролетела, и спокойствие, к которому Лена приучила их двухкомнатную, начало трещать. Днём Дима работал, вечерами Лена возвращалась с фитнеса (инструктор записал ей упражнения на спину, потому что коробки в подвале они всё же иногда перетаскивали), а у подъезда стоял Игорь, курил и дружелюбно хлопал её по плечу:
— Лён, ты не обижайся, но нам ещё немножко места надо. Приедет палета лент. Один ночник поставим в подвал, ничего не случится.
— Ночник? — переспросила Лена, чувствуя, как внутри поднимается сухой смех. — Мы не склад, Игорь.
— Да ладно тебе, — мармеладно протянул он. — Семья же.
Лена упрямо прошла мимо. В голове, как отбойный молоток, долбила мысль: «Семья — это не пароль». Она сказала это Диме, и он кивнул:
— Поговорю с ним.
Разговор был на скамейке под окнами. Пахло влажной землёй: прошёл дождь. Пашка-сантехник, ковыряя ключом, делал вид, что чинит дверной доводчик, но подслушивал честно и открыто.
— Игорь, — спокойно начал Дима, — давай границы. Кладовка — до конца месяца, потом забираете. Адрес — не для посылок. Никаких ночных работ в подъезде.
— Слышь, ты как участковый, — ухмыльнулся Игорь. — Границы. Я что, враг? Я же родной.
— Родной — это не значит — без правил, — ответил Дима. — Мы с Леной не хотим проблем.
Игорь затушил сигарету о перила и бросил окурок мимо урны. Пашка поднял, бросил в урну — медленно, демонстративно.
— Слышал, Димон, — сказал Паша. — Правильно говоришь. А то у нас тут пожарная инспекция намекала, что зайдёт.
Игорь фыркнул:
— Да что они зайдут. Бумажками попугают — и уйдут.
Проблемы пришли со стороны работы. Дима готовил отчёт для поставщика, нужно было посчитать дефекты и возвраты — типовая скука, но которую он делал тщательно, как тесто замешивают. Светлана Викторовна похвалила за точность — «редкий кадр, Дмитрий». В тот же день Маргарита позвонила Лене в обед:
— Мне срочно нужна печать, ты же у себя можешь распечатать наклейки? Ну эти, штрихкоды. Штук триста.
— Триста? — Лена подавилась супом. — Я на обеде сорок минут. И у нас офисный принтер не для сторонних задач.
— Ну что ты, Лена, — голос Маргариты стал сахарно-обиженным. — Я же потом куплю бумагу. Мы же тебя рекламили, говорили, что у тебя «ответственная энергетика». Не подведи.
Лена подумала «ответственная энергетика» — звучит как проклятие. В трубке у Маргариты плакал кто-то фоном — может, кот, может, сториз не грузилась.
— Не могу, — сказала Лена. — Извини.
— Ты меня подставляешь, — холодно произнесла Маргарита. — Ладно, я всё поняла.
Вечером тётя Зоя постучала к ним с тарелкой пирожков.
— Девочка, — сказала она, как учительница в старом фильме, — зачем ты отказала? Ритка — девка пробивная, её надо поддержать.
— Поддержка — это не бесплатный сервис, — устало ответила Лена. — Мы уже храним их товар.
— М-м, — тётя Зоя покивала. — А вы сами-то чем заняты? Бумажки, фитнес. А люди праздник людям делают.
Лена сжала зубы. Внутри шевельнулась колючая мысль: «Не оправдывайся». Она только сказала:
— Пирожки вкусные. Спасибо.
Ситуация могла бы кувыркнуться в сторону примирения: в начале мая Лена с Димой всё-таки поговорили с Игорем и Маргаритой при свидетелях — позвали Олю и Пашку, чтобы было, кому фиксировать слова. Сели на кухне, чай, сырники, тёплый свет лампы, Лена выложила распечатку с пунктами: сроки, ключи, порядок. Игорь скривился:
— Что это за протокол заседания?
— Это наши границы, — ответил Дима. — Мы помогаем до пятнадцатого. Потом все коробки — к вам.
Маргарита взяла листок двумя пальцами, как чистую перчатку:
— Слушай, Лен, а вот этот пункт, что «звонить заранее», — это ты для кого? Для себя? Ты же всё равно на телефоне.
— Для всех, — сухо произнесла Лена. — Чтобы не было «я уже у двери, открой».
— Дурдом, — бросила Маргарита и отвернулась к окну. — Не дружелюбные вы, ребята. Формалисты.
Оля вмешалась, мягко:
— Рит, дружелюбие — это когда не садятся на шею.
Пашка отхлебнул чай:
— И когда мусор в урну.
Игорь фыркнул, но спор затух. Казалось, договорились. Вечером Лена облегчённо выдохнула. Ночью спала без счёта до десяти: впервые за месяц не снились коробки.
Через три дня «случайно» заглохла машина у подъезда — оказалась Газель с новыми лентами. Водитель сказал, что «Рита попросила на часок оставить». Лена смотрела из окна и чувствовала, как у неё под кожей заводится маленький мотор злости. Дима вышел и вежливо попросил убрать грузовик. Водитель развёл руками:
— Я по заявке. Игорь сказал, что вы договорились.
Договоры у Игоря были одноразовые. Дима позвонил ему на громкой связи, на улице, чтобы Пашка слушал тоже:
— Мы не договаривались. Убирай.
— Не кипятись, — лениво протянул Игорь. — Час — не срок.
— Убирай, — повторил Дима. — Сейчас.
Пауза затянулась. Потом Игорь резко бросил:
— Ладно, будет тебе праздник характера.
Газель укатила ближе к ночи. Лена снова считала вдохи. Четвёртая неделя.
Коллеги Димы, не зная подробностей, подшучивали над его серьёзностью: «Дмитрий, сколько у вас сегодня пунктов плана?». Он улыбался, но внутри мялся листок черновика — нервная привычка вернулась из института. Он начинал путать даты. Светлана Викторовна спросила прямо:
— У вас дома всё спокойно?
— Разбираемся, — честно сказал Дима. — Немного семейных перипетий.
— Разбирайтесь быстрее, — сказала она без злобы. — Вы мне нужны собранный.
Лена ловила себя на том, что перестала приглашать друзей в гости. Оля заметила это первой:
— Я приду, хоть и коробки. Мне не коробки важны, а ты.
— Давай в парке, — предложила Лена. — У нас дома как будто чужой воздух.
Пятая неделя началась с звонка из ЖЭКа: жалоба на засорённый подвал. Пашка-сантехник пришёл неофициально, по-дружески, но с протоколом в руках — надо подписать осмотр. Они втроём спустились: Лена, Дима, Пашка. В подвале пахло пылью и праздником — странный запах, вроде бы радостный, а от него першит в горле. Картон распух, блёстки прилипли к бетону, на одной коробке валялся чей-то ровный маникюрный ноготь — Лена почувствовала неприятный холодок.
— Ребята, — Пашка вздохнул. — Я вам как сосед и как сантехник: так нельзя. Если придут с проверкой — штраф прилетит всем.
— Мы вынесем, — глухо сказал Дима. — Сами.
Они вынесли — половину. Остальную Игорь обещал забрать «сразу после закупа». Закуп затянулся «по объективным причинам». Маргарита в это время выкладывала сториз: «Новые ленты! Складываемся у лучших друзей, потому что доверяем». Лена пролистала, как будто это не про них, и поставила телефон экраном вниз.
Вечером тётя Зоя опять пришла с пирожками, но теперь уже с «советом по-житейски»:
— Вы молодые, правильные. Я вас уважаю. Но учитесь гибкости. Люди начинали бизнес с гаражей, а вы тут подвал пожалели.
— Мы пожалели себя, — спокойно ответила Лена. — И наш дом.
Зоя закатила глаза:
— Эх вы. Формалисты.
Лена закрыла дверь и прислонилась лбом к косяку. Усталость примешалась к злости так, что стала густой, как кисель. Она услышала, как Дима, нервно, но чётко, рвёт пополам какую-то коробку с блёстками — чтобы не пахло праздником там, где его никто не заказывал.
К концу второй месяца напряжение стало фоновой музыкой. У Лены в блокноте появилась страница «Границы» — списки, галочки, дедлайны. Она писала там не для Игоря, а для себя: «Не брать чужие посылки», «Не открывать дверь ночью», «Говорить “нет”, даже если неудобно». На другой странице — «Компромиссы»: «Помочь вывезти», «Дать тележку», «Подписать расписку».
— Смотри, — показывала она Диме. — Я не хочу воевать. Я хочу сохранить нас.
Дима обнимал, кивал. Он верил в договоры, в слова, в то, что если десять раз объяснить, то на одиннадцатый поймут. Лена уже не верила — она надеялась, как надеются люди, у которых аккуратные банки с крупами и телефон без чужих долгов.
Пока что они стояли. Но где-то внизу, на уровне подвала и горла, накапливалось шевелящееся «потом».
Лето подошло почти незаметно. Утром солнце било прямо в окна их кухни, и Лена перестала включать лампу над столом — казалось, всё вокруг стало светлее. Но в доме этот свет лишь подчеркивал тени. Коробки в подвале так и не исчезли, наоборот, прибавилось новых. На них уже сидели дети соседей, играли в «пиратский корабль». Сначала Лена улыбалась — пусть играют, но потом услышала, как мальчишка из третьего этажа кричал: «Капитан сказал, что это его клад! Никому не отдавать!» — и ощутила неприятное дежавю: чужая собственность уверенно чувствует себя в их пространстве.
Оля всё чаще заходила с кофе навынос и ироничными репликами:
— Лен, у вас не дом, а филиал склада «Счастливое детство». Рита же блогер, да? Пусть арендует студию, а не ваш подвал.
— Она говорит, что дорого, — сухо ответила Лена.
— А вы платите — не деньгами, а нервами, — подытожила Оля.
Первый серьёзный взрыв случился в июне. Дима пришёл вечером и нашёл в их прихожей три огромных пакета с гирляндами. Лена стояла посреди квартиры, как в чужом доме.
— Они были уже у двери, — сказала она глухо. — Я только вернулась. Курьер сказал: «Адрес ваш, получайте».
Дима сжал кулаки. Он поднял телефон, набрал Игоря:
— Ты понимаешь, что ты делаешь? У нас тут квартира, а не склад.
— Димон, не начинай. Я сам не успел подъехать. Курьеру проще к вам. Ты ж всё равно дома.
— Это не «проще», это хамство!
Слово «хамство» повисло в воздухе, как брошенный камень. Лена заметила: Игорь даже не стал оправдываться. Только пробормотал:
— Заберу завтра.
Но «завтра» растянулось на три дня. Всё это время пакеты лежали у них, пахли дешёвым пластиком и чужой бесцеремонностью. Лена не выдержала: позвонила сама.
— Рита, — сказала она, сдерживая дрожь, — заберите вещи. Сегодня.
— Лена, ну что ты заводишься? — мягко протянула Маргарита. — Мы же все свои. Ты же аккуратная, вещи у тебя как в музее. А у нас кошка всё раздерёт.
Лена стиснула зубы:
— Сегодня. До восьми.
Рита не пришла. Только прислала смайлик в мессенджер — «подмигивание».
Тётя Зоя тем временем окончательно встала на сторону племянника. На лестнице, при свидетелях, сказала:
— Вот раньше люди помогали друг другу. А сейчас — каждый за себя. Лена, ты как чужая стала.
— Я не чужая, — тихо ответила она. — Я просто не хочу жить в беспорядке.
— Ой, какая правильная! — фыркнула Зоя. — Жизнь не по бумажке.
Соседи переглянулись. Кто-то пожал плечами, кто-то отвёл взгляд. Пашка-сантехник только хмыкнул:
— Жизнь не по бумажке, зато штраф по бумажке будет.
На работе у Лены тоже начались сложности. Коллега Светка подшутила:
— Ты опять хмурая. Склад не разгребла?
Лена резко ответила:
— Это не склад. Это наша жизнь.
Светка смутилась, а Лена почувствовала, что сорвалась. Вечером долго думала: как они оказались в положении, где оправдываться приходится не только перед роднёй, но и перед случайными людьми?
Второй эпизод случился через пару недель. Лена вернулась домой и увидела у подъезда накрытый стол. Игорь и Рита отмечали «успешную сделку». Пластиковые стаканчики, музыка из колонки, соседи смотрели с балконов. Лена остановилась:
— А почему у нашего подъезда?
— Тут удобнее, — сказал Игорь, жуя шашлык. — У вас асфальт ровный, а у нас ямы.
Дима вышел следом, нахмурился:
— Убирайте. Люди жаловаться будут.
— Да ладно, праздник же, — усмехнулась Маргарита. — Чего вы всё время против?
Соседка с четвёртого, Нина Ивановна, тихо прошептала Лене:
— Мы-то потерпим, но если опять шум до ночи — вызову полицию.
Лена кивнула. Внутри у неё всё клокотало. «Они делают праздник за наш счёт», — мелькнула мысль.
Третий эпизод был ещё болезненнее. У Лены украли из кладовки её коробку с зимними вещами. Той самой кладовки, где стоял товар Игоря. Она заметила пропажу, когда пошла за курткой — лето было прохладным.
— Там были мои сапоги и пуховик! — сказала она Диме, показывая пустую полку.
— Может, переставили?
— Нет. Исчезло.
Позвонили Игорю. Он пожал плечами:
— Ну мало ли, кто заходил. Я своим ключом не пользовался. Может, дети. Может, кто-то перепутал.
— Перепутал? — в голосе Лены прорезался металл. — Пуховик с гирляндами?
— Ну извини. Купим тебе новый.
Но это «купим» прозвучало так, будто он обещает не себе, а миру в целом.
Попытка мирно решить проблему была ещё одна. Лена пригласила всех в гости — Игоря, Маргариту, тётю Зою. За столом, при Оле и Пашке, сказала:
— Давайте договоримся. Склад до конца месяца. Потом — всё. Мы поможем вывезти, но дальше — нет.
Игорь откинулся на стуле:
— Ты, Лён, как судья.
— Нет, я как человек, у которого есть дом, — ответила она.
Маргарита посмотрела на Диму:
— А ты чего молчишь? Ты же раньше нормальный был.
— Я не молчу, — твёрдо сказал Дима. — Я согласен с Леной.
В комнате повисла тишина. Оля кивнула. Пашка ухмыльнулся. Тётя Зоя громко вздохнула:
— Ну всё, конец родственным связям.
Четвёртый эпизод стал почти катастрофой. В ночь на воскресенье в подвале загорелась коробка. Лена проснулась от запаха дыма. Дима рванул вниз — Пашка уже там, с ведром воды. Пожар был маленький, но запах въелся во всё.
— Это гирлянда коротнула, — сказал Пашка. — Я предупреждал.
Лена стояла на лестнице в халате, дрожала. Дима вышел из подвала, мокрый от пота, и сказал Игорю в лицо:
— Завтра всё убираешь. До последней коробки.
Игорь хмыкнул:
— Ты драматизируешь. Ну загорелось чуть-чуть.
Маргарита снимала видео на телефон:
— Ого, экстрим-контент! «Пожар в подвале — кто виноват?»
Лена почувствовала, что сердце бьётся так, будто сейчас вырвется наружу.
На работе у Димы пошли слухи: «Он какой-то нервный стал». Светлана Викторовна сказала:
— Дмитрий, если вы не возьмёте отпуск, я вам его сама подпишу.
А Лена всё чаще сидела ночами на кухне с кружкой чая и думала: где та грань, за которой человек перестаёт быть «своим»? И как не потерять себя в этом бесконечном «мы же семья»?
К середине июля напряжение стало невыносимым. Лена записала в блокноте: «Предел». Она не знала, что именно будет пределом, но чувствовала его близость. Каждая новая коробка, каждая новая «мелочь» приближали этот момент.
И он не заставил себя ждать.
Предел наступил в августе, жарким вечером, когда асфальт лип к подошвам, а окна в квартирах раскрывали настежь. Лена пришла домой с работы и увидела: их подъезд забит коробками до самого почтового ящика. Соседи толпились у двери, кто-то уже ругался, кто-то снимал на телефон.
— Это ещё что такое?! — крикнула Нина Ивановна. — Я полицию вызову!
Лена прошла сквозь толпу и открыла дверь своей квартиры. Внутри — ещё хуже. На полу в коридоре стояли мешки с одноразовой посудой, гирлянды висели на вешалке для одежды, на кухонном столе — какие-то баннеры. Она застыла. Воздух был тяжёлым, пахло пылью и чужой наглостью.
И тут из комнаты вышла Маргарита. В её руках была коробка с ленточками. Она улыбалась, как хозяйка положения:
— Лена, привет! Мы тут на часик разгрузились. У вас прохладнее, чем в машине.
Лена почувствовала, как у неё подкатывает тошнота.
— Это наш дом, — тихо сказала она. — Вон. Сейчас же.
В дверях показался Игорь. Сигарета в зубах, в руке пластиковый стакан. Он рассмеялся:
— Да ладно тебе, сестрёнка. Чего ты завелась? Мы праздник готовим, а ты как инспектор.
Дима вернулся следом, с пакетами из магазина. Увидел происходящее, замер. Потом бросил пакеты прямо на пол.
— Всё. Конец. Выбирайтесь. Сейчас.
— Ой-ой, — протянула Маргарита. — Нашёлся хозяин. Мы ж ненадолго! У нас важные гости скоро.
Дима шагнул ближе, сжал кулаки. Его голос прозвучал неожиданно громко:
— Никаких гостей. Забирайте барахло и уходите.
Соседи, заглянувшие в открытую дверь, ахнули. Нина Ивановна перекрестилась. Пашка, стоявший рядом, тихо сказал:
— Дим, я рядом.
Но Игорь, вместо того чтобы уйти, вдруг повысил голос. Его смех сменился резкостью, глаза стали узкими:
— Ты, значит, умный тут? Хочешь нас опозорить? Это ты будешь виноват, если у нас сделка сорвётся! Ты понимаешь, какие деньги на кону?!
Лена почувствовала, как у неё дрожат руки. Она сделала шаг вперёд, перекрыла проход:
— Я понимаю только одно. Хватит. Мы не будем вашей кладовкой.
Маргарита скривилась:
— Вот вы какие! Жадные, правильные, с бумажками своими. Думали, что вы лучше?
— Нет, — ответила Лена, — мы просто не позволим собой пользоваться.
Тётя Зоя появилась тут же, словно из воздуха. С тарелкой пирожков — как символ вечного примирения. Но на этот раз её голос был резким:
— Ритка, Игорь, вы что устроили? Весь подъезд уже на ушах.
— Тётя, не вмешивайся, — огрызнулся Игорь. — Это наши дела.
Зоя покраснела. Впервые за всё время она не стала защищать племянника, но и на сторону Лены не встала. Просто отошла, прижимая к груди пирожки.
В этот момент курьер, запыхавшийся парень, протиснулся в подъезд. В руках у него был огромный пакет с едой. Он посмотрел в накладную и спросил:
— Куда? Здесь банкет?
Игорь резко рявкнул:
— Собери всё вкусное на стол, нам праздник нужен!
Эта фраза прозвучала, как выстрел. В подъезде воцарилась тишина. Соседи переглянулись. Лена ощутила, как что-то окончательно оборвалось внутри: всё стало ясно без слов.
— Праздник? — переспросила она. — За наш счёт? В нашей квартире?
Дима поднял взгляд на Игоря и сказал твёрдо:
— Нет. Это не праздник. Это конец.
Игорь смял пачку сигарет в руке и выругался. Маргарита резко швырнула коробку на пол — ленты рассыпались по коридору, как змеи. Соседи начали расходиться, переговариваясь: «Ну и дела», «Позор», «Наглые какие».
Оля позвонила Ленe через пять минут:
— Я слышала шум. Вы в порядке?
— В порядке, — ответила Лена. — Но у нас всё только начинается.
Она понимала: завтра будет новый скандал. Может быть, угрозы. Может, «мирные переговоры». Но то, что случилось сейчас, уже не вычеркнешь. Маски упали.
Ночью Лена и Дима сидели на кухне. На столе лежали остатки пакетов, пахло чужим табаком. Дима сказал:
— Мы сделали правильно. Но я не знаю, чем это кончится.
Лена кивнула. Она чувствовала усталость, но и странное облегчение.
— Пусть кончится как угодно. Главное, что не мы за них отвечаем.
В коридоре всё ещё валялись ленты, блестели в тусклом свете лампы. Будто издевались.
Конфликт не был решён. Наоборот, он только разгорелся. Но теперь Лена и Дима знали: они не будут молчать.
Открытый финал висел в воздухе, как вопрос, на который никто не спешил отвечать: что дальше — война, примирение или новый удар?
Конспиративная дача