— Дай угадаю – ты был у мамы с папой, — заявила Олеся, стоило Виктору перешагнуть порог квартиры и устало опуститься на обувницу.
— По моему счастливому лицу поняла, али подсказал кто? – без огонька подколол супругу мужчина. – Нервов уже никаких не хватает с ними общаться, Олесь, веришь-нет?
Олеся верила. Хотя ее саму, что удивительно, родители мужа никогда не цепляли.
В отношении нее они были вообще самыми вежливыми, обходительными и всеми из себя идеальными людьми.
В семью не лезли, в гости незваными не ходили, непрошеных советов по ведению хозяйства не давали, воспитание любимого и пока что единственного сына не критиковали…
Но любви к ним Олесе это не добавляло, поскольку видела она, каким измотанным приходит муж после общения с ними.
Дело в том, что мать и отец Виктора были олицетворением поговорки «бей своих, чтобы чужие боялись».
С посторонними они были милейшими людьми, а вот то, что творилось за закрытыми дверьми…
Если бы Виктор однажды не дал послушать Олесе запись одного из разговоров, то женщина бы вряд ли поверила утверждению, что пара приличных пожилых людей может вести себя подобным образом. Но они вели.
В семье кроме Виктора было еще двое детей. Старшего брата Андрея считали предателем из-за того, что забыл о родственных связях и оборвал все контакты ни с того, ни с сего.
Олеся поначалу, еще не зная правды о поведении родителей Виктора, даже сочувствовала им и осуждала Андрея.
Ведь кем же надо быть, чтобы разорвать все контакты и забыть вообще о том, что у тебя существуют родители?
Ладно, Олеся была готова сделать скидку детям родителей-алкашей или кухонных бойцов.
Но если старшее поколение заботилось, воспитывало, вкладывало в ребенка моральные и финансовые ресурсы, то как же можно взять – и предать их?
Оказывается, можно, если хочешь сохранить целой психику. Ну или имеешь слишком мало терпения для того, чтобы выносить родительские закидоны. Виктору терпения хватало. Ну, до событий последних месяцев.
Ведь одно дело – когда тебе постоянно ставят в пример младшую сестру или многочисленных детей знакомых, постоянно унижая и обесценивая при этом твои собственные старания и достижения.
Совершенно другое – когда эта самая «сестричка» возвращается в город и, чтобы не стать новой грушей для битья, активно поддерживает устроенную родителями травлю, то есть полив содержимым сливной трубы идет уже из трех глоток.
И это при том, что ты, как примерный сын, помогаешь родителям деньгами, убираешься у них, готовишь на всю неделю, тратя порой на эти мероприятия даже не один выходной, как было запланировано изначально, а целых два.
— Знаешь, что они мне сегодня выдали? – устало произнес Виктор, посмотрев на жену. – Что я только ради их квартиры и ожидания их смерти рядом с ними околачиваюсь.
Что не забочусь нормально, не… — мужчина сделал в речи паузу и трясущимися руками принялся стаскивать с себя куртку. – Я так больше не могу.
— Не можешь – не делай, — пожала плечами Олеся.
— То есть как это?
— Да вот так, Вить. Поведение твоих родителей уже давно перешло грань «милых закидонов» и «бесячих, но терпимых привычек».
Ты ведь после каждого визита к ним приходишь и вот так вот трясешься еще по три часа потом.
Это что, дело? Я вот даже не говорю сейчас о том, что наш сын скоро забудет, как ты выглядишь, вот даже просто о последствиях общения лично для тебя.
— Знаешь, а я все чаще думаю, что Андрей был прав, когда сбежал от них за тридевять земель. Порой самому хочется… — мужчина вздохнул.
— Все в твоих руках, — пожала плечами Олеся. – Я уже тебе неоднократно говорила, что я со своей специальностью работу найду даже у черта на куличках.
Саше еще два года до школы, так что тут тоже проблем никаких – переезжай хоть сейчас.
— И буду я в глазах родственников и знакомых еще одним предателем.
— Зато без инфаркта к сорока годам, — цинично подметила Олеся.
— Поговорю с ними на следующей недели. Как раз Иркин день рождения будет, все соберемся, ну а там и… — Виктор махнул рукой.
Рациональное зерно в его словах было. На празднике будут присутствовать не только члены семьи, но и люди, в нее не входящие.
Это и Олеся, при которой родители вели себя прилично, и пара Иркиных подружек…
Короче говоря – был шанс удержать разговор в цивилизованных рамках и добиться какого-то конструктива.
Но то, что он был, не значит, что им вторая сторона собиралась пользоваться…
Уже на самом празднике Олесе стало понятно, что родители мужа словно сорвались с цепи.
Не обращая внимания на посторонних, они проходились язвительными комментариями по среднему сыну, даже вызвав недоумевающие вопросы среди других гостей.
Задавали эти вопросы многие почему-то именно Олесе и ей стоило очень больших усилий разыграть непонимание.
Не хотелось выставлять супруга жалобщиком, да и сам он просил, когда рассказывал о происходящем внутри семьи, чтобы Олеся никому больше ни единым словом не обмолвилась об этом.
Странные игры у них, конечно, но раз уж слово дала – пришлось держать. Причины такого поведения открылись, когда гости уже собрались расходиться.
— Ирочка у нас единственная наша радость и опора в старости. Мы изначально строили очень большие планы на Виктора.
Да только он мало того, что женился, так еще и ребенка заделал забыв, что самое важное в жизни – это родители, — при этом свекровь, начавшая этот вроде бы как тост, так укоризненно посмотрела на Олесю, как будто это именно она была виновницей всех семейных бед.
– К счастью, в город вернулась Ирочка. И мы теперь решили, чтобы все было по-честному по отношению ко всем детям.
Завещаем свою квартиру и деньги тому ребенку, который будет лучше о нас заботиться.
— А начинать вы оба можете прямо с завтрашнего утра, — дополнил слова жены свекор, довольно улыбаясь.
По выражению лица Виктора можно было понять, что он дошел до точки кипения. И Олеся его понимала. Вот так вот разом взять – и обесценить еженедельную помощь на протяжении почти десяти лет…
Это уже был такой плевок, который даже самый тихий и скромный «мальчик» терпеть бы не стал.
А Виктор был далеко не тихим и скромным, Олеся уж знала. И единственное, что держало его в рамках до этого дня – какое-никакое уважение к людям, которые его вырастили и воспитали.
Да только сколько веревочке не вейся…
— Какой забавный конкурс, — ядовито произнес он, когда ожидающие его реакции родители переглянулись, довольно улыбаясь. – Я как раз собирался сказать вам, что больше в этих аттракционах не участвую.
Так что радуйся, сестренка, квартира достанется тебе. И ухаживать, ухаживать не забывай, потому что я больше ни копейки не дам и шагу к вам не ступлю.
Я вообще возьму жену и сына – и сва.лю из этого города к чер.тям со.бачьим. Олеся, собирайся, мы уходим, — скомандовал Виктор.
И Олеся с большим удовольствием выполнила это требование. Потому что ее саму эта канитель с «помощью родителям» уже достала до невозможности и лишь нежелание трепать Виктору и без того вытрепанные нервы останавливало ее от разборок.
Теперь же… Все наладится, разве нет?
И действительно – наладилось.
Полгода спустя супруги переехали в соседнюю область, где не было никаких родственников и обязательств.
Родителям своим Виктор с тех пор не звонил, да и с сестрой общение разорвал.
Она, правда, пыталась звонить ему и жаловаться на родительское поведение, но Виктор лишь хмыкнул в трубку, чтобы сестра кушала и не обляпалась то, чего так сильно хотела, после чего заблокировал ее номер.
И ему, честно говоря, уже наплевать, что там «люди подумают» и кем он будет в глазах посторонних людей.
Правильно Олеся сказала – главное быть живым и здоровым.
И от таких родственников с целью сохранения этой самой жизни и здоровья лучше держаться подальше.
Да я к тебе, как видишь, с вещами. А чего тянуть-то?