— Квартира моей матери, и точка! — голос Павла дрожал от едва сдерживаемого гнева, когда он швырнул документы на кухонный стол.
Марина замерла с чашкой чая в руках. Утро, которое начиналось так мирно, в одну секунду превратилось в поле боя. Она медленно опустила чашку на блюдце, стараясь не показать, как дрожат её пальцы.
Три года назад, когда они только поженились, Павел клялся, что они будут жить отдельно, что построят свою жизнь без вмешательства родственников. Но вот уже полгода, как его мать, Валентина Петровна, переехала к ним «временно, пока ремонт». Ремонт, который так и не начался.
— Паша, мы же договаривались… — начала Марина, но он перебил её резким жестом.
— Договаривались? О чём договаривались? Моя мать имеет полное право жить в этой квартире! Она вложила сюда свои деньги!
Марина почувствовала, как внутри поднимается волна возмущения. Те самые «вложенные деньги» — это была сумма в сто тысяч рублей, которую свекровь дала им на свадьбу. При том, что квартиру они купили в ипотеку на деньги, которые Марина копила пять лет, работая на двух работах. Первоначальный взнос в полтора миллиона — это были её деньги, заработанные потом и кровью. А теперь эти жалкие сто тысяч превратились в индульгенцию для свекрови, позволяющую ей вести себя как полноправная хозяйка.
Валентина Петровна появилась в дверном проёме кухни, словно материализовалась из воздуха. Она всегда умела появляться в самый неподходящий момент, как будто у неё был встроенный радар на семейные конфликты.
— Что за крики с утра? — её голос был сладким, как патока, но Марина уже научилась различать в нём скрытую угрозу. — Мариночка опять недовольна?
Это «Мариночка» звучало как пощёчина. Свекровь никогда не называла её по имени без этого уменьшительного суффикса, словно подчёркивая, что видит в ней не взрослую женщину, а капризного ребёнка.
— Мама права, — сразу же вступился Павел, даже не взглянув на жену. — Если Марине что-то не нравится, она может найти себе другое жильё.
Марина почувствовала, как земля уходит из-под ног. Её собственный муж, человек, который ещё вчера шептал ей слова любви, теперь предлагал ей уйти из дома, который она фактически купила.
— То есть я должна уйти из квартиры, за которую плачу ипотеку? — её голос дрогнул, но она заставила себя говорить спокойно.
Валентина Петровна усмехнулась и прошла к плите, демонстративно отодвинув Марину плечом.
— Ипотека, которую платит мой сын из своей зарплаты, — парировала она, ставя чайник. — А твои деньги, дорогая, это карманные расходы. На твои тряпки и косметику.
Это была ложь. Наглая, циничная ложь. Павел работал менеджером в автосалоне, его зарплата едва покрывала коммунальные платежи и еду. Ипотеку платила Марина из своей зарплаты главного бухгалтера крупной компании. Но свекровь переписывала историю так, как было удобно ей, а Павел молчаливо поддерживал эту версию.
— Знаете что, — Марина выпрямилась, глядя свекрови прямо в глаза. — Давайте проверим. Вот выписка из банка. Каждый платёж по ипотеке идёт с моего счёта. Вот договор купли-продажи, где я указана как основной покупатель. Вот…
— Хватит! — рявкнул Павел, ударив кулаком по столу так, что подпрыгнула посуда. — Ты унижаешь мою мать! Извинись немедленно!
Марина посмотрела на мужа, словно видела его впервые. Его лицо исказила злость, но за ней она увидела нечто худшее — равнодушие. Он не защищал мать из любви к ней. Он просто выбрал сторону, которая была ему удобнее.
— Я не буду извиняться за правду, — тихо сказала она.
Валентина Петровна всхлипнула, мгновенно превратившись из агрессора в жертву.
— Паша, сыночек, я же говорила тебе… Она меня ненавидит! Я старая, больная женщина, а она считает каждую копейку, которую ты на меня тратишь!
Павел бросился утешать мать, обнимая её за плечи.
— Не плачь, мам. Я разберусь. Марина просто устала, у неё на работе проблемы.
На работе у Марины действительно были проблемы. Но не те, о которых думал муж. Две недели назад ей предложили повышение — должность финансового директора филиала в другом городе. Зарплата в три раза выше, служебная квартира, машина. Она хотела обсудить это с Павлом, но теперь поняла — обсуждать нечего.
Вечером того же дня Марина сидела в своём кабинете, изучая документы на квартиру. Юридически всё было чисто — квартира оформлена на неё, ипотека тоже. Но жить в одном пространстве со свекровью становилось невыносимо. Валентина Петровна переставляла её вещи, выбрасывала её продукты из холодильника («они же вредные, дорогая»), приглашала своих подруг без предупреждения и устраивала громкие посиделки до полуночи.
В дверь постучали. Марина подняла голову и увидела свекровь. Та вошла без приглашения и села в кресло напротив.
— Нам нужно поговорить, — начала Валентина Петровна, и её тон больше не был сладким. Теперь это был голос генерала, отдающего приказы. — Без Паши.
Марина отложила документы и сложила руки на столе.
— Слушаю вас.
— Ты умная девочка, Мариночка. Слишком умная для своего же блага. Думаешь, я не вижу, как ты смотришь на меня? Как считаешь меня обузой?
— Я никогда…
— Не перебивай старших! — рявкнула свекровь, и маска доброй старушки окончательно слетела. — Ты думаешь, раз квартира на тебе записана, то ты тут хозяйка? Ошибаешься. Мой сын — глава семьи. И если придётся выбирать между тобой и мной, он выберет мать. Ты же видела это сегодня утром.
Марина молчала. Отрицать очевидное было бессмысленно.
— Поэтому предлагаю договориться по-хорошему, — продолжила Валентина Петровна. — Ты переписываешь квартиру на Пашу. Он мой единственный сын, это будет справедливо. А я, так уж и быть, съеду через полгода. Может быть.
— А если я откажусь?
Свекровь улыбнулась. Это была улыбка хищника, загнавшего жертву в угол.
— Тогда жизнь твоя превратится в такой кошмар, что ты сама сбежишь. И не думай, что Паша тебя защитит. Мальчик мой хороший, послушный. Я его воспитала таким. Он делает то, что мама скажет. Всегда делал и всегда будет делать.
Она встала и направилась к двери, но обернулась на пороге.
— Подумай, Мариночка. У тебя есть неделя. А пока… я пригласила завтра своих подруг на обед. Приготовь что-нибудь вкусненькое. И купи торт, тот, что я люблю. «Наполеон» из той кондитерской на углу.
Дверь закрылась. Марина сидела в тишине кабинета, чувствуя, как внутри неё что-то ломается. Но это была не слабость. Это была последняя преграда, которая удерживала её от решительных действий.
Она взяла телефон и набрала номер.
— Андрей Николаевич? Это Марина Сергеева. Я согласна на перевод. Когда я могу приступить к работе в новом филиале?
На следующее утро Марина проснулась раньше всех. Она приготовила завтрак — овсяную кашу для Павла, творожную запеканку для свекрови. Накрыла на стол, заварила чай. Валентина Петровна появилась первой, подозрительно глядя на идеально сервированный стол.
— Что-то ты расстаралась, — пробормотала она, усаживаясь на своё обычное место во главе стола.
— Хочу загладить вчерашнее, — спокойно ответила Марина. — Вы правы, я была груба.
Свекровь просияла. Она победила, и это читалось в каждом её жесте.
Появился Павел, сонный и помятый. Увидев мирную картину, он облегчённо выдохнул.
— Вот и славно, что вы помирились, — пробормотал он, целуя мать в щёку и игнорируя жену.
Завтрак прошёл в относительной тишине. Валентина Петровна вещала о своих планах на день, о подругах, которые придут, о том, какие блюда нужно приготовить. Павел кивал, не слушая, уткнувшись в телефон. Марина молча ела, изредка поддакивая.
— Мариночка, не забудь про торт, — напомнила свекровь, вставая из-за стола. — И квартиру приберись получше. Люда очень придирчивая, она сразу заметит пыль.
— Конечно, Валентина Петровна.
Свекровь удалилась к себе — она заняла бывший кабинет Марины, превратив его в свою спальню. Павел собрался на работу, чмокнул мать в щёку и ушёл, не попрощавшись с женой.
Марина осталась одна. Она методично убрала со стола, вымыла посуду, протёрла все поверхности. Потом пошла в спальню и достала из шкафа два чемодана.
Следующие три часа она упаковывала вещи. Только самое необходимое — одежду, документы, ноутбук, несколько любимых книг. Всё остальное можно будет забрать потом. Или не забирать вовсе.
В час дня в дверь позвонили. Подруги Валентины Петровны — три пожилые дамы с идеальными причёсками и злыми глазами. Марина впустила их, помогла раздеться, проводила в гостиную.
— А где же Валечка? — спросила одна из них, оглядываясь по сторонам.
— Валентина Петровна у себя в комнате, сейчас выйдет, — ответила Марина. — Присаживайтесь, я подам чай.
Она ушла на кухню и вернулась с подносом. На нём был сервиз, который подарила ей мама на свадьбу, печенье и записка.
— Передайте это Валентине Петровне, когда она выйдет, — сказала Марина, ставя поднос на стол.
— А вы куда? — удивилась одна из дам.
— У меня срочные дела. Приятного чаепития.
Марина вышла из гостиной, взяла чемоданы, которые ждали её в прихожей, и покинула квартиру. В лифте она достала телефон и отправила сообщение Павлу:
«Квартира остаётся за мной. Ипотеку буду платить сама. Твоим вещам и вещам твоей матери даю неделю на выезд. Потом меняю замки. Документы на развод получишь через адвоката. М.»
Потом она заблокировала его номер и номер свекрови.
В записке, которую она оставила, было написано:
«Валентина Петровна! Вы были правы — я действительно слишком умная для своего же блага. Достаточно умная, чтобы понять: в этой квартире нет места для нас обеих. Но в отличие от вас, я не буду тратить время на войну. Я просто уезжаю в другой город, на новую работу. Квартира остаётся за мной — все документы на моё имя, и ваши сто тысяч не дают вам никаких прав на неё. Можете проконсультироваться у юриста. Паше придётся выбирать: искать жильё для вас обоих или отправить вас обратно в вашу квартиру. Да, я знаю про неё. Ту самую двушку на окраине, которую вы сдаёте и получаете тридцать тысяч в месяц, при этом живя за наш счёт. Удачи вам в воспитании послушного сыночка. Надеюсь, он будет достаточно послушным, чтобы содержать вас до конца ваших дней. М.»
Через два часа Марина уже сидела в поезде. Телефон разрывался от звонков — Павел пытался дозвониться с рабочего номера, с номеров коллег, даже с городского телефона из офиса. Она не отвечала.
Вечером, уже в гостинице в новом городе, она включила телефон и прочитала сообщения от подруги, которая жила в том же доме:
«Марин, тут такое! Твоя свекровь устроила скандал, соседи вызвали полицию! Павел приехал, орал на весь подъезд, что ты их обокрала! Потом они грузили вещи в машину, свекровь рыдала и проклинала тебя на всю улицу. Это было эпично! Ты молодец!»
Марина улыбнулась. Впервые за полгода она чувствовала себя свободной. Да, впереди был развод, дележ имущества, возможные суды. Но она была готова. У неё была работа, жильё, и главное — самоуважение.
Через месяц ей пришло письмо от адвоката Павла. Он требовал половину квартиры, ссылаясь на то, что они в браке. Адвокат Марины ответил встречным иском — она требовала компенсацию за все платежи по ипотеке, которые делала одна, пока Павел тратил деньги на мать. Все чеки и выписки были приложены.
Ещё через месяц Павел согласился на развод без претензий. Подруга рассказала, что Валентина Петровна переехала обратно в свою квартиру, выгнав оттуда квартирантов. Павел остался с ней, потому что снимать отдельное жильё он не мог себе позволить. Его новая девушка, с которой он начал встречаться почти сразу после развода, бросила его, узнав, что он живёт с мамой и не планирует съезжать.
Марина продала квартиру с обременением, выплатила ипотеку и купила небольшую, но уютную квартиру в новом городе. Без свекрови, без мужа-маменькиного сынка, без токсичных отношений.
В день новоселья она получила сообщение от незнакомого номера:
«Марина, это Валентина Петровна. Паша дал ваш номер. Хочу извиниться. Я была неправа. Вы хорошая девушка, Паша потерял золото. Может, вы ещё помиритесь? Он очень страдает.»
Марина прочитала сообщение, усмехнулась и удалила его. Потом налила себе бокал вина, села у окна с видом на реку и подняла тост:
— За свободу. За новую жизнь. За то, что я больше никогда не позволю никому превращать мой дом в поле боя.
На столе лежал договор о покупке квартиры. Только её имя в графе «покупатель». Никаких свекровей, никаких слабовольных мужей. Только она и её новая жизнь, которую она строила сама, для себя.
А в старом городе, в той самой двушке на окраине, Валентина Петровна сидела на кухне и пилила сына за то, что он не может найти нормальную работу. Павел молча слушал, понимая, что теперь это его жизнь — вечный мальчик при стареющей матери, которая никогда не отпустит его, потому что без него она никто. А он без Марины — тоже никто. Просто послушный сыночек, который выбрал мамину юбку вместо счастливой семьи.
История закончилась так, как и должна была. Каждый получил то, что выбрал. Марина выбрала свободу и получила её. Павел выбрал мать и остался с ней. А Валентина Петровна получила то, к чему стремилась — полную власть над сыном. Только вот победа оказалась пирровой. Потому что властвовать над неудачником, который не может даже квартиру снять — сомнительное удовольствие.
Сын молчит, ты злишься, а я между вами как мебель, двигаете туда сюда, — сказала она зятю