— Я подписала документы на продажу квартиры твоих родителей, — голос Татьяны Петровны прорезал утреннюю тишину кухни, заставив Марину выронить чашку с кофе.
Горячая жидкость растеклась по белой скатерти, но Марина даже не пошевелилась, чтобы вытереть. Она стояла, вцепившись побелевшими пальцами в край стола, и смотрела на свекровь, которая спокойно размешивала сахар в своём чае. Татьяна Петровна выглядела безупречно даже в восемь утра: аккуратная укладка, лёгкий макияж, шёлковый халат цвета слоновой кости. И эта мягкая, почти ласковая улыбка на губах.
— Что вы сделали? — голос Марины дрогнул.
— Дорогая, не надо так волноваться. Это же для вашего блага. Квартира старая, в ней столько воспоминаний… Лучше начать с чистого листа. Я уже присмотрела чудесный домик за городом. Там и воздух чище, и для будущих внуков простор.
Марина почувствовала, как земля уходит из-под ног. Эта квартира — трёхкомнатная в центре города — была единственным, что осталось у них с Андреем от его отца. Тот завещал её сыну перед тем, как уйти из жизни два года назад. Но документы… документы хранились у свекрови, потому что Андрей доверял матери больше, чем банковской ячейке.
— Вы не имели права! Это квартира Андрея!
— Андрюши, — поправила её Татьяна Петровна с той же улыбкой. — И как его мать, я лучше знаю, что для него хорошо. Кстати, он уже в курсе. Я позвонила ему вчера вечером на работу.
Марина почувствовала, как внутри неё что-то оборвалось. Андрей знал. Знал и ничего ей не сказал. Она медленно опустилась на стул, не обращая внимания на кофейную лужу, которая подбиралась к её рукаву.
Татьяна Петровна продолжала говорить, и её голос был таким же мягким и обволакивающим, как ядовитый туман:
— Понимаешь, Мариночка, я ведь не злая. Я просто хочу, чтобы мой сын был счастлив. А с тобой… Ну, давай честно, вы же не пара. Ты из простой семьи, твои родители… ну, скажем так, не нашего круга. Я не говорю, что ты плохая. Просто… не подходишь.
— Мы женаты три года, — Марина подняла глаза на свекровь. — Три года, и вы каждый день напоминаете мне, что я недостаточно хороша для вашего сына.
— Ой, не преувеличивай, дорогая. Я просто даю советы. Как более опытная женщина. Вот, например, твоя манера одеваться… Эти джинсы и свитера. Жена успешного менеджера должна выглядеть соответственно.
Марина посмотрела на свой домашний костюм — мягкие серые брюки и кашемировый джемпер. Обычная одежда для выходного дня. Но для Татьяны Петровны это было «недостаточно».
— А готовка? — продолжала свекровь. — Андрюша привык к определённому уровню. Помнишь, как ты пыталась приготовить beef wellington на его день рождения? Бедный мальчик, он так старался съесть это… месиво.
Каждое слово било точно в цель. Марина помнила тот вечер. Она три часа провела на кухне, следуя рецепту, купила самые лучшие продукты. Но под взглядом свекрови, которая весь вечер комментировала каждую деталь, блюдо действительно не удалось. Андрей съел свою порцию молча, а потом сказал, что был не очень голоден.
— Знаете что? — Марина встала. — Я поговорю с Андреем сама.
— Конечно, дорогая. Только он сейчас на важной встрече. А потом у него ещё одна. И вечером он обещал заехать ко мне — обсудить детали с домом. Так что вряд ли у вас получится поговорить сегодня.
Это было ложью. Марина знала расписание мужа. Суббота была их днём, они планировали поехать выбирать обои для спальни. Но теперь…
Она вышла из кухни, оставив свекровь допивать чай. В спальне она достала телефон и набрала номер Андрея. Длинные гудки, потом его голос:
— Алло, Марин. Слушай, я сейчас не могу говорить.
— Твоя мать продаёт квартиру.
Пауза. Долгая, тяжёлая пауза.
— Я знаю. Мы потом поговорим.
— Потом? Андрей, это наш дом! Как ты мог согласиться, не обсудив со мной?
— Марина, не устраивай сцен. Мама лучше разбирается в недвижимости. Тот дом, который она нашла, действительно хороший вариант.
— Хороший для кого? Для неё? Чтобы она могла контролировать каждый наш шаг?
— Хватит! — его голос стал жёстким. — Моя мать желает нам добра. А ты вечно видишь в ней врага. Может, проблема не в ней, а в твоей неуверенности?
Он отключился. Марина стояла посреди спальни с телефоном в руке, и внутри неё медленно, но неумолимо что-то ломалось. Три года она пыталась. Пыталась стать той невесткой, которую хотела видеть Татьяна Петровна. Учила этикет по книжкам, записалась на курсы французской кухни, даже начала носить неудобные платья вместо любимых джинсов. Но всё было напрасно.
Она вернулась на кухню. Татьяна Петровна всё ещё сидела там, теперь листая глянцевый журнал.
— Знаешь, Мариночка, — сказала она, не поднимая глаз, — в моё время невестки знали своё место. Уважали старших. А сейчас… Все такие самостоятельные, независимые. Только вот семьи от этого разваливаются.
— А в ваше время свекрови не продавали за спиной квартиры своих детей, — ответила Марина.
Татьяна Петровна подняла глаза. В них блеснуло что-то хищное.
— Осторожнее, девочка. Ты забываешься. Андрюша — мой сын. И если мне придётся выбирать между его счастьем и твоими амбициями…
— То вы выберете его счастье в вашем понимании. Которое заключается в том, чтобы он вечно оставался вашим маленьким мальчиком.
Свекровь медленно поднялась. Она была выше Марины и сейчас смотрела на неё сверху вниз.
— Три месяца назад Андрей приходил ко мне. Плакал. Знаешь почему? Потому что ты отказалась ехать со мной и ним на дачу к моей сестре. Сказала, что у тебя работа. Работа! Твоя жалкая должность секретарши важнее семьи?
— Я не секретарша. Я офис-менеджер в международной компании.
— Секретарша, — повторила Татьяна Петровна с презрением. — Которая возомнила себя бизнес-леди. Знаешь, я проверила твою компанию. Обычная фирма-однодневка. А ты там сидишь, отвечаешь на звонки и думаешь, что это карьера.
Марина сжала кулаки. Её компания работала уже пять лет, имела филиалы в трёх городах, а она отвечала за координацию всех административных процессов. Но объяснять это свекрови было бесполезно.
— И потом, — продолжала Татьяна Петровна, — ты же даже не беременна. Три года, и ни одного внука. Ты вообще проверялась? Может, дело в твоём здоровье?
Это было последней каплей. Марина не знала, что свекровь в курсе их с Андреем попыток завести ребёнка. Не знала, что муж обсуждает с матерью такие интимные вещи.
— Выйдите из моего дома, — сказала она тихо.
— Что, прости?
— Выйдите. Немедленно.
— Это дом моего сына…
— Это наш дом. Наш с Андреем. И я прошу вас его покинуть.
Татьяна Петровна рассмеялась. Звонко, почти искренне.
— Ой, Мариночка. Ты думаешь, у тебя есть власть? Стоит мне щёлкнуть пальцами, и Андрей выберет меня. Он всегда выбирает меня. Помнишь прошлое Рождество? Ты хотела поехать к своим родителям, а поехали куда? Правильно, ко мне. А летний отпуск? Ты мечтала о море, а оказались где? На моей даче.
Каждый пример был правдой. Каждый раз Андрей говорил: «Мама обидится», «Мама ждёт», «Мама приготовила». И каждый раз Марина уступала, надеясь, что когда-нибудь что-то изменится.
— Но больше всего мне нравится, — продолжала свекровь, — как ты пытаешься играть в идеальную жену. Эти твои попытки готовить по моим рецептам. Жалкое зрелище. Андрюша рассказывает мне, как потом заказывает пиццу, когда ты засыпаешь.
Марина почувствовала, как слёзы подступают к глазам. Но она не позволит себе плакать при этой женщине.
— Знаете, я вам даже благодарна, — сказала она, удивляя саму себя спокойствием в голосе. — Вы открыли мне глаза.
— На что же, дорогая?
— На то, что я три года живу не своей жизнью. Пытаюсь стать кем-то, кем не являюсь. Для человека, который не видит во мне личность, а только неудачное дополнение к своей матери.
Она пошла в спальню и достала из шкафа чемодан. Татьяна Петровна шла следом.
— Что ты делаешь?
— То, что должна была сделать давно.
Марина открыла ящики и начала складывать вещи. Не те платья, которые выбирала свекровь, не те туфли на высоких каблуках, которые «подобают жене успешного человека». Она брала свои джинсы, удобные кроссовки, любимые свитера.
— Ты уходишь? — в голосе Татьяны Петровны появилось что-то похожее на тревогу. — Не смеши меня. Куда ты пойдёшь? К родителям в их двушку на окраине? Или снимать комнату где-нибудь?
— Это уже не ваша забота.
Марина застегнула чемодан и прошла мимо свекрови в прихожую. Там она надела куртку и взяла ключи.
— Андрей не простит тебе этого, — сказала Татьяна Петровна.
— Возможно. Но я прощу себе то, что так долго терпела.
Она открыла дверь и уже собиралась выйти, когда свекровь схватила её за руку.
— Подожди. Давай поговорим. Я… я, может, была слишком резкой. Мы можем всё обсудить.
Марина посмотрела на неё. Впервые за три года она видела в глазах Татьяны Петровны неуверенность. Страх. Свекровь поняла, что перегнула палку.
— Нет, — сказала Марина. — Уже поздно.
Она вышла из квартиры и спустилась по лестнице. На улице шёл мелкий дождь, но она не открыла зонт. Капли были прохладными и свежими на её разгорячённом лице.
Телефон зазвонил, когда она садилась в такси. Андрей. Она сбросила вызов и написала сообщение:
«Я у Оли. Твоя мать расскажет подробности. Когда решишь, кто для тебя важнее — жена или мама, можешь позвонить. Хотя, думаю, мы оба знаем ответ.»
Она отключила телефон и назвала водителю адрес подруги. Ольга жила одна в небольшой квартире на другом конце города. Они дружили со школы, и Оля не раз говорила, что Марина заслуживает лучшего.
Через час она сидела на кухне у подруги, держа в руках кружку горячего чая. Ольга молча слушала её рассказ, изредка качая головой.
— Знаешь, что самое обидное? — сказала Марина. — Я действительно любила Андрея. Или того человека, которым он был до того, как я узнала, насколько сильно он привязан к матери.
— Он всегда был маменькиным сынком, — ответила Ольга. — Просто ты не хотела этого видеть. Помнишь, как на вашей свадьбе его мать встала между вами на фотографиях? Все тогда шутили, но это был первый звоночек.
Марина кивнула. Она помнила. Помнила и десятки других «звоночков», которые предпочитала игнорировать.
— Что теперь будешь делать? — спросила Ольга.
— Не знаю. Найду квартиру. Может, возьму дополнительную работу, чтобы платить за неё. Главное — больше не зависеть ни от кого.
— Можешь жить у меня, сколько нужно.
— Спасибо, но это временно. Мне нужно научиться стоять на своих ногах.
Вечером она включила телефон. Двадцать три пропущенных от Андрея, пять от свекрови и десятки сообщений. Она не стала их читать. Вместо этого она открыла сайт с объявлениями о работе. Её опыт и знание трёх языков могли открыть многие двери. Просто раньше она боялась в них войти.
На следующее утро в дверь позвонили. Марина подумала, что это Андрей, но на пороге стояла Татьяна Петровна. Без своей обычной идеальной укладки, в простом плаще, она выглядела старше и как-то потерянно.
— Можно войти? — спросила она тихо.
— Это квартира Ольги. Я спрошу у неё.
Оля, услышав разговор, вышла в коридор. Она окинула свекровь Марины оценивающим взглядом.
— Пять минут, — сказала она. — И только потому, что Марина слишком добрая.
Они сели в гостиной. Татьяна Петровна теребила в руках платок.
— Андрей не спал всю ночь, — начала она. — Он… он очень расстроен.
— И поэтому прислал вас?
— Нет. Он не знает, что я здесь. Он хотел приехать сам, но я его остановила.
Марина удивлённо подняла брови.
— Понимаешь, — свекровь подняла глаза, — когда ты ушла, Андрей… Я никогда не видела его таким. Он кричал на меня. Впервые в жизни. Сказал, что я разрушила его жизнь. Что из-за меня он потерял единственного человека, который любил его по-настоящему.
— И что вы ему ответили?
— Ничего. Потому что он прав. Я… я всегда боялась его потерять. Он мой единственный сын. После того как его отец ушёл, Андрюша стал всем для меня. И я держалась за него так крепко, что не заметила, как начала его душить.
Марина молчала. Она не ожидала такой откровенности.
— Квартиру я не продавала, — продолжила Татьяна Петровна. — Это была ложь. Я хотела… хотела посмотреть на вашу реакцию. Проверить, насколько ты готова бороться. И ты боролась. Не так, как я ожидала, но… правильно.
— Зачем вы мне это рассказываете?
— Потому что Андрей попросил. Он сказал, что если есть хоть один шанс вернуть тебя, он его использует. А для этого нужно, чтобы я исчезла из вашей жизни.
— И вы готовы на это?
Татьяна Петровна горько усмехнулась.
— А у меня есть выбор? Если я не отступлю, потеряю сына окончательно. Он ясно дал понять: либо я принимаю его выбор и его жену, либо он прекращает со мной общение.
— Он так сказал?
— Почти слово в слово. И знаешь что? Он прав. Я превратилась в то, чем всегда боялась стать — в одинокую, озлобленную женщину, которая разрушает счастье собственного ребёнка.
Она встала и направилась к двери, но обернулась.
— Я не прошу прощения. Знаю, не заслужила. Но… подумай о том, чтобы дать Андрею ещё один шанс. Он не плохой человек. Просто слишком долго жил под моим влиянием. Может быть, без меня у вас что-то получится.
После её ухода Марина долго сидела в тишине. Ольга принесла ей ещё чаю.
— Что думаешь? — спросила подруга.
— Не знаю. Правда не знаю.
Вечером позвонил Андрей. На этот раз она ответила.
— Марин, — его голос был хриплым. — Прости меня. За всё. За то, что не защищал тебя. За то, что ставил мать выше тебя. За то, что делился с ней тем, чем должен был делиться только с тобой.
— Андрей…
— Дай мне договорить. Пожалуйста. Я отдал матери все документы на квартиру. Переписал всё на наше общее имя — твоё и моё. И сказал ей, что она больше не может приходить без приглашения. Если ты вернёшься… нет, если ты дашь мне шанс начать заново, всё будет по-другому.
— А если твоя мать…
— Она не будет вмешиваться. Я поставил условие: либо она уважает мой выбор и мою жену, либо мы не общаемся. Она выбрала первое.
Марина закрыла глаза. Часть её хотела поверить. Хотела вернуться к человеку, которого любила. Но другая часть помнила все унижения, всю боль.
— Мне нужно время, — сказала она.
— Сколько угодно. Я буду ждать.
Прошёл месяц. Марина сняла небольшую квартиру, нашла новую работу с более высокой зарплатой. Она чувствовала себя свободной впервые за долгое время. Андрей звонил раз в неделю, спрашивал, как дела, но не давил.
И однажды она согласилась встретиться с ним. Они сидели в кафе, где когда-то было их первое свидание.
— Ты изменилась, — сказал он.
— Да. Стала собой.
— Тебе идёт.
Они говорили долго. О прошлом, о том, что пошло не так. Андрей рассказал, как после ухода отца мать стала для него всем, и он не мог ей перечить. Как боялся её расстроить, разочаровать.
— Но потеряв тебя, я понял, что жил не своей жизнью. Мать выбирала за меня всё: где работать, как одеваться, на ком жениться. Да, она была против нашей свадьбы, но я тогда настоял. Это было единственное моё решение. И самое правильное.
— Почему же ты позволял ей унижать меня?
— Потому что был трусом. Боялся конфликта. Думал, что если буду лавировать между вами, всё как-нибудь устроится. Но вместо этого предавал тебя каждый день.
Марина смотрела на него и видела искреннее раскаяние. Но достаточно ли этого?
— Если я вернусь, — сказала она медленно, — всё должно быть по-другому. Никаких секретов. Никаких обсуждений нашей жизни с твоей матерью. И если она хоть раз…
— Не будет, — перебил Андрей. — Она держит слово. За этот месяц звонила только дважды, спрашивала о здоровье. Ничего больше.
— И ты сможешь так жить? Без её одобрения, советов, контроля?
— Я уже живу. И знаешь что? Это освобождает. Я принимаю решения сам. Ошибаюсь, но это мои ошибки.
Марина протянула руку через стол и коснулась его ладони.
— Давай попробуем. Но медленно. Сначала просто встречи. Потом посмотрим.
Он сжал её руку и кивнул.
Прошло ещё два месяца, прежде чем она вернулась домой. За это время они заново узнавали друг друга. Без свекрови, постоянно стоящей между ними, они открывали то, что потеряли — умение разговаривать, смеяться вместе, быть собой.
Татьяна Петровна сдержала слово. Она не звонила, не приходила. Только на день рождения Андрея прислала короткое поздравление и подарок — фотоальбом с его детскими снимками и запиской: «Для твоей семьи. С любовью, мама».
И в один обычный вечер, когда они сидели на диване и смотрели фильм, Андрей сказал:
— Знаешь, я благодарен за то, что произошло.
— За что именно?
— За то, что ты нашла силы уйти. Если бы не это, мы бы так и жили в этом болоте. Ты — несчастная, я — слепой, мама — всем управляющая.
— А теперь?
— А теперь мы свободны. Все трое. И может быть, со временем, сможем построить нормальные отношения. Но уже на других условиях.
Марина прижалась к нему. Она знала, что путь ещё долгий. Что будут сложности, сомнения, возможно, срывы. Но главное было сделано — она перестала играть чужую роль. Она стала собой. И рядом с ней был человек, который тоже учился быть собой.
А это, пожалуй, стоило всех пережитых испытаний.
Я не буду никого выгонять. Просто уйду сама — и всё, — Лена тихо произнесла