— Документы на дом переписаны на меня ещё три месяца назад, Таня. Я думала, Паша тебе сказал, — спокойно произнесла Лидия Петровна, помешивая чай в своей любимой фарфоровой чашке.
Татьяна замерла посреди кухни. В руках у неё дрожала папка с документами, которую она только что достала из сейфа. Три месяца назад. Когда они с Павлом только начинали ремонт. Когда вкладывали все свои сбережения в этот дом.
— Что значит переписаны? — голос Татьяны прозвучал глухо, словно из-под воды.
Свекровь неторопливо отпила чай и посмотрела на невестку с лёгкой улыбкой.
— Ну как что? Павлуша подписал дарственную. Дом теперь полностью мой. А вы с ним можете жить здесь, пока я позволяю. Я же не монстр какой-то, не выгоню вас на улицу.
Татьяна опустилась на стул. В голове шумело. Полтора миллиона рублей. Именно столько они с мужем вложили в ремонт этого старого дома за городом. Новая крыша, полы, окна, отопление. Они работали без выходных, экономили на всём, брали подработки. И всё это время Павел знал. Знал и молчал.
— Паша! — крикнула Татьяна, но голос сорвался. — Павел, иди сюда!
Муж появился в дверях кухни. По его виду было понятно — он всё слышал. Стоял, опустив глаза, как нашкодивший школьник.
— Это правда? — Татьяна встала, сжимая в руках папку так сильно, что костяшки пальцев побелели. — Ты переписал дом на свою мать?
— Тань, давай поговорим спокойно…
— Спокойно?! — голос Татьяны взлетел до крика. — Мы вложили в этот дом всё! Все наши деньги! Я продала бабушкины украшения! Взяла кредит! А ты молчал?!
Лидия Петровна встала из-за стола, одёрнула кофту и направилась к выходу.
— Не кричи, Танечка. Соседи услышат. Некрасиво так себя вести. Я пойду в свою комнату, а вы тут разберитесь.
Свою комнату. В доме, который должен был стать их семейным гнездом. Татьяна смотрела вслед свекрови, и в груди поднималась такая волна гнева, что становилось трудно дышать.
— Тань, мама сказала, что это временно, — начал оправдываться Павел. — Просто для налогов так лучше. Потом она перепишет обратно.
— Временно? Три месяца назад было временно? А сейчас что?
— Ну, мама говорит…
— Мама говорит! — Татьяна швырнула папку на стол. — А что говорит твоя жена? Или её мнение вообще не важно?
Павел молчал. И в этом молчании был весь ответ.
Татьяна прошла в спальню и достала чемодан. Руки дрожали от злости, но она методично складывала вещи. Павел стоял в дверях и смотрел.
— Ты куда?
— К родителям.
— Тань, не надо так. Давай поговорим. Мама же не выгоняет нас.
— Пока не выгоняет, — Татьяна захлопнула чемодан. — А что будет завтра? Когда я ей не угожу? Когда она решит, что я недостаточно хорошая хозяйка? Или недостаточно уважительно с ней разговариваю?
— Ты преувеличиваешь.
— Я преувеличиваю? Паша, она уже распоряжается этим домом как своим! Вчера выбросила мои цветы с подоконника, потому что они ей не нравятся. Позавчера переставила всю мебель в гостиной. А на прошлой неделе заявила, что моя подруга Марина больше не может к нам приходить, потому что она слишком громко смеётся!
— Мама просто хочет, чтобы в доме был порядок.
— В её доме, — поправила Татьяна. — Теперь это её дом, ты же сам это устроил.
Она прошла мимо мужа, таща за собой чемодан. В прихожей столкнулась с Лидией Петровной.
— Уезжаешь? — свекровь даже не пыталась скрыть удовлетворение в голосе. — Ну и правильно. Нечего тут истерики устраивать. Павлуше нужна спокойная жена, а не скандалистка.
Татьяна остановилась и посмотрела свекрови прямо в глаза.
— Вы добились своего, Лидия Петровна. Но запомните — дом без любви быстро превращается в склеп. И вы с Павлом будете жить в этом склепе вдвоём.
— Не пугай меня, милочка. Павлуша никуда от мамы не денется. Правда, сынок?
Павел стоял между двумя женщинами и молчал. Татьяна последний раз посмотрела на мужа — он не поднимал глаз.
— Пока, Паш. Документы на развод пришлю через адвоката.
— Тань, подожди!
Но она уже вышла за дверь.
Родители встретили Татьяну без лишних вопросов. Мама обняла, папа молча занёс чемодан в её старую комнату. Только через неделю, когда первая боль немного утихла, Татьяна рассказала им всё.
— Я же говорила тебе с самого начала, — мама качала головой. — Эта Лидия Петровна ещё на свадьбе показала свой характер. Помнишь, как она пыталась рассадить гостей по-своему?
— Мам, не надо.
— Просто обидно за тебя, доченька. Столько сил вложили в этот дом.
— Деньги — дело наживное, — отец был более философски настроен. — Главное, что вовремя поняла, с кем связалась. Представь, если бы дети появились?
Татьяна вздрогнула. Дети. Они с Павлом планировали завести ребёнка, как только закончат ремонт. Теперь эти планы казались такими далёкими, словно принадлежали другой жизни.
Павел звонил каждый день. Татьяна не брала трубку. Писал сообщения — она не отвечала. Через две недели пришёл к её родителям.
— Тань, выйди, поговорим.
— Иди домой, Павел.
— Это и твой дом тоже!
— Нет, это дом твоей мамы. Ты же сам так решил.
Они стояли у подъезда. Павел выглядел осунувшимся, под глазами тёмные круги.
— Мама сказала, что перепишет дом обратно, если ты вернёшься.
— А если я не буду готовить её любимые блюда? Или возражу, когда она начнёт командовать? Снова отберёт?
— Тань, ну что ты как маленькая? Надо просто найти общий язык.
— Паш, твоя мама не хочет искать общий язык. Она хочет, чтобы все плясали под её дудку. И ты прекрасно это знаешь.
— Она же не вечная. Рано или поздно дом всё равно достанется нам.
Татьяна посмотрела на мужа с жалостью.
— Ты правда не понимаешь? Дело не в доме. Дело в том, что ты предал меня. Мы вместе строили наше будущее, а ты за моей спиной всё разрушил. И даже не считаешь нужным извиниться. Только оправдываешься маминым здоровьем и налогами.
— Тань, прости. Я правда думал, что так будет лучше. Мама сказала…
— Вот именно. Мама сказала. А что сказала твоя жена, ты не спросил. Иди домой, Павел. К маме.
Через месяц Татьяна подала на развод. Павел не сопротивлялся. На суде Лидия Петровна сидела в первом ряду, поддерживая сына. Когда судья спросил о разделе имущества, Татьяна предъявила все чеки и квитанции о вложенных в ремонт деньгах.
— Дом принадлежит моей матери, — заявил Павел. — Мы там просто жили.
— И делали ремонт за свой счёт?
— Это был подарок маме.
Татьяна смотрела на бывшего мужа и не узнавала его. Куда делся тот весёлый парень, который носил её на руках? Который обещал построить для неё райский сад? Остался только маменькин сынок, повторяющий заученные фразы.
Суд обязал Павла выплатить Татьяне компенсацию за половину вложенных средств. Лидия Петровна громко возмущалась, что это грабёж средь бела дня, но судья был непреклонен.
После суда Татьяна вышла на улицу и глубоко вдохнула весенний воздух. Было больно, обидно, но вместе с тем она чувствовала облегчение. Словно сбросила с плеч тяжёлый груз.
— Таня!
Она обернулась. Павел стоял у дверей суда. Без мамы. Один.
— Я хотел сказать… Мама уехала к сестре в другой город. Насовсем.
— Что?
— После того, как суд обязал выплатить тебе компенсацию, она решила продать дом. Сказала, что я неблагодарный сын, раз не смог защитить её интересы. Дом уже выставлен на продажу.
Татьяна не знала, что сказать. Ирония ситуации была слишком горькой.
— И что теперь?
— Не знаю. Снимаю квартиру. Работаю. Думаю.
— О чём думаешь?
— О том, какой я был дурак. Мама всегда говорила, что я особенный, что заслуживаю лучшего. А на деле просто растила удобного сына, который будет выполнять все её желания. И я выполнял. Даже когда это означало предать самого близкого человека.
— Поздно понял.
— Да. Поздно. Тань, я не прошу прощения. Знаю, что не заслуживаю. Просто хочу, чтобы ты знала — я буду жалеть об этом всю жизнь.
Павел развернулся и пошёл прочь. Татьяна смотрела ему вслед и думала о том, как странно устроена жизнь. Человек, которого любишь, может предать. А тот, кто должен желать тебе добра — оказаться главным врагом.
Через полгода Татьяна встретила Игоря. Он был разведён, воспитывал дочку-подростка. На первом же свидании честно предупредил:
— У меня сложные отношения с бывшей женой. И дочка переживает из-за развода. Если не готова к такому багажу, лучше сразу скажи.
— А твоя мама? — спросила Татьяна.
— Мама? Живёт в своей квартире, иногда приходит в гости. А что?
— Она не пытается контролировать твою жизнь?
Игорь рассмеялся.
— Моя мама? Да она занята своими танцами, путешествиями и подругами. Говорит, вырастила меня, теперь пусть я сам разбираюсь со своей жизнью.
— Повезло тебе.
— С мамой — да. А вот с женой не очень. Но это уже другая история.
Они встречались год, прежде чем Татьяна решилась познакомиться с его дочерью. Маша оказалась умной, начитанной девочкой, которая сначала отнеслась к Татьяне настороженно, но постепенно оттаяла.
— Пап сказал, вы тоже развелись, — сказала она однажды, когда они вместе готовили ужин.
— Да.
— Из-за чего? Если не секрет.
Татьяна задумалась, как объяснить подростку сложные семейные отношения.
— Мой бывший муж не смог сделать выбор между мамой и женой. И в итоге потерял обеих.
— Как в той поговорке — за двумя зайцами погонишься…
— Именно.
— А папа молодец. Он маму свою обожает, но границы держит. Бабушка иногда пытается советовать, как нам жить, а папа её вежливо посылает.
— Маша!
— Ну что? Это же правда. Помню, бабушка начала говорить, что папе надо срочно жениться после развода, чтобы я без мамы не осталась. А папа ей сказал: «Мам, спасибо за заботу, но я сам разберусь». И всё. Тема закрыта.
Татьяна улыбнулась. Вот так просто. Сам разберусь. Почему Павел не мог сказать эти три слова своей матери?
Свадьбу играли скромно. Только близкие родственники и друзья. Мама Игоря подарила им сертификат на путешествие.
— Езжайте, отдохните вдвоём. А Машку я к себе заберу на недельку. Давно хотела с внучкой в театры походить.
Никакого контроля. Никаких манипуляций. Просто искренняя радость за сына.
Через два года у них родился сын. Маша нянчилась с братиком, родители помогали, но не лезли с советами. Жизнь наладилась.
Однажды Татьяна встретила Павла в супермаркете. Он постарел, располнел. Рядом стояла женщина с недовольным лицом.
— Привет, Тань.
— Привет.
— Это Оксана, моя жена. Окс, это Татьяна.
Оксана окинула Татьяну оценивающим взглядом и что-то прошептала мужу. Павел виновато улыбнулся.
— Мы спешим. Мама ждёт нас к обеду.
— Мама? Я думал, она уехала.
— Вернулась. Живёт с нами. Оксане помогает по хозяйству.
Татьяна посмотрела на Оксану. Та выглядела усталой и замученной. Точно так же, как когда-то выглядела сама Татьяна.
— Удачи вам, — сказала она и пошла к кассе.
— Кто это был? — спросил Игорь, когда она вернулась к машине.
— Бывший муж.
— А-а, маменькин сынок?
— Он самый. С новой женой. И мама, похоже, снова с ними живёт.
— Бедная женщина.
— Да. Но это её выбор. Как когда-то был мой.
Игорь обнял жену.
— Хорошо, что ты сделала правильные выводы.
— Знаешь, я ему даже благодарна в каком-то смысле. Если бы не та история, я бы не встретила тебя. Не узнала, что такое настоящая семья. Где муж защищает жену, а не прячется за мамину юбку.
— Моя мама юбки не носит, — засмеялся Игорь. — Только джинсы. Говорит, в них удобнее путешествовать.
— Вот и славно. Кстати, она звонила, приглашает на дачу на выходные. Поедем?
— Конечно. Маша уже рюкзак собирает.
Они сели в машину и поехали домой. Дома, где никто не командовал, не манипулировал, не требовал благодарности за право там жить. Просто дом, полный любви и взаимного уважения.
А Павел остался стоять у супермаркета, глядя вслед уезжающей машине. Оксана дёргала его за рукав, торопила. Мама ждёт. Мама всегда ждёт. И всегда недовольна. И всегда права.
Он вспомнил слова Татьяны про дом без любви. Она была права. Их новая квартира, купленная на деньги от продажи того самого дома, действительно напоминала склеп. Холодный, неуютный, наполненный вечными упрёками и претензиями.
Оксана оказалась не такой сильной, как Татьяна. Она не ушла. Просто сломалась. Теперь безропотно выполняла все указания свекрови, готовила то, что та велит, убиралась так, как та требует.
— Паш, ну ты идёшь? — раздражённо окликнула жена.
— Иду.
Он пошёл к жене, к маме, к своей правильной, одобренной мамой жизни. И думал о том, что некоторые ошибки невозможно исправить. Можно только жить с их последствиями.
Что любит идеальный фарш для сочных высоких котлет — добавлять ничего не нужно: 3 приема для любого рецепта. Идеальные — век живи, век учись