— Мама опять взяла твою шубу, — прозвучал голос Артёма из прихожей, и Светлана почувствовала, как внутри неё что-то оборвалось.
Она медленно поднялась с дивана, где только что устроилась с чашкой чая после тяжёлого рабочего дня. В груди зарождалось знакомое чувство — смесь бессилия и глухого раздражения, которое она научилась подавлять за пять лет брака.
Светлана вошла в прихожую и увидела пустую вешалку, где ещё утром висела её новая норковая шуба. Подарок самой себе на тридцатилетие. Три года откладывала с каждой зарплаты, отказывала себе в отпусках и развлечениях. И вот теперь…
— Она сказала, что ненадолго, к подруге на юбилей сходить, — Артём стоял, переминаясь с ноги на ногу, и не смотрел жене в глаза. — Ты же знаешь маму, она…
— Знаю, — тихо ответила Светлана. — Знаю, что твоя мама считает все вещи в этой квартире своими. Знаю, что ты никогда не скажешь ей «нет». Знаю, что я для неё — временное явление в твоей жизни.
Раиса Петровна появилась в их жизни с самого начала. Милая, заботливая женщина шестидесяти лет, которая «просто хочет помочь молодым». Первые месяцы Светлана была в восторге — свекровь приносила домашние пироги, помогала с уборкой, давала советы. Но постепенно помощь превратилась в контроль, а советы — в приказы.
Сначала это были мелочи. Раиса Петровна переставляла вещи в квартире по своему усмотрению. Выбрасывала продукты, которые считала «неправильными». Заходила без предупреждения, используя свой комплект ключей. Светлана пыталась поговорить с Артёмом, но он только отмахивался: «Да ладно тебе, мама же от чистого сердца».
Потом начались более серьёзные вторжения. Свекровь брала без спроса косметику Светланы — «попробовать». Надевала её платья — «мне же на один вечер». Пользовалась дорогими духами — «капельку только». И каждый раз Артём находил оправдания: «Мама одинокая женщина, ей так мало надо для счастья».
Но шуба была последней каплей. Светлана копила на неё не просто так. Это был символ её независимости, доказательство того, что она может позволить себе роскошь без чьей-либо помощи. Она даже не показывала её свекрови, хранила в чехле в дальнем углу шкафа. Но Раиса Петровна, видимо, обшарила всю квартиру.
Телефон Артёма зазвонил. Он взглянул на экран и побледнел.
— Это мама, — прошептал он.
— Включи громкую связь, — потребовала Светлана.
Артём нерешительно нажал на кнопку. Из динамика раздался взволнованный голос Раисы Петровны:
— Артёмушка, сынок! Тут такое случилось! Я в метро ехала, а какая-то женщина облила меня красным вином! Представляешь? Шуба вся испорчена! Я пыталась оттереть, но пятна не отходят! Что делать, не знаю!
Светлана почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Её руки задрожали, и она вцепилась в край комода, чтобы устоять на ногах.
— Мам, это же шуба Светы… — начал Артём.
— Ну и что? Невестка не жадная, правда же? Отдадим в химчистку, может, что-то сделают. Хотя вряд ли, тут такие разводы… Ладно, я домой поеду, устала очень.
Связь прервалась. В прихожей повисла тишина. Артём открыл рот, чтобы что-то сказать, но Светлана подняла руку, останавливая его.
— Не надо, — сказала она устало. — Не надо оправданий. Не надо «мама не специально». Не надо «купим новую». Просто не надо.
Она прошла в спальню и села на кровать. В голове было пусто. Три года экономии, мечтаний, предвкушения — всё полетело к чертям из-за женщины, которая решила покрасоваться в чужой вещи перед подругами.
Артём вошёл следом, сел рядом, попытался обнять, но Светлана отстранилась.
— Света, ну что ты так переживаешь? Это же просто вещь. Мама действительно не хотела…
— Просто вещь? — Светлана повернулась к нему, и в её глазах плясали злые огоньки. — Для твоей мамы — да, просто вещь. Чужая вещь, которую можно взять, испортить и сказать «ой». А для меня это три года работы. Три года отказов от всего. И знаешь, что самое противное? То, что ты сейчас сидишь и оправдываешь её, а не меня, свою жену.
— Но она же моя мама…
— А я твоя жена! Или это ничего не значит?
Артём молчал, глядя в пол. И в этом молчании был ответ на все вопросы.
Следующим утром Светлана проснулась с чёткой решимостью. Она больше не будет терпеть. Не будет молчать. Не будет делать вид, что всё в порядке.
Она позвонила на работу, взяла выходной и отправилась к свекрови. Раиса Петровна открыла дверь в своём любимом халате с цветочками, на лице играла приторная улыбка.
— О, невестушка пришла! Проходи, чай будешь? Я пирожков напекла, твоих любимых, с капустой.
— Не моих любимых. Артёма любимых, — спокойно ответила Светлана, проходя в квартиру. — Я не люблю капусту, Раиса Петровна. За пять лет вы так и не запомнили.
Свекровь удивлённо подняла брови:
— Что-то ты сегодня не в духе. Месячные, наверное? Я в твоём возрасте тоже страдала…
— Где шуба? — прервала её Светлана.
— В ванной висит, сушится. Я пыталась застирать, но только хуже сделала, кажется. Ну ничего, Артёмушка новую купит. Ему же не жалко для любимой женушки.
Светлана прошла в ванную. Шуба висела на плечиках над ванной. Вся передняя часть была покрыта розовыми разводами, мех слипся и потерял блеск. Восстановлению это не подлежало.
— Красивая была шубка, — вздохнула за спиной Раиса Петровна. — Дорогая, наверное? Хотя откуда у тебя деньги на такую? Артёмушка подарил?
— Я сама купила. Три года копила.
— Ой, ну что ты расстраиваешься! Подумаешь, шуба! У меня вон в молодости вообще ничего не было, а я Артёмушку вырастила, выучила. А вы всё о тряпках думаете. Когда детей-то рожать собираетесь? Мне уже внуков хочется понянчить.
Светлана медленно повернулась к свекрови. В её глазах было что-то такое, что заставило Раису Петровну попятиться.
— Детей не будет, — сказала Светлана чётко и ясно. — По крайней мере, не в этой семье. Я ухожу от вашего сына.
— Что? — Раиса Петровна схватилась за сердце. — Как это уходишь? Из-за какой-то шубы? Ты с ума сошла!
— Не из-за шубы. Из-за того, что в этой семье я всегда буду на втором месте. Из-за того, что мой муж выбирает между мамой и женой, и выбор всегда не в мою пользу. Из-за того, что вы считаете меня прислугой, а мои вещи — своими.
— Да как ты смеешь! — вспыхнула свекровь. — Я тебя в свою семью приняла! Помогала вам! Пироги пекла! А ты неблагодарная!
— Я не просила вашей помощи. Я просила уважения. Но для вас это, видимо, слишком сложно.
Светлана вышла из ванной и направилась к двери. Раиса Петровна бросилась за ней:
— Стой! Куда ты! Артёмушка без тебя пропадёт! Он же ничего не умеет! Готовить не умеет, стирать не умеет!
— Вот и прекрасно. Будете к нему переезжать, заботиться. То, о чём всегда мечтали — снова жить с сыночком.
Светлана вышла из квартиры, оставив свекровь стоять в дверях с открытым ртом.
Вернувшись домой, она начала собирать вещи. Артём прибежал через час — видимо, мама позвонила ему в панике.
— Света, что происходит? Мама сказала, ты уходишь? Из-за шубы?
Светлана остановилась, посмотрела на него. Красивый, успешный мужчина тридцати двух лет. Только вот внутри — всё тот же маленький мальчик, который не может сказать «нет» маме.
— Не из-за шубы, Артём. Из-за того, что я устала быть второй. Устала бороться за место в собственном доме. Устала слышать «мама не специально», «мама не со зла», «мама одинокая».
— Но я люблю тебя…
— И маму любишь. Только вот жить можно только с одной женщиной. И ты свой выбор сделал давно.
— Я поговорю с ней! Попрошу вернуть ключи! Буду приезжать к ней сам!
Светлана покачала головой:
— Поздно, Артём. Если бы ты хотел это сделать, сделал бы пять лет назад. А так… Прости, но я не готова всю жизнь делить тебя с твоей мамой.
Она закрыла чемодан, взяла сумку.
— Куда ты?
— К подруге пока. Потом сниму квартиру. Документы на развод подам на следующей неделе.
— Света, подожди! Давай поговорим! Я всё исправлю!
Но она уже вышла за дверь.
Прошёл месяц. Светлана сняла маленькую, но уютную квартирку в спальном районе. Без роскоши, зато своя. Никто не переставлял её вещи, не брал без спроса её одежду, не входил без стука.
На работе дела шли в гору. Начальство заметило, что она стала более собранной, инициативной. Предложили повышение.
Артём звонил каждый день первые две недели. Потом через день. Потом раз в неделю. Светлана не отвечала. Что было говорить?
А потом случилось неожиданное. В дверь позвонили. Светлана открыла и удивилась — на пороге стояла Раиса Петровна. Но не та властная, уверенная в себе женщина, а какая-то потерянная, постаревшая.
— Можно войти? — тихо спросила она.
Светлана молча посторонилась. Свекровь прошла в комнату, огляделась.
— Маленькая квартирка. Артёмушке было бы тесно…
— Артёма здесь нет и не будет, — отрезала Светлана.
— Знаю, — вздохнула Раиса Петровна. — Он переехал ко мне. Сказал, что в вашей квартире тоскливо одному.
Она присела на край стула, сложила руки на коленях.
— Я пришла извиниться.
Светлана удивлённо подняла брови.
— Первую неделю я злилась, — продолжила свекровь. — Думала, вот неблагодарная, из-за тряпки семью разрушила. А потом… Артём переехал. И я поняла, что натворила. Он сидит вечерами, молчит. Не ест почти. На работе проблемы начались — не может сосредоточиться. И я смотрю на него и думаю: это я сделала. Я разрушила его счастье. Хотела сына при себе удержать, а в итоге сломала ему жизнь.
Она достала из сумки конверт, положила на стол.
— Тут деньги. За шубу. Я продала свои золотые украшения. Знаю, что вещь не вернуть, но хоть так…
— Мне не нужны деньги, — сказала Светлана.
— Возьмите. Мне будет легче. И… я хотела сказать… Если вы дадите Артёму второй шанс, я не буду вмешиваться. Ключи отдала. Приходить без приглашения не буду. Буду просто бабушкой, которая иногда навещает внуков. Если они у вас появятся.
Светлана молчала. В груди боролись разные чувства. Обида ещё не прошла, но…
— Я подумаю, — наконец сказала она.
Раиса Петровна кивнула, поднялась.
— Спасибо, что выслушали. И… простите меня. Я думала, что забочусь о сыне, а на самом деле просто боялась остаться одна. Но теперь поняла — лучше быть одной, чем разрушить счастье собственного ребёнка.
Она пошла к двери, но на пороге обернулась:
— Вы хорошая женщина, Светлана. Артём без вас пропадает. И я наконец поняла — жена для мужчины важнее матери. Так и должно быть.
Когда за ней закрылась дверь, Светлана села на диван и заплакала. Впервые за месяц. Плакала от облегчения, от усталости, от понимания, что всё могло быть иначе.
Вечером позвонил Артём.
— Света, можно приехать? Поговорить. Без мамы, без советов. Просто ты и я.
Светлана помолчала.
— Приезжай. Поговорим.
Он приехал через час. Похудевший, с тёмными кругами под глазами. Сел напротив, долго молчал, подбирая слова.
— Я идиот, — наконец сказал он. — Полный идиот. Я думал, что могу усидеть на двух стульях. Быть хорошим сыном и хорошим мужем одновременно. А получилось, что стал плохим и тем, и другим.
— Твоя мама приходила.
— Знаю. Она сказала. И ещё сказала, что если ты дашь мне второй шанс, она не будет лезть в нашу жизнь.
— А ты? Что ты скажешь?
Артём поднял на неё глаза.
— Я скажу, что месяц без тебя был адом. Что я понял — дом там, где ты. Что мама… я люблю маму, но жить хочу с тобой. И если придётся выбирать, я выбираю тебя. Всегда буду выбирать тебя.
— Громкие слова. А на деле?
— На деле… Я снял нам новую квартиру. В другом районе. Подальше от мамы. У неё не будет ключей. И я установил правило — она может приходить только по приглашению, раз в неделю максимум.
Светлана удивлённо посмотрела на него.
— И она согласилась?
— Сказала, что лучше видеть сына счастливым раз в неделю, чем несчастным каждый день.
Они молчали, глядя друг на друга.
— Я не могу обещать, что сразу всё забуду, — сказала Светлана.
— Я не прошу забыть. Прошу дать шанс всё исправить.
— Один шанс. Последний.
— Больше не понадобится.
Он встал, подошёл к ней, присел на корточки, взял её руки в свои.
— Прости меня. За то, что не защищал тебя. За то, что делал вид, будто всё нормально. За то, что позволил маме разрушить то, что мы строили.
Светлана вздохнула, провела рукой по его волосам.
— Мы оба были не правы. Я молчала слишком долго. Копила обиды вместо того, чтобы говорить. Надо было сразу расставить границы.
— Теперь расставим. Вместе.
Через три месяца они въехали в новую квартиру. Светлую, просторную, с большими окнами. Раиса Петровна пришла на новоселье, принесла свой фирменный торт и фикус в горшке.
— Для уюта, — сказала она, смущённо улыбаясь.
Она пробыла ровно два часа, помогла накрыть на стол, похвалила ремонт и ушла, сославшись на усталость.
— Я буду звонить перед визитом, — сказала она на прощание. — И приходить не чаще раза в неделю. Обещаю.
И сдержала слово.
Год спустя Светлана стояла перед зеркалом, поправляя новую шубу. Не такую дорогую, как та, испорченная. Но купленную Артёмом в подарок на годовщину их «второй свадьбы», как они называли день их воссоединения.
— Красивая, — сказал Артём, обнимая её сзади.
— Красивая, — согласилась Светлана. — Но знаешь, что красивее?
— Что?
— То, что твоя мама больше не возьмёт её без спроса.
Они рассмеялись. Смех был лёгкий, без горечи. Потому что некоторые уроки, пусть и болезненные, делают семью только крепче.
А Раиса Петровна в это время сидела дома, вязала маленькие пинетки и улыбалась. Светлана позвонила час назад и сказала, что у них будет ребёнок. И попросила свекровь быть крёстной.
Иногда для счастья нужно просто научиться уважать границы друг друга. И понять, что любовь — это не контроль, а свобода быть собой.
Мне негде жить, — заявила мама