— Я больше не могу так жить! — выкрикнула Марина, когда увидела мужа, стоящего в дверях с опущенной головой. Рядом с ним, как всегда, маячила его мать — Галина Петровна, с торжествующей улыбкой на губах.
Это был последний раз. Последняя капля, переполнившая чашу терпения. Марина чувствовала, как внутри неё что-то окончательно сломалось, рассыпалось на мелкие осколки, которые уже никогда не собрать воедино.
Всё началось три часа назад. Марина готовила праздничный ужин — сегодня исполнялось ровно пять лет, как они с Андреем поженились. Она весь день провела на кухне, готовя его любимые блюда. Купила свечи, накрыла стол их свадебной скатертью, той самой, которую они выбирали вместе.
В семь вечера Андрей должен был вернуться с работы. Марина надела его любимое платье, то самое синее, в котором была на их первом свидании. Ждала. В половине восьмого позвонил телефон.
— Мариш, прости, я немного задержусь, — голос Андрея звучал виновато. — Мама позвонила, просит помочь с ремонтом. У неё там кран потёк.
Марина почувствовала, как внутри всё похолодело. Опять. Опять его мать. Опять какая-то выдуманная проблема, которая почему-то требует немедленного решения именно сегодня, именно сейчас.
— Андрей, у нас годовщина, — напомнила она, стараясь сохранять спокойствие. — Я весь день готовила. Стол накрыт.
— Я знаю, милая, знаю. Но ты же понимаешь, мама одна, ей тяжело. Я быстро, часик максимум.
Часик. Марина знала, что означает этот «часик», когда речь шла о его матери. Это означало, что Галина Петровна будет держать сына у себя столько, сколько захочет. Будет жаловаться на здоровье, на одиночество, на то, что невестка совсем о ней не заботится.
— Андрей, пожалуйста, хотя бы сегодня…
Но он уже отключился.
Марина села за накрытый стол, смотрела на две тарелки, на свечи, которые так и не зажгла. Еда остывала. Как и её чувства к мужу, который в очередной раз выбрал не её.
Это продолжалось все пять лет их брака. Галина Петровна словно поставила себе целью разрушить их семью. С первого дня, когда Андрей привёл Марину знакомиться, свекровь смотрела на неё как на врага, захватчика, который отнимает у неё любимого сына.
Сначала это были мелочи. Звонки по десять раз на день с просьбами то лампочку поменять, то продукты купить, то просто «поговорить». Андрей всегда бросал всё и бежал к матери. Марина пыталась понять, принять. В конце концов, у женщины действительно никого не было, кроме сына.
Но потом началось другое. Галина Петровна стала придумывать болезни. То сердце прихватит, то давление подскочит. И обязательно в те моменты, когда у Марины с Андреем были планы. Поход в кино? Звонок от матери — плохо с сердцем. Поездка на выходные? Снова звонок — упала, ногу подвернула. Романтический ужин? И тут свекровь со своими проблемами.
Марина пыталась поговорить с мужем. Объяснить, что его мать манипулирует, что все эти болезни странным образом случаются именно тогда, когда им нужно побыть вдвоём. Но Андрей не хотел слышать.
— Она моя мать, Марина! Единственная! А ты предлагаешь мне её бросить? Что ты за человек такой? У тебя совсем нет сердца?
И Марина молчала. Терпела. Надеялась, что со временем всё наладится. Что Андрей поймёт. Что свекровь смирится.
Но становилось только хуже. Галина Петровна переехала жить поближе — купила квартиру в соседнем доме. Теперь она могла приходить когда захочет. И приходила. Каждый день. Без предупреждения, без звонка. Просто открывала дверь своим ключом — Андрей настоял, чтобы у матери были ключи «на всякий случай».
Марина возвращалась с работы и заставала свекровь на своей кухне, копающейся в холодильнике.
— Опять ничего нормального не готовишь, — говорила Галина Петровна, презрительно разглядывая содержимое. — Мой Андрюша любит домашнюю еду, а ты его полуфабрикатами кормишь.
Марина пыталась объяснить, что работает допоздна, что не всегда есть время на сложные блюда. Но свекровь только фыркала.
— Я вот работала и успевала. И дом в порядке держала, и мужа кормила, и сына воспитывала. А ты? Карьеристка! Думаешь только о себе!
Самое обидное было то, что Андрей никогда не вставал на сторону жены. Когда Марина жаловалась, он отмахивался.
— Мама просто переживает за меня. Она желает нам добра. Ты преувеличиваешь.
Преувеличиваешь. Это слово Марина слышала постоянно. Когда свекровь при гостях заявила, что Марина плохая хозяйка — преувеличиваешь. Когда назвала её неспособной родить нормальных детей — преувеличиваешь. Когда сказала, что Андрей мог бы найти жену получше — опять преувеличиваешь.
Но самое страшное случилось полгода назад. Марина забеременела. Они с Андреем так долго этого ждали, так мечтали о ребёнке. Марина была на седьмом небе от счастья. Андрей тоже радовался, носил её на руках, исполнял все капризы.
А потом узнала Галина Петровна.
— Рановато вы, — сказала она, поджав губы. — Андрюша ещё молодой, ему карьеру строить надо, а не пелёнки менять.
Марина не обратила внимания на эти слова. Подумаешь, свекровь недовольна. Она всегда недовольна.
Но Галина Петровна не успокоилась. Она начала обрабатывать сына. Каждый день внушала ему, что ребёнок — это конец свободы, что Марина специально забеременела, чтобы привязать его к себе, что нужно подождать, построить карьеру, купить квартиру побольше.
И Андрей начал сомневаться. Марина видела это в его глазах. Он больше не радовался, когда она показывала ему снимки УЗИ. Не интересовался, как она себя чувствует. А однажды сказал:
— Может, мама права? Может, нам действительно рано?
Марина не поверила своим ушам. Рано? Им обоим по тридцать лет, они пять лет в браке, у обоих стабильная работа. Что может быть «рано»?
От стресса, от постоянных переживаний у Марины начались проблемы. Врач предупредил — нужен покой, никаких волнений. Но какой покой, когда свекровь каждый день приходит и рассказывает, какая обуза дети, как они разрушают жизнь, как много денег на них уходит?
Марина потеряла ребёнка на четвёртом месяце. Это случилось после особенно тяжёлого разговора с Галиной Петровной, которая в очередной раз заявила, что Марина не способна выносить здорового ребёнка, что в их роду все женщины крепкие, а эта — слабачка.
Андрей даже не приехал в больницу сразу. Сначала отвёз мать домой — у неё разболелась голова от переживаний. Марина лежала в палате одна, смотрела в потолок и понимала, что больше не может. Не хочет. Не будет.
Но Андрей умолял дать ему ещё один шанс. Обещал, что всё изменится. Что поговорит с матерью, установит границы. Клялся, что больше такого не повторится.
Марина поверила. Последний раз.
И вот сегодня, в день их годовщины, история повторилась. Андрей выбрал мать. Снова.
Прошло три часа. Еда на столе окончательно остыла. Марина даже не притронулась к ней. Сидела в темноте — свечи так и остались незажжёнными — и думала. О том, как всё могло быть иначе. О том ребёнке, которого она потеряла. О муже, которого, по сути, у неё никогда и не было. Он всегда принадлежал своей матери.
В десять вечера хлопнула входная дверь. Марина не пошевелилась. Пусть сам увидит. Пусть поймёт, что натворил.
Андрей вошёл на кухню, щёлкнул выключателем. Свет резанул по глазам.
— Ты чего в темноте сидишь? — спросил он, словно ничего не произошло.
Марина подняла на него глаза. Андрей выглядел усталым, но довольным. Наверняка мать накормила его ужином, наговорила комплиментов, пожаловалась на невестку.
— С годовщиной нас, — сказала Марина тихо.
Андрей замер. Посмотрел на накрытый стол, на свечи, на её платье. На его лице отразилось понимание.
— Марин, прости, я…
— Не надо, — перебила она. — Я всё понимаю. Твоя мать важнее.
— Да что ты такое говоришь! У неё действительно кран тёк! Весь пол залило!
Марина усмехнулась.
— И она не могла вызвать сантехника? Или подождать до завтра? Обязательно именно сегодня, именно сейчас нужна была твоя помощь?
Андрей нахмурился.
— Она моя мать, Марина. Я не могу её бросить в беде.
— В беде, — повторила Марина. — А я? Я не в беде? Я пять лет живу в аду, который устроила твоя мать, а ты делаешь вид, что ничего не происходит!
— Опять ты преувеличиваешь…
Это было последней каплей. Марина вскочила со стула так резко, что тот опрокинулся.
— Преувеличиваю?! Я преувеличиваю?! Твоя мать довела меня до выкидыша, а я преувеличиваю?!
Андрей побледнел.
— Марина, это несправедливо. Мама не виновата в том, что случилось.
— Не виновата? Она каждый день говорила мне, что я не способна родить! Что я слабая, никчёмная, что ты заслуживаешь лучшего! И ты молчал! Ты всегда молчишь, когда она унижает меня!
— Она просто…
— Переживает за тебя, я знаю! — Марина уже кричала. — А за меня кто переживает, Андрей? Кто?!
В этот момент хлопнула входная дверь. Марина замерла. Неужели…
В кухню вошла Галина Петровна. С ключами в руке и довольным видом.
— Я услышала крики и решила проверить, всё ли в порядке, — сказала она, окидывая взглядом накрытый стол. — О, ужин? А что ж вы меня не позвали? Андрюша, ты же знаешь, я по вечерам одна скучаю.
Марина смотрела на свекровь и не верила своим глазам. Это было слишком. Даже для Галины Петровны это было слишком.
— Выйдите, — сказала Марина тихо.
— Что? — свекровь изобразила удивление.
— Выйдите из моего дома. Немедленно.
Галина Петровна усмехнулась и повернулась к сыну.
— Андрюша, твоя жена совсем обнаглела. Разговаривает со мной, как с прислугой.
Андрей растерянно смотрел то на мать, то на жену.
— Мам, может, ты правда пойдёшь домой? У нас тут…
— У вас тут семейная ссора, я вижу, — перебила его Галина Петровна. — И всё из-за неё! Я же говорила тебе, сынок, не надо было жениться на первой встречной. Посмотри на неё — истеричка! Кричит, скандалит. Нормальная жена так себя не ведёт.
— Нормальная свекровь тоже так себя не ведёт! — выкрикнула Марина. — Нормальная свекровь не лезет в жизнь сына! Не настраивает его против жены! Не врывается в чужой дом без приглашения!
— Чужой? — Галина Петровна презрительно фыркнула. — Это дом моего сына! А ты тут временно!
Марина почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Временно. После пяти лет брака, после потерянного ребёнка, после всего, что она вытерпела — она всё ещё временно.
Она повернулась к Андрею. Он стоял между ними, растерянный, несчастный. Но молчал. Как всегда молчал.
— Скажи ей, — попросила Марина. — Скажи ей, что она не права. Что я твоя жена, а не временная гостья. Скажи, что ты любишь меня. Защити меня хоть раз в жизни, Андрей!
Андрей открыл рот, но Галина Петровна опередила его.
— Да что тут говорить! Если бы любил, давно бы детей народили! А так — пять лет прошло, и ничего! Бесплодная она, вот что!
Марина задохнулась. Это было слишком жестоко даже для Галины Петровны. Упрекать её в бесплодии после выкидыша…
Она ждала, что Андрей возмутится. Что хоть сейчас, хоть в этот момент он встанет на её защиту. Но Андрей молчал. Опустил голову и молчал.
И тогда Марина поняла, что всё кончено. Окончательно и бесповоротно.
— Я ухожу, — сказала она спокойно. Удивительно спокойно после всех этих криков и слёз.
Андрей поднял голову.
— Марина, не надо. Давай поговорим…
— О чём? О том, как твоя мать будет и дальше отравлять мою жизнь, а ты будешь делать вид, что ничего не происходит? Нет, спасибо. Я больше не могу. И не хочу.
Она прошла мимо них в спальню. Галина Петровна торжествующе улыбалась.
— Вот и правильно! Нечего тут делать таким! Найдёшь себе нормальную жену, сынок. Которая и готовить умеет, и детей родит, и мать уважать будет!
Марина достала чемодан, начала складывать вещи. Руки дрожали, но она заставляла себя двигаться методично, спокойно. Только бы не расплакаться. Только бы не показать им свою слабость.
Андрей стоял в дверях спальни, смотрел, как она собирается.
— Марина, пожалуйста. Не уходи. Я поговорю с мамой. Установлю границы. Всё будет по-другому, обещаю.
Марина остановилась, посмотрела на него.
— Ты обещал это полгода назад. После того, как я потеряла нашего ребёнка. Что изменилось, Андрей? Ничего. Твоя мать всё так же врывается в наш дом, всё так же унижает меня, а ты всё так же молчишь. Знаешь что? Оставайся с ней. Вы друг друга заслуживаете.
Она захлопнула чемодан, взяла сумку с документами.
— Куда ты пойдёшь? — спросил Андрей. В его голосе finally появилась паника.
— Не твоя забота.
Марина прошла мимо него. В коридоре стояла Галина Петровна, всё с той же торжествующей улыбкой.
— И ключи оставь! — крикнула она вслед.
Марина достала ключи из сумки, бросила их на тумбочку. Последний раз оглянулась. Андрей стоял посреди коридора, растерянный, жалкий. Его мать уже обнимала его, что-то успокаивающе бормотала.
— Пять лет, — сказала Марина. — Пять лет я боролась за наш брак. За тебя. Но невозможно бороться за того, кто сам не хочет за себя бороться. Прощай, Андрей. Передай своей матери — она победила.
Дверь за ней захлопнулась.
Марина стояла на лестничной площадке, прислонившись к стене. Только сейчас она позволила себе заплакать. Слёзы текли по щекам, размазывая тушь, но ей было всё равно.
Пять лет. Пять лет она терпела унижения, оскорбления, постоянное вмешательство в их жизнь. Надеялась, что Андрей одумается, поймёт, выберет её. Но он сделал свой выбор давно. Просто она не хотела это признавать.
Телефон завибрировал. Андрей. Марина сбросила вызов. Потом ещё один. И ещё. На десятый раз она просто отключила телефон.
Спустившись на улицу, Марина остановила такси. У неё была подруга, Оля, которая давно звала пожить у неё, если что. «Если что» наступило.
Сидя в машине, Марина смотрела на проплывающие мимо огни ночного города и думала о том, что впервые за долгое время чувствует себя свободной. Да, ей больно. Да, она потеряла пять лет жизни. Да, придётся начинать всё сначала.
Но она больше не будет терпеть унижения. Больше не будет ждать, когда муж finally встанет на её защиту. Больше не будет бороться за то, что уже давно потеряно.
Телефон в сумке снова завибрировал — она забыла его выключить. Сообщение от Андрея: «Марина, вернись. Мама ушла. Давай поговорим.»
Мама ушла. Но она вернётся. Завтра, послезавтра, через неделю. С новыми претензиями, новыми манипуляциями, новыми способами разрушить то, что ещё осталось от их брака. А Андрей снова будет молчать, оправдываться, просить понять и простить.
Марина удалила сообщение, не ответив. Потом открыла контакты и удалила номер Андрея. Следом — номер Галины Петровны, хотя тот она и так знала наизусть — свекровь звонила по десять раз на день.
Пусть живут вдвоём. Мать и сын. Как они того и хотели.
А у неё впереди новая жизнь. Без токсичной свекрови, без мужа-маменькиного сынка, без постоянного стресса и унижений. Будет тяжело, она знала. Но всё лучше, чем то, что было.
Марина достала телефон снова, открыла сообщение подруге:
«Оля, я еду к тебе. Можно пожить у тебя какое-то время?»
Ответ пришёл мгновенно:
«Конечно! Я же говорила — моя квартира всегда для тебя открыта. Что случилось?»
«Я ушла от Андрея. Окончательно.»
«Наконец-то! Я уже заварю чай. И вина куплю. Будем праздновать твою свободу!»
Марина улыбнулась сквозь слёзы. У неё есть друзья. Настоящие друзья, которые поддержат, не осудят, помогут. У неё есть работа, есть силы начать сначала.
А у Андрея есть мама. Которая теперь может приходить к нему когда захочет, готовить ему его любимые блюда, рассказывать, какой он замечательный сын. И искать ему новую жену — покладистую, послушную, которая будет молча терпеть все её выходки.
Только вот найдётся ли такая дура во второй раз? Марина в этом сомневалась.
Такси остановилось у дома Оли. Марина расплатилась, вышла, подняла голову к освещённым окнам. Там, на третьем этаже, её ждали. Ждал горячий чай, дружеское плечо и возможность выговориться, выплакаться, выпустить всю боль, накопившуюся за эти годы.
А потом будет новый день. И новая жизнь. Без свекрови, которая считает её временной. Без мужа, который не способен защитить. Без постоянного стресса и унижений.
Марина глубоко вздохнула и пошла к подъезду. С каждым шагом на душе становилось легче. Да, она потеряла семью. Но обрела себя. И это, пожалуй, было гораздо важнее.
Почему маме моей огрызаешься? — взъелся муж. — Да и не собираюсь я улыбаться женщине, которая делит мои метры у меня за спиной