— Документы на квартиру теперь будут у меня, — свекровь положила папку в свою сумочку с таким видом, будто это было самое естественное решение в мире. Анна застыла посреди гостиной их новой квартиры, не веря своим ушам. Они только вчера переехали, коробки с вещами ещё стояли нераспакованными вдоль стен, а Людмила Петровна уже начала устанавливать свои порядки.
Это должен был быть счастливый день. После пяти лет съёмных квартир, после бесконечной экономии на всём, они наконец-то купили собственное жильё. Небольшую двухкомнатную квартиру в спальном районе, но свою. Анна помнила, как они с Максимом стояли у нотариуса, подписывали документы, и её руки дрожали от волнения. Она думала, что начинается новая глава их жизни. Самостоятельная, независимая глава.
Но вот сейчас, глядя на свекровь, которая деловито застёгивала свою дорогую кожаную сумку, Анна понимала — праздник закончился, не успев начаться.
— Людмила Петровна, но это же наша квартира, — начала Анна, стараясь говорить спокойно. — Мы с Максимом её покупали, оформляли…
— Покупали? — свекровь подняла одну бровь с таким выражением лица, словно услышала особенно неудачную шутку. — Милочка, давайте не будем лукавить. Первоначальный взнос дала я. Полмиллиона рублей, между прочим. Без моих денег вы бы ещё лет десять по съёмным углам скитались.
Анна почувствовала, как к щекам приливает кровь. Да, первый взнос дала свекровь. Но остальное-то они выплачивали сами! Ипотека была оформлена на них с Максимом, каждый месяц они отдавали банку больше половины их совместного дохода.
— Но ипотеку мы платим сами, — возразила Анна. — Каждый месяц, уже полгода…
— Полгода! — Людмила Петровна рассмеялась, и в её смехе было столько презрения, что Анна невольно сжалась. — Детка, ипотека на двадцать лет. Вы полгода платите и уже считаете квартиру своей? Наивность просто поражает. А что будет, если вы не потянете? Если Максим работу потеряет? Или ты, не дай бог, в декрет уйдёшь?
При слове «декрет» свекровь скривилась так, словно произнесла что-то неприличное. Анна знала, что Людмила Петровна категорически против того, чтобы они заводили детей «в такой нестабильной финансовой ситуации». По её мнению, сначала нужно было закрыть ипотеку, накопить «подушку безопасности» размером минимум в миллион, и только потом думать о детях. То, что к тому моменту Анне будет уже за сорок, свекровь предпочитала не обсуждать.
— Максим! — позвала Анна мужа, который всё это время прятался на кухне, делая вид, что распаковывает посуду. — Иди сюда, пожалуйста!
Максим появился в дверном проёме с виноватым выражением лица. Анна сразу поняла — он знал. Знал о планах матери и молчал.
— Максим, твоя мама хочет забрать документы на квартиру, — сказала Анна, глядя ему прямо в глаза. — Ты же понимаешь, что это неправильно?
Максим переминался с ноги на ногу, избегая её взгляда. Ему было тридцать два года, он работал программистом в крупной компании, но сейчас выглядел как провинившийся школьник.
— Ань, ну мама же правильно говорит, — начал он неуверенно. — Документы надо где-то хранить надёжно. У мамы дома сейф есть…
— У нас тоже можно купить сейф! — не выдержала Анна. — Или положить в банковскую ячейку! Зачем отдавать документы на нашу квартиру посторонн…
— Постороннему человеку? — голос Людмилы Петровны стал ледяным. — Я для тебя посторонний человек? Я, которая отдала полмиллиона, чтобы вы не жили как бездомные? Я, которая каждый месяц привожу вам продукты, потому что вы всё отдаёте банку? Может, мне вообще забрать свои деньги обратно, раз я такая посторонняя?
Анна понимала, что это манипуляция, чистой воды шантаж. Но Максим тут же забеспокоился:
— Мам, ну что ты такое говоришь! Анна не это имела в виду. Правда, Ань? Ты просто неправильно выразилась.
Анна смотрела на мужа с горечью. Он всегда так делал. Всегда выбирал сторону матери, всегда находил оправдания её поведению. «Мама просто волнуется», «Мама желает нам добра», «Мама лучше знает». А то, что его жена чувствует себя униженной, что её мнение не учитывается — это, видимо, не важно.
— Я выразилась правильно, — твёрдо сказала Анна. — Документы останутся у нас. Это наша квартира, наша ответственность.
Людмила Петровна медленно поднялась с дивана. В её движениях появилась угрожающая величественность.
— Ваша квартира? — она достала из сумочки телефон. — Хорошо. Тогда верните мне мои полмиллиона. Прямо сейчас. Я позвоню в банк, вы досрочно погасите часть ипотеки моими деньгами, и тогда — пожалуйста, делайте с документами что хотите.
— Мам, не надо! — Максим бросился к матери. — Анна просто устала с переездом. Мы отдадим документы, конечно отдадим!
— Нет! — Анна встала между мужем и свекровью. — Максим, это наш дом! Мы взрослые люди!
— Взрослые люди не живут на мамины деньги, — отрезала Людмила Петровна. — Взрослые люди сами решают свои проблемы. А вы? Максим, ты даже ремонт в квартире без меня спланировать не можешь. Кто выбирал обои? Кто договаривался с рабочими? Кто контролировал, чтобы не обманули?
Это была правда, и Анна не могла этого отрицать. Людмила Петровна действительно взяла на себя организацию ремонта. Но только потому, что не доверяла им сделать это самостоятельно! Она появлялась каждый день, критиковала каждое решение Анны, переделывала всё по-своему.
— Мы справились бы сами, — сказала Анна, хотя голос её дрогнул.
— Справились бы? — Людмила Петровна усмехнулась. — Как вы справлялись с выбором квартиры? Помнишь, что вы хотели купить сначала? Ту развалюху на первом этаже, с видом на помойку? Если бы не я, вы бы сейчас жили в клоповнике!
— Там было дешевле, мы бы меньше платили по ипотеке…
— И через год продавали бы с огромным убытком, потому что жить там невозможно! Нет, милочка, вы как дети малые. Вам нужен присмотр.
Анна чувствовала, как внутри неё поднимается волна гнева. Пять лет она терпела. Пять лет выслушивала замечания, советы, поучения. Свекровь критиковала всё: как она готовит, как одевается, как ведёт хозяйство. И Максим всегда молчал, всегда соглашался с мамой.
— Знаете что? — Анна выпрямилась. — Я устала от этого. Устала, что вы обращаетесь со мной как с несмышлёной девчонкой. Мне двадцать восемь лет, я работаю главным бухгалтером в крупной фирме, я вполне способна принимать решения!
— Главным бухгалтером? — Людмила Петровна скептически хмыкнула. — И сколько ты получаешь на этой должности? Хватает на жизнь? Или Максим всё равно содержит семью?
Это был удар ниже пояса. Да, Максим зарабатывал больше. Но Анна тоже вносила существенный вклад в семейный бюджет! Её зарплата полностью уходила на ипотеку, а Максим оплачивал текущие расходы.
— Я вношу свой вклад…
— Вклад! — Людмила Петровна театрально всплеснула руками. — Послушай меня внимательно, девочка. В этой квартире больше всего моего вклада. И пока вы не вернёте мне мои деньги, я имею право контролировать, что с ней происходит. Документы будут у меня. Точка.
Она направилась к выходу, но Анна преградила ей путь.
— Нет. Документы остаются здесь.
Повисла тишина. Максим замер, не зная, что делать. Людмила Петровна медленно повернулась к сыну.
— Максим, — её голос был спокойным, но в нём звучала угроза. — Объясни своей жене, как устроена жизнь.
— Ань, давай не будем ссориться, — начал Максим жалобно. — Ну подумаешь, документы у мамы полежат. Что тут такого?
— Такого? — Анна не могла поверить, что он этого не понимает. — Твоя мать хочет контролировать нашу жизнь! Сегодня документы, завтра она переедет к нам жить, потому что «её деньги, её квартира»!
— Переехать? — Людмила Петровна рассмеялась. — Милочка, да я в своём доме живу прекрасно. Зачем мне ваши хрущёвские метры? Но если вы не справитесь с платежами, если начнёте разводиться или ещё что — документы понадобятся. И они должны быть в надёжном месте.
— Разводиться? — Анна посмотрела на Максима. — Мы что, собираемся разводиться?
— Нет, конечно! — Максим покраснел. — Мама просто… она просто перестраховывается.
— От чего? От меня? Твоя мать думает, что я брошу тебя и заберу квартиру?
— Всякое бывает, — пожала плечами Людмила Петровна. — Статистика разводов печальная. Особенно когда жена амбициозная, а муж… мягкий.
Анна почувствовала, как что-то внутри неё ломается. Все эти годы она старалась быть хорошей невесткой. Терпела, молчала, шла на компромиссы. И вот результат — свекровь открыто говорит, что не доверяет ей, считает охотницей за квартирой.
— Всё, — сказала Анна тихо. — Хватит.
Она прошла к коробкам, нашла ту, где лежали документы, и достала папку.
— Вот, — она протянула папку свекрови. — Берите. Берите свои документы. Считайте, что квартира ваша. Но знайте — с этого момента я не вложу в неё ни копейки. Ни копейки, слышите?
Людмила Петровна удивлённо взяла папку. Она явно не ожидала, что Анна сдастся так легко.
— Вот и умница, — начала она, но Анна перебила:
— Я ещё не закончила. Максим, — она повернулась к мужу. — Ипотеку будешь платить сам. Полностью. Моя зарплата — теперь только моя. Я буду откладывать на свою квартиру. Отдельную. Где твоя мать не сможет диктовать правила.
— Ань, ты что? — Максим побледнел. — Я один не потяну ипотеку!
— Попроси маму помочь, — холодно ответила Анна. — В конце концов, это же её квартира теперь.
— Не говори глупостей! — вмешалась Людмила Петровна. — Ты обязана участвовать в семейном бюджете!
— Обязана? — Анна рассмеялась. — По какому праву? Я же несмышлёная девчонка, которой нельзя доверить даже хранение документов. Зачем вам мои деньги?
Она пошла в спальню и начала собирать вещи. Максим бросился за ней.
— Ань, остановись! Ты что делаешь?
— Ухожу, — спокойно ответила она, складывая одежду в сумку. — К родителям поживу, пока не найду съёмную квартиру.
— Но… но мы же только переехали! У нас новая квартира!
— У тебя и твоей мамы новая квартира, — поправила Анна. — Я тут посторонняя, помнишь?
Людмила Петровна появилась в дверях спальни.
— Прекрати этот спектакль! — приказала она. — Ты никуда не уйдёшь!
— Посмотрим, — Анна застегнула сумку.
— Максим, останови её!
Но Максим стоял как вкопанный, не зная, что делать. Впервые в жизни он оказался в ситуации, когда нужно было выбирать. И он не мог.
Анна прошла мимо него к выходу.
— Ань, подожди! — Максим наконец-то ожил. — Давай поговорим! Мама, отдай документы!
— Что? — Людмила Петровна возмущённо посмотрела на сына. — Ты хочешь, чтобы я отдала документы этой истеричке?
— Мама, пожалуйста!
Но Анна уже открывала входную дверь.
— Не надо, Максим. Твоя мать права. Я действительно посторонняя в вашей семье. Всегда была. Просто раньше не хотела это признавать.
— Анна! — Максим бросился к ней, но она уже выходила на лестничную площадку.
Следующие два дня Анна жила у родителей. Телефон разрывался от звонков Максима, но она не отвечала. Нужно было всё обдумать, успокоиться, принять решение.
На третий день появилась Людмила Петровна. Анна как раз возвращалась с работы и встретила свекровь у подъезда родительского дома.
— Нам нужно поговорить, — сказала Людмила Петровна. В её голосе не было привычной властности.
— О чём? — Анна остановилась, но не пригласила её подняться.
— Максим не ест, не спит. Ходит как призрак. На работе уже заметили.
— Это его проблемы.
— Анна, — Людмила Петровна помолчала, подбирая слова. — Я всегда хотела лучшего для сына. Он у меня один. После того как муж ушёл, когда Максиму было десять, я жила только для него. Всё для него.
— Я знаю, — кивнула Анна. — И он вырос инфантильным мужчиной, неспособным принимать решения.
Людмила Петровна вздрогнула, но промолчала.
— Вы так оберегали его, так контролировали, что он до сих пор не может сделать выбор без вашего одобрения. И вы продолжаете это делать. Контролировать его жизнь, а теперь и мою.
— Я просто волнуюсь…
— Нет, — перебила Анна. — Вы не волнуетесь. Вы боитесь потерять власть. Боитесь, что Максим станет самостоятельным и вы будете не нужны.
Людмила Петровна молчала. По её лицу Анна поняла, что попала в точку.
— Но знаете что? — продолжила Анна. — Продолжая так, вы его точно потеряете. Он никогда не будет счастлив, пока вы принимаете за него решения. И ни одна женщина не останется с ним, если вы будете вмешиваться.
— Что ты хочешь?
— Границы, — твёрдо сказала Анна. — Чёткие границы. Документы остаются у нас. Вы приходите в гости только по приглашению. Никаких советов, если не просим. Никакого контроля над нашими финансами.
— Но мои деньги…
— Ваши деньги мы вернём. Не сразу, но вернём. Оформим долговую расписку, будем выплачивать частями.
Людмила Петровна выглядела растерянной. Видимо, она не ожидала такой решительности.
— А если я не соглашусь?
— Тогда я подаю на развод, — спокойно ответила Анна. — И Максим останется с вами. Навсегда. Будете жить вдвоём, мама и сын, пока один из вас не… — она не договорила.
Наступила долгая пауза. Людмила Петровна смотрела на невестку, и в её глазах появилось что-то похожее на уважение.
— Ты не блефуешь, — это было утверждение, не вопрос.
— Нет.
— Максим будет несчастен без тебя.
— Знаю. Но лучше быть несчастным отдельно, чем несчастными вместе.
Людмила Петровна достала из сумки папку с документами.
— Возьми.
Анна удивлённо взяла папку.
— Просто так?
— Не просто так. Я хочу, чтобы мой сын был счастлив. И если для этого мне нужно… отступить, я отступлю. Но, Анна, — она посмотрела ей в глаза, — если ты его обидишь…
— Не обижу, — твёрдо сказала Анна. — Я его люблю. Но любовь не означает, что я должна терпеть унижения.
Людмила Петровна кивнула.
— Наверное, я… перегибала палку. Привыкла, что Максим всегда слушается. Трудно отпустить.
— Но необходимо. Для него и для вас.
Свекровь повернулась, чтобы уйти, но остановилась.
— Анна, я… я буду стараться. Не вмешиваться. Но если потребуется помощь…
— Мы попросим, — пообещала Анна. — Сами попросим.
Вечером Анна вернулась в их квартиру. Максим сидел на кухне, среди всё ещё не распакованных коробок. Увидев её, он вскочил.
— Анна! Ты вернулась!
— Вернулась, — она положила папку с документами на стол. — Но нам нужно серьёзно поговорить.
Они проговорили всю ночь. О границах, о самостоятельности, о том, что семья — это прежде всего муж и жена, а не сын и мать. Максим слушал, соглашался, обещал измениться.
— Я понимаю, что был не прав, — сказал он под утро. — Всегда выбирал сторону мамы. Но я боялся её расстроить. Она столько для меня сделала…
— И будет делать, — сказала Анна. — Но по-другому. Как мама взрослого сына, а не как хозяйка твоей жизни.
Прошёл месяц. Людмила Петровна сдержала слово — приходила только по приглашению, не давала непрошеных советов. Было видно, что ей трудно, иногда она начинала что-то говорить, но останавливалась. Анна ценила эти усилия.
Постепенно отношения наладились. Они научились разговаривать не как соперницы, а как две женщины, любящие одного мужчину. Людмила Петровна даже начала спрашивать мнение Анны по разным вопросам.
А через полгода, когда Анна сообщила, что беременна, Людмила Петровна расплакалась от счастья.
— Я буду бабушкой! — всхлипывала она. — Можно, я буду помогать? Только если вы сами попросите, конечно!
— Конечно, можно, — улыбнулась Анна. — Бабушка очень нужна ребёнку. Любящая, заботливая бабушка. Не контролирующая, а поддерживающая.
— Я научусь, — пообещала Людмила Петровна. — Я уже учусь.
И она действительно училась. Училась отпускать, доверять, уважать границы. Это было непросто, но она старалась. Потому что поняла главное — удержать любовь силой невозможно. Можно только дать ей свободу и надеяться, что она останется.
Документы на квартиру теперь хранились в небольшом сейфе, который Максим купил и установил в спальне. Ключи были у обоих супругов. А Людмила Петровна больше никогда не заговаривала об этом. Она приняла новые правила игры. И, как ни странно, стала счастливее. Потому что сын, которого она так долго держала при себе, наконец-то стал взрослым. И это было лучшим подарком, который она могла ему сделать.
Купи моей маме квартиру в Москве