Аркадий лежал на диване и щелкал пультом от телевизора. Выходной. После завтрака за женой заехала ее мать, и они унеслись в торговый центр за покупками.
Что они собирались покупать, Аркадий не знал. Лиза сказала, что хочет обновить летний гардероб. В подробности он не вникал, его больше интересовало то, как долго они будут отсутствовать. Вчера Аркадий неплохо провел пару часов с Яночкой – своей новой пассией, поэтому сегодня рассчитывал просто отдохнуть. Так что он был даже благодарен теще за то, что она увезла Лизу из дома.
В последний год мужчина несколько расслабился. До этого была суета: их сын – Юрий – заканчивал школу, хотел поступать в престижный московский ВУЗ. А это значило – нервы и деньги. Нервы – потому что Лиза постоянно только об этом и говорила, а деньги – это репетиторы.
Сын поступил. На бюджет. Родители выдохнули. Лиза решила заняться собой: вместе с матерью начала ходить в бассейн, купила абонемент в фитнес-центр.
Аркадий не препятствовал: жена не стала требовать с него денег больше, чем раньше. Кроме того, он даже рад был, что несколько вечеров в неделю у Лизы заняты: ему не надо было выдумывать причины, чтобы встречаться с Яной.
Аркадий потянулся, чтобы выключить телевизор – решил подремать. Но в этот момент зазвонил телефон. Номер незнакомый, но звонит настойчиво.
– Да, – ответил он.
– Вы – Аркадий Соболев? – спросил незнакомый мужской голос.
– Я. Что случилось?
– Вашу жену и тещу доставили в отделение травматологии первой городской больницы. Они попали в аварию. Приезжайте.
Сон как рукой сняло. Аркадий сел и стал соображать: Лиза машину водить не любит. За рулем скорее всего была теща, а она опытный водитель, за последние двадцать лет, насколько он знает, у Галины Семеновны даже штрафа ни одного не было.
Аркадий позвонил своей матери. Та вызвалась поехать в больницу с ним.
– Я с врачами лучше тебя смогу поговорить, все подробности узнаю, – сказала Нина Михайловна.
Минут через сорок они уже были в приемном отделении больницы. Но сразу узнать ничего не удалось.
– Вы чьи родственники – Соболевой или Никифоровой? – спросила их женщина в регистратуре.
– Обеих, – ответил Аркадий. – Соболева – это моя жена, а Никифорова – теща. Они вместе в аварию попали.
– Еще ничего не известно, идут операции. Ждите.
Ждать пришлось долго, часа полтора. И только потом им сказали:
– Соболева. Операция закончена, она в реанимации, состояние средней тяжести.
– Девушка, а с врачом можно поговорить? Подробности узнать? – спросила Нина Михайловна.
Женщина-регистратор посмотрела на них скучным взглядом и снова взялась за телефон:
– Николай Ильич, тут родственники Соболевой. Хотят с вами поговорить.
Потом повернулась к ним:
– Подождите, скоро спустится.
Врач подошел минут через пятнадцать.
– Соболева Елизавета Викторовна. Сотрясение мозга. Оскольчатый перелом левой голени со смещением. Лечиться придется долго. Может, еще одна операция понадобится, – сказал он.
– А ее мать? – спросил Аркадий. – Никифорова?
– Не могу ничего сказать, это в другой операционной, а они еще не закончили. Ждите. А лучше идите домой, все равно вас сегодня к ним не пустят.
Аркадий с матерью ушли, а на следующий день ему позвонила жена:
– Аркаша, меня уже в палату перевели, а с мамой все плохо
Прошли три недели
Лиза все еще была в больнице. Муж несколько раз навещал ее – приносил апельсины и куриный бульон, который варила свекровь. Он, конечно, мог бы приходить и почаще, но уж очень не хотелось тратить время на скучные визиты, когда можно было совершенно спокойно проводить его с милой и заботливой Яночкой.
Ну, о чем говорить с Лизой, сидя около ее постели? Об уколах и процедурах? О том, сколько денег потребуется на реабилитацию?
А недавно Лиза сообщила, что, скорее всего, ее левая нога будет немного короче:
– Придется заказывать специальную ортопедическую обувь, – сказала она.
Аркадий как представил себе эту картину, ему чуть плохо не стало. «Зачем мне такая жена»? – подумал он.
Действительно, зачем? То ли дело Яночка, которая уже две недели почти живет в их квартире. И молодая, и хозяйка хорошая, и вообще – такая затейница!
Обмозговал Аркадий сложившуюся ситуацию и решил, сейчас очень удобный момент, чтобы с Лизой развестись и жениться на Яночке.
«А что? Зарплата у меня хорошая, сыну уже скоро девятнадцать – алиментов платить не надо. Квартиру продадим, деньги поделим пополам. Можно будет поднапрячься и двушку нам с Яночкой купить», – рассуждал Аркадий.
И с этой мыслью он явился в больницу к жене.
– Лиза, конечно, пока ты больна, я тебя не брошу. Но когда вернешься домой, нам надо будет развестись. Ты ведь сама понимаешь, что нас уже ничего не связывает.
– Как это ничего? А наш сын? – спросила Лиза. А двадцать два года, которые мы вместе прожили? Это, по-твоему, ничего?
– А что Юрка? Ему скоро девятнадцать. Выучится в своей Москве, да там и останется. А за двадцать два года мы уже друг другу надоели. Тебе через месяц – сорок пять, вполне можешь еще найти свое счастье. А я своё уже нашел. Так зачем мучить себя? Давай разведемся, как интеллигентные люди – без ссор и скандалов.
– Говоришь, что нашел своё счастье? И кто же она? – поинтересовалась Лиза.
– Ее зовут Яна. Мы любим друг друга и хотим быть вместе. Видишь, я тебя не обманываю, все честно говорю. Давай разведемся. Ты не против?
– Смотри, ты сам этого захотел. Я тебя на веревке держать не стану, – сказала Лиза.
Вечером Аркадий рассказал об этом разговоре матери.
– Аркаша, ты совсем дурной или наполовину? – спросила Нина Михайловна. – Я тебя вроде в детстве головой об пол не роняла.
– А что такое? Лиза на развод согласилась.
– Аркаша, ты поспешил. Мать Лизы до сих пор в тяжелом состоянии, считай, одной ногой уже не здесь. А наследница ее кто? Лиза. Трехкомнатная квартира, где мать живет, однокомнатная, которую она сдает, дача в коттеджном поселке. Машину, жаль, разбили.
– Так наследство все равно не делится при разводе, – сказал сын.
– А его и не надо делить. Можно просто продать, а потом грамотно потратить.
– Оставь, мама, Яна меня долго ждать не будет. Нам хватит того, что я при разделе имущества получу.
Но мечте Аркадия не суждено было сбыться.
Они с Лизой, конечно, развелись. Сразу после того, как она выписалась из больницы. С имуществом хуже получилось.
– Почему ты решил, что тебе полагается половина квартиры? – спросила Лиза.
– А почему нет? – удивился бывший муж.
– Ну, давай вспоминать. Эту квартиру получил мой дед со стороны отца от своего предприятия. И было это в то ли в восемьдесят шестом, то ли в восемьдесят девятом году – надо в документах уточнить. В ней мы все и жили. Сюда же пришел жить ты, когда мы поженились. Потом мы приватизировали эту квартиру. Тогда нас было пятеро: мама и папа, мы с тобой и Юрка – он тогда только родился. Потом мама получила в наследство ту трехкомнатную, в которой она сейчас живет, и они с отцом переехали. Но при этом они не перестали быть собственниками нашей квартиры. После cмepти отца мама оформила на меня дарственную на свою долю наследства. То есть теперь две пятых принадлежит мне, и по одной пятой – маме, Юрке и тебе. Откуда половина?
– Все это было еще при царе Горохе! Вспомнила! А сейчас-то мы с тобой живем здесь вдвоем. Значит, и делить на двоих будем, – возмутился Аркадий.
– Нет, Аркаша, на двоих мы будем делить твою машину. Потому что ту, на которой я сейчас езжу, мне отдала мама, когда купила себе новую. Просто отдала, мы даже ничего не оформляли, она меня в страховку вписала и всё. Если насчет квартиры сомневаешься, закажи выписку ЕГРН – там все точно.
Все получилось именно так, как сказала Лиза. Она выплатила бывшему мужу стоимость одной пятой доли квартиры – частично это было покрыто той суммой, которую Аркадий должен был отдать жене за половину автомобиля. Недостающие средства она взяла в кредит.
Мама Лизы выздоровела, правда лечиться ей пришлось еще долго. Самой Лизе вторая операция не потребовалась, хотя левая нога действительно осталась на три сантиметра короче. Но это довольно легко компенсировалось ортопедической обувью.
Когда выяснилось, что не только двухкомнатной, но даже однокомнатной квартиры у Аркадия нет, Яночка скрылась за горизонтом. А он теперь снова живет с мамой. Правда, это временно, потому что всю сумму за одну пятую Аркадий положил в банк и теперь копит уже на свою квартиру.
И еще раз о женской дружбе