Когда Ольга открыла дверь своей квартиры, первое, что она увидела, была не свекровь. Она увидела конец. Конец своего брака, конец иллюзий, конец надежды на то, что когда-нибудь её муж станет мужчиной.
Лидия Петровна стояла в прихожей, держа в руках связку ключей. Не гостевую, нет. Это была полноценная связка с брелоком в виде подковы — точно такая же, как у Ольги. Свекровь даже не постучала. Просто зашла, будто это её квартира.
— Ой, Оленька! — воскликнула она с наигранным удивлением, будто встретила невестку на улице, а не вломилась в её дом. — А ты дома! Я думала, ты на работе. Хотела просто цветочки полить.
Ольга молчала. Она смотрела на эти ключи, и внутри у неё что-то медленно переворачивалось. Не гнев. Гнев приходит быстро и жарко. Это было другое — холодное осознание предательства.
Её взгляд переместился выше, на лицо Лидии Петровны. Накрашенные губы растянуты в улыбке, но глаза холодные, оценивающие. Глаза хозяйки, проверяющей, как слуги справляются с работой.
— Откуда у вас ключи? — голос Ольги прозвучал ровно. Слишком ровно.
— Ой, да Игорёк дал, — свекровь махнула рукой, будто это была мелочь, не стоящая внимания. — Недели две назад. Говорит, вдруг что-то случится, а вас не будет. Да и мне спокойнее. Знаешь, как я за вас волнуюсь.
Две недели. Четырнадцать дней её муж носил в кармане копию их ключей и молчал. Молчал, пока делал её по заказу матери. Молчал, когда отдавал. Молчал все эти дни, целуя Ольгу на ночь и желая доброго утра.
— Понятно, — Ольга сняла куртку и повесила на крючок. Движения автоматические, механические. Где-то внутри неё зарождалась буря, но снаружи она оставалась спокойной. Пока.
— Да ты не переживай, милая! — Лидия Петровна прошла на кухню, ставя на стол пакет с продуктами. — Я же не просто так. Вот, борща наварила. Знаю, ты устаёшь, работаешь много. Игорёк мне жалуется, что ты его не кормишь нормально.
Вот оно. Очередной укол, завернутый в заботу. Свекровь была мастером таких ударов — всегда точных, всегда болезненных, но при этом таких, что ответить на них было невозможно без того, чтобы не выглядеть неблагодарной стервой.
Ольга прошла на кухню следом. Села за стол. Посмотрела на трёхлитровую кастрюлю с борщом.
— Спасибо, — сказала она. — Но вы могли просто предупредить, что придёте.
— Да ладно тебе! — Лидия Петровна уже хозяйничала, открывая шкафчики, доставая тарелки. — Мы же семья. Какие между нами церемонии? Вот у меня Игорёк когда жил дома, я к нему в любое время могла зайти. И ничего. Нормально относился.
Когда жил дома. Эта фраза висела в воздухе, намекая на то, что настоящий дом Игоря — там, у мамы, а эта квартира — так, временное пристанище.
Ольга встала. Подошла к свекрови. Протянула руку ладонью вверх.
— Верните ключи.
Лидия Петровна замерла. Улыбка на её лице стала натянутой.
— Что?
— Верните мне ключи от нашей квартиры.
— Оленька, ты чего? — свекровь попыталась засмеяться, но смех получился фальшивым. — Из-за чего такие фокусы? Я же сказала, мне Игорь сам дал.
— Я не спрашиваю, кто дал. Я говорю — верните.
Лидия Петровна выпрямилась во весь рост. Её лицо стало холодным.
— Ну вот что ты из себя строишь? Хозяйку из себя корчишь? Думаешь, если Игорёк на тебе женился, это твоя крепость теперь, куда мать войти не может?
— Это моя квартира, — Ольга не повышала голос. Не нужно было. — И я не давала разрешения делать копию наших ключей. Игорь не имел права это делать без моего согласия. Так что отдайте.
Свекровь смотрела на невестку долгим, изучающим взглядом. Оценивала. Прикидывала, как действовать дальше. Видимо, решила попробовать другой подход.
— Слушай, Оля, — её голос стал мягче, почти ласковым. — Я понимаю, молодая семья, хочется отдельности. Но ты же знаешь, я не просто так. Вдруг с вами что-то случится? Авария, пожар, потоп? Кто тогда поможет? Соседи? Они же чужие люди.
— Если случится пожар, ваши ключи не помогут, — Ольга не отводила взгляда. — А если мне понадобится помощь, я позвоню сама. Ключи.
Лидия Петровна поджала губы. Достала из кармана связку и швырнула её на стол с такой силой, что ключи подпрыгнули и упали на пол со звоном.
— На! — процедила она. — Думаешь, мне сильно нужно в вашу берлогу ходить? Я хотела как лучше! Хотела помочь! А ты, неблагодарная, мне хамишь!
Ольга подняла ключи. Сжала в кулаке.
— Я не хамлю. Я защищаю свои границы.
— Границы! — свекровь засмеялась зло. — Понаслушалась ты этих психологов своих! Границы между матерью и сыном не нужны! Это ты их придумала, чтобы меня от него оттолкнуть!
— Игорь — взрослый мужчина. У него своя семья. И в этой семье я имею право голоса не меньше его.
— Вот ещё! — Лидия Петровна схватила сумку. — Я такого не слышала! Семья у него одна — та, что родила и вырастила! А ты… ты просто временная!
Дверь хлопнула. Свекровь ушла, оставив после себя запах духов и кастрюлю борща.
Ольга стояла на кухне, сжимая ключи так сильно, что они впечатывались в ладонь. Временная. Вот как она её назвала. Временная.
Когда вечером пришёл Игорь, она сидела на диване. Перед ней на столе лежали два набора ключей — её и та самая копия, которую он сделал для матери.
— Привет, — он наклонился поцеловать её, но Ольга отстранилась.
— Объясни мне одну вещь, — она говорила тихо, но каждое слово падало как камень. — Когда ты делал копию наших ключей для своей матери, ты думал обо мне?
Игорь замер. Лицо стало виноватым.
— Слушай, мама мне сказала…
— Не важно, что она сказала, — перебила Ольга. — Важно, что ты сделал это, не спросив меня.
— Ну я думал, ты поймёшь…
— Я поняла. Я поняла, что твоё мнение и мнение твоей матери важнее моего. Я поняла, что в этой квартире я не хозяйка. Потому что если хозяйка, то у меня было бы право решать, кому давать ключи, а кому нет.
Игорь сел напротив. Провёл рукой по лицу.
— Ольга, ну не надо устраивать из этого трагедию. Это же моя мама.
— Это наша квартира, — она подалась вперёд. — НАША. Не твоей мамы. Не твоя единолично. Наша с тобой. И каждое решение о ней мы должны принимать вместе. А ты пошёл за моей спиной и отдал чужому человеку доступ в мой дом.
— Какой чужой? Это моя мать!
— Для меня она чужой человек, Игорь. И твоя мать, и моя, и кто угодно — это чужие люди. Семья — это ты и я. Остальные — родственники. Близкие, может быть, но не те, кто имеет право входить в наш дом без приглашения.
Он молчал. Смотрел на ключи. Потом на неё.
— Что ты хочешь?
— Я хочу, чтобы ты понял простую вещь: у нас есть личное пространство. И если ты не можешь защитить это пространство от своей матери, то ты не готов быть мужем.
Слова повисли в воздухе. Игорь побледнел.
— То есть ты меня ставишь перед выбором? Либо ты, либо мама?
Ольга покачала головой.
— Нет. Я ставлю тебя перед выбором: либо ты взрослый человек, способный принимать решения вместе со мной, либо ты маменькин сынок, который всю жизнь будет спрашивать разрешения.
Он встал. Прошёлся по комнате.
— Ты не понимаешь. Мама одна. Я у неё единственный. Ей нужна забота.
— Забота — это звонки, визиты, помощь. Но не ключи от нашей квартиры.
— Да какая разница, ключи или не ключи!
— Большая разница, — Ольга тоже встала. — Ключи — это символ. Символ того, что эта территория — не наша. Что она может войти сюда в любой момент, и я не могу даже чувствовать себя в безопасности в собственном доме.
Игорь остановился. Посмотрел на неё.
— Ладно, — сказал он наконец. — Ключи у тебя. Она больше не будет заходить просто так. Договорились?
Ольга смотрела на него долго. Очень долго.
— Договорились, — сказала она. — Но если это повторится, я уйду.
— Не повторится.
Она хотела ему верить. Очень хотела.
Две недели была тишина. Лидия Петровна не звонила. Не приходила. Игорь был подчёркнуто внимателен, приносил цветы, говорил комплименты. Ольга почти поверила, что кризис миновал.
А потом она вернулась домой раньше обычного. И увидела свекровь. В их спальне. Она стояла у шкафа и перебирала их вещи.
— Вы что здесь делаете? — голос Ольги был как удар кнута.
Лидия Петровна обернулась. На её лице не было ни стыда, ни смущения.
— А, Оленька. Пришла Игорьку носки отнести. Постирала, вот решила сразу на место положить.
— Как вы вошли?
— Да дверь открыта была.
Ложь. Ольга точно помнила, что закрывала на оба замка.
— Выходите, — Ольга стояла в дверях спальни, загораживая проход.
— Ой, да ты чего такая злая?
— Я сказала — выходите. Сейчас же.
Свекровь прошла мимо, ронив ядовитое:
— Совсем с ума сошла. Мать мужа гонит, как чужую.
Когда за ней закрылась дверь, Ольга проверила все замки. Попробовала открыть дверь без ключа. Не открывалась. Значит, у свекрови был ещё один комплект.
Игорь вернулся через час. Ольга сидела на диване, перед ней на столе лежал чемодан.
— Что это? — он кивнул на чемодан.
— Твоя мама сегодня была здесь. В нашей спальне. Перебирала наши вещи. У неё есть ещё одна копия ключей.
Лицо Игоря стало белым.
— Не может быть.
— Может. И есть. И ты об этом знал.
— Я не знал!
— Игорь, не ври мне в лицо. Я больше не могу. Чемодан — твой. Можешь идти к маме.
— Ольга, подожди! — он бросился к ней. — Я правда не знал! Я просто… я дал ей ключи от старой квартиры, когда мы съезжали. Она, наверное, подумала, что…
— Подумала, что имеет право войти в наш дом когда захочет? Ты дал ей это право, Игорь. Ты.
— Я сейчас всё исправлю! Сейчас позвоню, объясню…
— Не надо. Я больше не хочу объяснений. Я устала. Устала бороться за право жить в своём доме. Устала от того, что твоя мать важнее меня.
— Ты не важнее! Ольга, пожалуйста!
Она посмотрела на него. На этого мужчину, которого любила. Которому верила. Который так и не смог вырасти.
— Знаешь, что самое страшное? — её голос дрогнул впервые за весь вечер. — Не то, что у неё были ключи. А то, что ты каждый раз выбираешь её. Каждый раз говоришь мне: потерпи, она же мать, она же не со зла. А я терплю. Глотаю обиды. Делаю вид, что мне не больно. Но мне больно, Игорь. Очень больно.
Он стоял перед ней, и по его лицу текли слёзы.
— Что мне делать? Скажи, что мне делать?
Ольга взяла его руку. Сжала.
— Вырасти, — сказала она просто. — Стань мужчиной. Защити меня. Защити наш дом. Скажи своей матери, что у неё есть своя жизнь, а у тебя — своя. И если она не может уважать наши границы, то пусть не приходит совсем.
Он смотрел на неё долго. Потом медленно кивнул.
— Хорошо, — сказал он. — Я сделаю это.
На следующий день он поехал к матери. Вернулся поздно вечером, усталый, но с каким-то новым выражением лица.
— Я сказал ей всё, — произнёс он, садясь рядом с Ольгой. — Сказал, что она не имеет права входить в наш дом без разрешения. Что мы любим её, но у нас своя семья. Что если она хочет видеться, она должна предупреждать. И что все ключи я забрал.
Ольга обняла его. Крепко. Впервые за долгое время она почувствовала, что он действительно с ней. Не между ней и матерью. А именно с ней.
— Спасибо, — прошептала она. — Спасибо, что наконец выбрал нас.
Он поцеловал её в макушку.
— Прости, что так долго, — сказал он тихо. — Прости, что заставил тебя страдать.
Лидия Петровна обиделась. Не звонила месяц. Потом прислала короткое сообщение: «Можно я приду в субботу? Хочу увидеться.»
Ольга показала сообщение Игорю.
— Что ответим? — спросила она.
— Ответим, что мы будем рады. В три часа дня. На чай.
Когда свекровь пришла, она была подчёркнуто вежлива и сдержанна. Не пыталась проверить шкафы, не давала советов, не критиковала. Просто пила чай и говорила о погоде.
Перед уходом она задержалась в прихожей.
— Оля, — сказала она негромко. — Я хотела… извиниться. Я не понимала, что причиняю боль. Думала, что помогаю.
Ольга посмотрела на неё. Пожилая женщина, которая просто боялась потерять сына. Она вдруг увидела в ней не врага, а просто человека, который не умел иначе.
— Я понимаю, — ответила Ольга. — И мы рады видеть вас. Просто давайте договариваться заранее, хорошо?
Лидия Петровна кивнула. Неловко, но искренне.
Когда дверь закрылась, Игорь обнял Ольгу со спины.
— Ты настоящая волшебница, — сказал он. — Сумела всех помирить.
Ольга покачала головой.
— Это не волшебство. Это границы. Когда они есть, все знают своё место. И никому не больно.
Она прислонилась к нему спиной. Их дом снова стал их крепостью. Тем местом, где они были вместе. Где никто не мог войти без приглашения. Где они были не сыном и невесткой, не мужем и женой под чьим-то присмотром.
Просто двумя людьми, которые любили друг друга и умели защищать свою любовь.
Зачем я деньги на квартиру буду тратить, я у вас поживу пока, — сестра брата ошарашила Ирину