Егор и Татьяна Куликовы казались образцовой парой. Красивые, успешные, с двумя очаровательными сыновьями-близнецами. Егор работал в IT-сфере, зарабатывал хорошо. Татьяна занималась домом и подрабатывала копирайтингом — писала тексты, оформила самозанятость.
Единственной ложкой дёгтя была свекровь. Лидия Егоровна считала невестку бездельницей. Постоянно намекала сыну, что жена сидит на его шее, что пора бы ей устроиться на нормальную работу.
— Егорушка надрывается один, а она дома сидит, — ворчала старуха.
Татьяна терпела. Отшучивалась. Но однажды не выдержала:
— Готовлю, стираю, глажу, убираю дом и участок. В других семьях за это платят горничным и садовникам. Посчитайте, сколько денег экономит наша семья.
Свекровь задохнулась от возмущения:
— Как смеешь со мной разговаривать! Совсем от рук отбилась!
— Говорю факты, — сухо ответила Татьяна.
— Знала я, что в тихом болоте черти водятся! Всю жизнь прикидывалась паинькой!
Егор растерялся. Жену любил, но без мамы не мог принять ни одного решения. А тут ещё свекровь назвала его подкаблучником. Слово больно ударило. И правда ведь — Татьяна выбирает ему одежду, планирует отпуск, решает бытовые вопросы.
Мужская гордость взыграла. Егор стал холоднее к жене, начал поглядывать на других женщин. А дома искал поводы для придирок.
Татьяна недоумевала. Откуда эта перемена? Неужели муж не видит, что мать просто завидует их счастью?
Всё изменилось в один момент. Во время семейной прогулки у Татьяны начались сильные боли в боку. Скорая, больница, операция — обострение мочекаменной болезни. Пришлось установить дренажную систему.
Егор, увидев жену с трубками, чуть не упал в обморок. Представил себя мужем инвалидки и испугался.
— Нечего ломать жизнь, — шептала мать. — Подавай на развод, пока не поздно.
Страх пересилил совесть. Вместо передачи принёс в больницу документы. Татьяна молча всё подписала, глядя в его трусливые глаза.
Свекровь придумала хитрый план. Купить невестке с детьми домик в деревне, чтобы та отказалась от алиментов. Нашла в глуши деревянную избушку без удобств — колодец и туалет во дворе.
— Огород большой, картошку будет выращивать, — успокаивала сына.
Когда оформляли сделку, начался ливень. Машина застряла в грязи так, что пришлось вызывать трактор. Лидия Егоровна толкала сзади, ругаясь на чём свет стоит.
А в это время Татьяна получила неожиданное письмо. Коллега-юрист передала послание из Болгарии. Некий Адриан Александрович Федосеев разыскивал родственников.
«Дорогая Татьяна, — писал он. — Наконец нашёл свою внучатую племянницу! Мой отец — родной брат твоего дедушки. После войны остался в Болгарии, создал семью. Теперь я один, мне 65 лет. Оставляю тебе в наследство отель в Варне и квартиру в Софии. Приезжай с детьми, будем вместе вести дело.»
Татьяна несколько раз перечитала письмо. Не верилось! Значит, не нужно мучиться в деревенской избе.
Егор принёс документы на домик и угрожал:
— Откажешься от алиментов — получишь дом. Не откажешься — превращу жизнь в ад, лишу родительских прав.
— Хорошо, — спокойно сказала Татьяна. — Но сначала снимешь запрет на выезд детей за границу.
Руки у Егора задрожали:
— Какие поездки? Куда собралась?
— Не твоё дело, дорогой бывший муж.
Он побежал к матери. Та сразу поняла:
— Завёлся у неё кто-то! В интернете познакомилась небось!
Каково же было их изумление, когда на суде Татьяна предъявила документы о наследстве! Свекровь мгновенно переменилась — натянула приторную улыбку:
— Сынок, просчитались мы! Теперь она богачкой станет. Может, подойдёшь, извинишься?
— Мама, с ума сошла? После всего, что наделал?
Но было поздно. Через месяц Татьяна с сыновьями улетела в Болгарию. Дядя Адриан встретил их в аэропорту — оказался обаятельным седым мужчиной с добрыми глазами.
А Куликовы остались со своей избушкой в глуши. Лидия Егоровна до сих пор не может понять, как так вышло. Хотела невестку проучить, а сама в дураках осталась.
Егор иногда заглядывает в соцсети бывшей жены. Татьяна выкладывает фото с морского побережья — загорелая, счастливая, с детьми. Подписи на болгарском языке.
И каждый раз сердце щемит от понимания — потерял самое дорогое из-за материнских интриг и собственной трусости.
Я так больше не могу