Пожар (часть 2)

Вступление ко 2-й части

Когда публикуешь на канале первую часть детективной истории, всегда с интересом ждешь комментарии, потому что читатели иногда выдвигают такие версии развития событий, какие тебе и в голову не придут.

Вот и в этот раз были названы четверо подозреваемых: сам Владислав, якобы устроивший инсценировку, какой-то посторонний мужчина, имеющий большой зуб на Владислава, ревнивец Алексей и даже жена Владислава – Нина, которой надоели походы мужа «налево».

Несколько лет назад я прочитала небольшую повесть Дины Сабитовой «Три твоих имени». Там каждая из трех частей имела два финала: позитивный и такой, как обычно бывает в жизни.

Вот я и подумала: а почему бы не реализовать все предложенные вами варианты продолжения?

Так что сегодня – первый, который подсказало большинство комментаторов.

Алексей нашелся утром. В пяти километрах от дачного поселка. Он спал на лавке в остановочном павильоне, стены которого местные подростки изрисовали граффити. Его красная «Нива» стояла тут же.

Когда полицейские разбудили Алексея, он ничего не мог вспомнить: ни того, что случилось накануне вечером, ни того, как он здесь оказался.

– Славка, сосед, пришел. Посидели, – повторял он последнее, что сохранила его память.

Лешу увезли в ИВС, где он сразу же снова заснул.

Однако выспаться ему не дали: усадили напротив следователя и начали задавать разные неприятные вопросы.

– Вы знали о связи вашей жены с соседом?

– Вы видели, как Наталья и Владислав вдвоем вошли в баню?

– Как вы закрыли двери в баню?

Предъявили для опознания емкость из-под бензина, которая валялась недалеко от пожарища.

На все вопросы Алексей отвечал:

– Нет. Не знал. Не подозревал. Не видел.

Про бутылку из-под бензина сказал, что первый раз ее видит. А когда ему показали очищенные от копоти рубины из сережек жены, Леша заплакал.

После этого он замкнулся и вообще перестал отвечать на вопросы.

Жена Владислава – Нина – приехала через два дня: были проблемы с билетами на самолет. Сначала она отвезла двенадцатилетнюю Лизу к своим родителям – Нина не хотела, чтобы девочка стала свидетелем неприятных разборок.

А в том, что ее не ждет ничего хорошего, Нина не сомневалась.

Действительно, ее ожидали беседы со следователем, что само по себе не очень приятно. Приходилось отвечать на разные вопросы:

– Нина Владимировна, вы были в курсе, что ваш муж состоит в интимных отношениях с Натальей Воробьевой?

– Три предыдущих года вы летали на отдых вместе. Почему в этот раз ваш муж остался в городе?

– Какие отношения были у вас с мужем накануне вашего отъезда? Вы ссорились?

Конечно, ссорились. Нина еще в марте забронировала отель. Надеялась, что Слава поворчит и согласится поехать с ними, как это было раньше. А он уперся, как баран. Пришлось его билет сдавать.

Но это были еще не все неприятности. Через два дня после того, как Нина вернулась домой, ей позвонили из банка.

– Савельев Владислав Борисович. Вы знаете этого человека?

Из дальнейшего разговора выяснилось, что Слава взял крупный кредит под залог квартиры и уже три месяца ничего не платит.

Кроме того, в почтовом ящике лежали три напоминания от разных МФО о необходимости погасить задолженность.

Об общей сумме долга Владислава, включая проценты, Нина узнала от следователя – муж был должен более двенадцати миллионов. Этот долг он накопил за два года. Брал, отдавал, снова брал.

– Вы не предполагаете, куда ваш муж мог тратить такие большие суммы?

– Не знаю. Никаких крупных покупок мы в последние два года не делали. Слава обычно переводил мне свою зарплату. У него на карте, конечно, всегда были деньги – тысяч десять. Машину заправить, пообедать в офисе. Всё.

Дома и на даче у Нины и Алексея были проведены обыски. Полицейские интересовались происхождением каждой дорогой вещи: где приобрели, когда, сколько стоит, сохранились ли чеки. Нине было очень неудобно отвечать на эти вопросы в присутствии соседей-понятых.

– Представляешь, Рома, – говорила она брату, – как я себя чувствовала во время обыска, когда отвечала на эти вопросы! Это все равно, что публично раздеваться! Мне даже страшно подумать, какие сплетни пойдут о нас в доме, не говоря уже о дачном поселке. За что он так с нами?

Обыск так и не дал ответа на вопрос, куда Владислав спускал деньги.

Но когда один из коллег во время беседы со следователем упомянул, что Слава регулярно делал какие-то ставки, все стало ясно. Владислав был игроманом.

Он играл постоянно в течение двух лет. Бывало, выигрывал, но чаще проигрывал.

– Как вы могли не заметить? – удивленно спросил следователь Нину. – Через руки вашего мужа за это время прошли миллионы, он заложил квартиру, а вы ничего не знали?

– Если вы хотите узнать, не выносил ли он что-то из дома, то нет, не выносил. А квартира принадлежит ему, мы с дочерью только зарегистрированы в ней, – ответила Нина.

– А остальное имущество?

– Дача моя. Это подарок родителей. Машина – общая. А какое это имеет значение?

– Для вас – огромное. Если вашего мужа признают умершим, встанет вопрос о наследстве. Вы сказали, что квартира принадлежит ему. Если вы вступите в наследство, то все его долги перейдут вам. Конечно, никто не потребует с вас сумму, превышающую стоимость его имущества, но квартиры вы точно лишитесь, – объяснил следователь.

Так и случилось. Прошло три месяца, следствие приостановили. Владислав и Наталья были признаны умершими.

Нина, посетив нотариуса, написала отказ от наследства и от своего имени, и от имени дочери.

Они некоторое время жили у родителей Нины, а потом, продав дачу, взяли ипотеку на небольшую двухкомнатную квартиру.

О Владиславе Нина старалась не вспоминать – слишком горько и неприятно все это было.

Предъявить обвинение Алексею полиция не смогла. Конечно, у него был мотив. Но никаких других доказательств не было.

Алексей приехал в дачный поселок в конце октября. Целую неделю возился в доме и на участке, не общаясь ни с кем из малочисленных соседей. А потом уехал.

Весной на его участке появились новые хозяева, которые были довольны, что дача в хорошем состоянии досталась им так дешево.

Прошло десять лет

Нина больше не вышла замуж. Они с Лизой жили вдвоем. В этом году дочь окончила университет, недавно ей исполнилось двадцать два года.

Однажды вечером Нина пришла с работы, поужинала и села перед телевизором с вязаньем. Она планировала провести вечер за просмотром любимого сериала.

Но в это время у нее зазвонил телефон.

– Мама! – раздался взволнованный голос дочери, – я сегодня видела папу!

– Лиза, тебе, наверное, показалось, забудь ты про него!

– Мама, это был он! Точно он!

Дочь звонила из Новосибирска. Она полетела туда со своим женихом, чтобы познакомиться с его родителями.

– Мама, мы прилетели, получили багаж и пошли к машине Витиного папы, а рядом таксисты стояли. И один другого спросил: «Слава, ты сегодня долго работать будешь»? А тот ответил: «Нет. Последний клиент, потом домой». Я смотрю, а это он! Я номер его машины запомнила, сейчас тебе пришлю.

Нине стало плохо. Пальцы онемели, она выпустила из рук спицы.

– Как так? Неужели это он? А если Лиза ошиблась?

Но дочь не ошиблась. Это был Слава. Только не Савельев Владислав Борисович, а Петров Вячеслав Иванович – так было написано в его паспорте.

Владислава задержали и привезли туда, откуда он десять лет назад так ловко скрылся.

– Когда я понял, что мне из этого кредитного болота не выбраться, решил сбежать. Два последних самых больших кредита не проиграл – купил новые документы и уехал. Потом в Новосибирске некоторое время тихо жил, не высовывался. А когда прошло два года, купил себе маленькую однушку и устроился работать в такси, – рассказывал Слава следователю.

– Ну так и уехали бы, зачем было людей губить? Две жизни на вашей совести.

– Уехал бы, а меня бы искать стали. По всей стране фотографии «потеряшки» разослали бы. А так «умер Максим…» дальше сами знаете. К тому же я хотел Лешку подставить – мол, это он от ревности нас с Натальей порешил. Немного не вышло, а то бы дело закрыли – и на полку. И все бы у меня получилось, если бы черт не занес Лизавету в Новосибирск. Десять лет про меня не помнили, и дальше никто бы не вспоминал.

– А кто второй в бане был? – спросил следователь.

– Это Толян. Околачивался вокруг нашего дома, по мусорным контейнерам шарил. Без определенного места жительства – так это у вас называется. Я ему пообещал, что неделю кормить и поить буду, если он мне поможет баню на даче отремонтировать. А пока ехали, я ему фляжку дал, чтоб не скучал, значит. К тому времени, как до дачи добрались, он уже заснул.

– Гражданку Воробьеву вы в баню пригласили?

– Да чего ее приглашать было? Не в первый раз шла. Конечно, она не ожидала, что я ее по голове тюкну.

– Чем вы ее ударили?

– Фомкой.

Владислав, к удивлению следователя, не юлил, не изворачивался, может, понимал, что скрывать что-то уже нет смысла. Может, те десять лет, которые он прожил с этим грузом на душе, тоже дали о себе знать, но он рассказывал обо всем спокойно, словно говорил не о людях, которых лишил жизни, а о чем-то не стоящем внимания. «Ударил. Подпер дверь. Облил бензином внутри и снаружи. Поджег».

– Алексея Воробьева вы из поселка вывезли?

– Да. Отвез, положил на скамейку, а сам по тропе через лесок к станции. На электричке до города доехал, а там уже на поезд сел. У меня на новый паспорт был билет куплен. В кассе брал, рассчитался наличными, чтобы по карте не отследили.

На суд пришли и Нина с Лизой, и Алексей, и Иван Михайлович с Валентиной.

Владислав сидел с каменным лицом, сохраняя показное спокойствие, в зал не смотрел, на вопросы судьи отвечал односложно.

Суд посчитал, что он совершил преступление с особой жестокостью, и Владислав получил восемнадцать лет колонии.