— Свекровь требует, чтобы я отдала ей свою квартиру, — выпалила Лена, не поднимая глаз от телефона.
Слова повисли в воздухе их маленькой съёмной студии, как ледяные иглы. Игорь замер с чашкой чая на полпути ко рту. Он медленно поставил её на стол, словно боялся, что резкое движение разрушит хрупкую реальность, в которой они только что существовали.
— Повтори, — его голос был опасно спокоен.
Лена подняла голову. Её пальцы сжимали телефон так крепко, что костяшки побелели. В её глазах читалась смесь страха и злости, и Игорь не мог понять, чего там больше.
— Твоя мама. Она хочет мою квартиру. Ту самую, которую мне оставила бабушка. Только что звонила и сказала, что я должна оформить дарственную на её имя. Потому что она — старшая в семье и лучше знает, как распорядиться недвижимостью.
Игорь почувствовал, как внутри него что-то сжимается в тугой комок. Квартира Лены. Та самая однушка в старом доме на окраине, которую её бабушка копила всю жизнь, отказывая себе во всём. Лена получила её по наследству полгода назад, сразу после того, как они поженились. Это была их единственная надежда на собственное жильё, на будущее, на детей. А сейчас его мать, Раиса Петровна, захотела отобрать эту квартиру.
— И что ты ей ответила? — спросил Игорь, хотя по лицу жены уже всё понимал.
— Что мне посоветоваться с тобой нужно, — Лена встала, начала нервно ходить по комнате. — Но она сказала, что это не обсуждается. Что она уже с нотариусом договорилась. И что если я откажусь, то она… она сказала такое…
Голос Лены задрожал. Игорь поднялся, обнял её за плечи, но она была напряжена, как струна.
— Что она сказала, Лен?
— Что я пустоцвет. Что за три года брака даже ребёнка тебе не родила, а значит, не заслуживаю никакого имущества в этой семье. И что квартира нужна ей, чтобы продать и купить что-то приличное для своего сына, потому что я — неудачница, которая держит тебя в нищете.
Игорь отпустил жену. Он прошёл к окну, уперся лбом в холодное стекло. За окном моросил октябрьский дождь, серый и беспросветный. Он чувствовал, как внутри него поднимается волна ярости, такая сильная, что дышать стало трудно. Мать. Его собственная мать. Она переходила все границы годами, но это… это было за гранью.
— Она так и сказала? Пустоцвет? — переспросил он, не оборачиваясь.
— Да, — Лена всхлипнула. — И ещё добавила, что бабушка, наверное, в гробу переворачивается от того, что её внучка вышла за маменькиного сыночка без перспектив.
Игорь развернулся. Его лицо было белым, челюсти сжаты.
— Собирайся. Едем к ней. Прямо сейчас.
Квартира свекрови находилась в спальном районе, в панельной девятиэтажке. Раиса Петровна встретила их на пороге с видом королевы, принимающей просителей. Она была женщиной крупной, с тяжёлым подбородком и цепким взглядом. Одета безупречно — домашний халат из дорогого велюра, волосы уложены, даже губы накрашены. Она всегда следила за собой, считая это проявлением достоинства.
— А, Игорёк приехал. И невестку привёз, — она окинула Лену оценивающим взглядом. — Ну что, Леночка, одумалась? Поняла, что старшие лучше знают?
— Мам, нам нужно поговорить, — Игорь вошёл в квартиру, не снимая куртки.
— О чём тут говорить? — Раиса Петровна прошла на кухню, они последовали за ней. — Я всё уже решила. Завтра в два часа дня нотариус нас ждёт. Лена оформляет дарственную, я продаю эту развалюху на окраине, добавляю свои сбережения и покупаю нам нормальную двушку. Ну, или трёшку, если повезёт. Чтобы вы жили как люди, а не ютились в этой конуре, которую снимаете.
— Мам, это квартира Лены, — Игорь сел за стол, положил руки на столешницу. — Её бабушка оставила ей. Это её собственность.
— Ха! — Раиса Петровна налила себе чай из заварника. — Собственность. Ты послушай, какой юрист вырос. Игорь, ты мой сын. И всё, что у твоей жены есть — это моё по праву. Потому что я тебя родила, вырастила, выучила. А она? Она что сделала? Три года замужем — никакого толку. Ни детей, ни карьеры. Сидит на шее у моего сына.
Лена сжала кулаки под столом. Игорь видел, как дрожат её губы.
— Я работаю, Раиса Петровна, — тихо сказала она. — И зарабатываю не меньше Игоря.
— Работаешь? — свекровь фыркнула. — Продавцом в магазине? Это не работа, милая. Это так, подработка. Настоящая женщина должна рожать детей и вести хозяйство. А ты ни того, ни другого не умеешь.
— Мама, прекрати, — голос Игоря потемнел.
— Что прекратить? Правду говорить? — Раиса Петровна села напротив них, величественная и непоколебимая. — Игорёк, я же о вас забочусь. Понимаешь? Та квартирка — она в доме старом, там ремонта на миллион нужно. А я продам её, добавлю денег, и мы купим что-то приличное. Будем жить втроём, как семья. Я буду помогать вам, готовить, убирать. А вы работать станете, копить. Может, тогда и дети появятся, когда нормальные условия будут.
Игорь смотрел на мать и не узнавал её. Точнее, узнавал слишком хорошо. Все эти годы она контролировала каждый его шаг. Выбирала друзей, указывала, где учиться, с кем дружить. Когда он привёл Лену, мать сначала пыталась их разлучить. Говорила, что Лена недостойна его, что она из бедной семьи, что ничего хорошего из этого брака не выйдет. Но Игорь настоял. Женился. И вот теперь, когда у Лены появилось что-то своё, что-то ценное, мать решила это забрать.
— Мам, мы не будем жить вместе, — твёрдо сказал Игорь. — И Лена не отдаст тебе квартиру.
Раиса Петровна замерла. Чашка зависла в воздухе. Её лицо медленно краснело.
— Что ты сказал?
— Я сказал нет. Квартира принадлежит Лене. Это её наследство. Мы сами решим, что с ним делать. Продавать или делать ремонт. Но это будет наше решение. Не твоё.
Свекровь поставила чашку на стол с таким грохотом, что чай расплескался.
— Ты что, с ума сошёл? Ты что, забыл, кто тебя поднял на ноги? Кто последнюю рубашку с себя снимал, чтобы ты в институт поступил? Я! Я одна! Без отца твоего, который сбежал, когда тебе три года было! И ты теперь мне вот так отвечаешь? Из-за этой… этой…
— Осторожнее с словами, мам, — Игорь встал. — Лена — моя жена. И если ты не можешь относиться к ней с уважением, то нам здесь не о чем говорить.
— Да как ты смеешь! — Раиса Петровна вскочила. — Я твоя мать! Я имею право на уважение! На заботу! Я имею право жить с вами, иметь своё место! А ты что предлагаешь? Бросить меня одну в этой квартире? Чтобы я доживала свой век в одиночестве, пока вы там устраиваете свою жизнь на МОЁ наследство?
— На какое твоё наследство, мам? — Игорь нахмурился. — Квартира принадлежала бабушке Лены. Ты к ней вообще никакого отношения не имеешь.
— Не имею? — голос свекрови стал пронзительным. — А кто три года вас кормил? Кто давал вам деньги на еду, когда у вас до зарплаты не хватало? Кто покупал вам одежду? Я! Я это всё делала! И это была инвестиция! В вашу семью! В моего сына! И теперь я имею полное право требовать компенсацию!
Лена не выдержала. Она тоже встала, её голос дрожал, но звучал твёрдо:
— Раиса Петровна, вы помогали нам, это правда. И мы благодарны. Но эта квартира — моё единственное наследство от бабушки, которая меня вырастила. Она хотела, чтобы у меня был свой дом. Свой угол. И я не могу предать её память.
— Предать память? — свекровь расхохоталась, но смех был злым, колючим. — Да твоя бабушка и представить не могла, что ты выйдешь за такого слабака! Что ты будешь жить в нищете! Она бы сама отдала мне эту квартиру, лишь бы ты жила нормально!
— Моя бабушка знала Игоря, — Лена сделала шаг вперёд. — Она его любила. И она благословила наш брак. А квартиру оставила МНЕ. Не вам. Не Игорю. Мне. И я распоряжусь ей так, как считаю нужным.
Раиса Петровна смотрела на невестку с такой ненавистью, что воздух в комнате, казалось, сгустился.
— Ах так? Ну хорошо. Хорошо, невестка дорогая. Тогда слушай внимательно. Если ты не оформишь дарственную, я подам в суд. Я докажу, что ты вышла за моего сына по расчёту. Что специально затянула с детьми, чтобы завладеть наследством. Я найду свидетелей. Я найду способы. И ты останешься ни с чем. Понятно?
— Мама, ты переходишь черту, — голос Игоря стал ледяным.
— Я? Я перехожу черту? — Раиса Петровна развернулась к сыну. — Это она перешла черту! Эта пустоцвет, которая три года высасывает из тебя все соки! Которая не родила тебе детей! Которая держит тебя в нищете! А я пытаюсь спасти ситуацию! Дать вам шанс! И ты на меня кричишь?
Игорь подошёл к матери вплотную. Он был выше её на голову, и сейчас, глядя на неё сверху вниз, он чувствовал, как внутри него ломается что-то важное. Что-то, что держало его привязанным к этой женщине всю жизнь. Страх разочаровать её. Страх не оправдать ожиданий. Чувство вины за то, что отец ушёл. Всё это рассыпалось в прах под тяжестью её слов.
— Слушай меня внимательно, мама, — он говорил тихо, но каждое слово было как удар молота. — Лена не отдаст тебе квартиру. Никогда. Ни через нотариуса, ни через суд. И если ты попытаешься подать в суд, я лично найду лучшего адвоката и буду защищать её. Я предоставлю все доказательства того, что ты годами манипулировала мной, контролировала, унижала мою жену. Я расскажу, как ты называла её пустоцветом. Как ты запрещала нам принимать решения самостоятельно. И знаешь, что будет? Суд встанет на её сторону. Потому что закон защищает наследников. А ты — не наследник. Ты просто мать, которая решила, что имеет право на чужое имущество.
Раиса Петровна попятилась. В её глазах впервые мелькнул страх.
— Игорь… ты это серьёзно? Ты выбираешь её вместо матери?
— Я не выбираю между вами, мам. Я выбираю свою жизнь. Свою семью. Свои границы. И если ты не можешь это принять, то… то извини. Но мы больше не будем с тобой общаться.
— Не будете общаться? — голос свекрови задрожал. — Ты откажешься от матери? От родной матери? Из-за какой-то квартиры?
— Не из-за квартиры, мам, — Игорь взял Лену за руку. — Из-за того, как ты относишься к моей жене. Из-за того, что ты не уважаешь нас. Из-за того, что считаешь, что можешь распоряжаться нашей жизнью.
Раиса Петровна опустилась на стул. Её лицо осунулось, стало старым. Она смотрела на сына, и в её взгляде была смесь непонимания, обиды и злости.
— Уходите, — прошептала она. — Уходите отсюда. И не возвращайтесь. Раз вы такие неблагодарные.
Игорь и Лена вышли из квартиры молча. Они спустились по лестнице, сели в машину. Игорь завёл мотор, но не тронулся с места. Он сидел, сжимая руль, его дыхание было тяжёлым.
— Игорь, — Лена положила руку ему на плечо. — Ты… ты правда готов прекратить общение с матерью?
Он повернулся к ней. В его глазах стояли слёзы, но лицо было решительным.
— Я не могу смотреть, как она тебя унижает, Лен. Я не могу позволить ей разрушать нас. Она… она моя мать, и я её люблю. Но она переступила черту. И если она не извинится, не изменится, то… да. Я готов.
Лена обняла его, прижалась лицом к его плечу. Они сидели так несколько минут, в тишине, нарушаемой лишь шумом дождя по крыше машины.
Неделя прошла в тяжёлом молчании. Раиса Петровна не звонила. Игорь тоже не звонил. Лена видела, как это его мучает. Он стал замкнутым, ел без аппетита, по ночам ворочался, не находя покоя. Она пыталась поговорить с ним, но он отмахивался, говорил, что всё в порядке.
А потом позвонила тётя Света, сестра Раисы Петровны.
— Леночка, девочка, — голос тёти Светы был встревоженным. — Ты знаешь, что Рая в больнице?
Сердце Лены ухнуло вниз.
— Что? Что случилось?
— Давление подскочило. Её скорая забрала. Сейчас лежит в кардиологии. Игорь знает?
Лена посмотрела на мужа, который сидел на диване, уткнувшись в телефон. Он поднял голову, увидел её лицо и всё понял.
— Мама в больнице, — сказала она.
Они приехали в больницу через двадцать минут. Раиса Петровна лежала в палате, бледная, с капельницей в руке. Когда они вошли, она отвернулась к стене.
— Мам, — Игорь подошёл к кровати.
— Уходи, — слабо сказала она. — Не нужен ты мне.
— Мама, пожалуйста…
— Сказала, уходи! — она всё ещё не смотрела на него. — Раз я тебе не нужна, то и ты мне не нужен.
Лена стояла в дверях, чувствуя себя виноватой. Она видела, как страдает Игорь, и понимала, что это из-за неё. Из-за квартиры. Из-за того, что она не уступила.
— Раиса Петровна, — она подошла к кровати. — Я хочу поговорить.
Свекровь медленно повернула голову. Её взгляд был тяжёлым.
— Говори.
— Я… я готова пойти на компромисс, — Лена сглотнула. — Я не отдам квартиру. Но я готова оформить её на меня и Игоря. В совместную собственность. А потом, когда мы накопим, сделаем ремонт и переедем туда. И мы… мы найдём вам хорошую квартиру рядом. Снимем или… или поможем купить, когда сможем. Но жить вместе мы не будем. У нас должна быть своя жизнь. Своё пространство. И у вас — своё.
Раиса Петровна молчала. Игорь смотрел на жену с изумлением.
— Это моё финальное предложение, — продолжила Лена. — Или мы находим способ жить раздельно, но поддерживать отношения. Или мы расходимся совсем. Выбор за вами.
Свекровь закрыла глаза. Несколько долгих минут она лежала неподвижно. Потом тихо сказала:
— Я подумаю.
Три дня спустя Раиса Петровна выписалась из больницы. Она позвонила Игорю и попросила приехать. Когда они приехали, она встретила их спокойно, без прежней агрессии.
— Садитесь, — сказала она. — Мне есть что сказать.
Они сели за тот же стол, где неделю назад разразился скандал.
— Я много думала в больнице, — начала Раиса Петровна. — И поняла… поняла, что вела себя неправильно. Я хотела как лучше. Хотела, чтобы вы жили хорошо. Но я не имела права требовать квартиру. Это было… это было жадность. И страх. Страх остаться одной. Страх, что вы забудете обо мне.
Она посмотрела на Лену.
— Леночка, прости меня. За слова. За то, что назвала тебя… ну, ты знаешь. Это было подло и несправедливо. Ты хорошая девочка. И я вижу, как ты любишь моего сына. Я просто… я просто боялась его потерять.
Лена почувствовала, как к горлу подступает комок.
— Раиса Петровна, я никогда не хотела отнять у вас сына…
— Я знаю, — свекровь кивнула. — Я теперь понимаю. И я принимаю твоё предложение. Я буду жить отдельно. Я научусь уважать ваши границы. Но прошу… не забывайте обо мне совсем. Я всё-таки мать. И бабушкой хочу стать когда-нибудь.
Игорь встал, обнял мать. Она прижалась к нему, и Лена увидела, как по её щекам текут слёзы.
Через полгода Лена и Игорь переехали в бабушкину квартиру. Они сделали там косметический ремонт своими силами, покрасили стены, купили мебель. А Раисе Петровне сняли небольшую однушку в соседнем доме. Она приходила к ним раз в неделю на обед, привозила пироги, помогала советами. Отношения наладились. Не сразу, постепенно, но они стали теплее, спокойнее.
И когда Лена, наконец, сообщила свекрови, что беременна, Раиса Петровна заплакала от счастья. Она обняла невестку и прошептала:
— Спасибо тебе, доченька. За то, что не сдалась. За то, что научила меня уважать вас.
Лена улыбнулась. Она поняла, что иногда нужно отстаивать свои границы даже перед самыми близкими. Потому что настоящая семья — это не та, где один подчиняется другому. А та, где каждый уважает личное пространство и выбор друг друга.
– Меня зовут Лариса. Я встречаюсь с вашим мужем – Юрием