Чужая в чужом доме
Кира стояла у окна и смотрела, как по стеклу ползут капли дождя. В этом северном городе даже солнце светило не так, как дома — тускло, словно через грязную марлю. Она провела пальцем по запотевшему стеклу, и на мгновение ей показалось, что она рисует решетку тюремной камеры.
— Кирюш, ты чего там застыла? — голос свекрови вернул ее в реальность. — Иди чай пить, остынет же.
Старуха стояла в дверях, вытирая руки о выцветший фартук в мелкий горошек. На ее морщинистом лице читалась искренняя забота, но Кира все равно чувствовала себя здесь чужой. Три месяца прошло с тех пор, как муж привез ее в этот дом, а она так и не смогла привыкнуть к запаху нафталина, скрипучим половицам и вечному полумраку — свекровь экономила электричество.
— Иду, мама, — Кира заставила себя улыбнуться.
На кухне пахло свежими блинами. Свекровь суетилась у плиты, подкладывая на тарелку еще один, румяный и кружевной по краям.
— Ешь, ешь, а то совсем исхудала. Петька-то когда приедет?
— Вечером обещал.
— Эх, работа у него такая… — старуха вздохнула и присела напротив. — Ты не серчай на него, что редко дома бывает. Он с детства такой — весь в отца. Тот тоже все по командировкам мотался, я одна его растила.
Кира кивнула, макая блин в варенье. Она уже наизусть знала все истории свекрови — и про покойного свекра, и про то, как маленький Петя ждал отца у калитки, и про первую двойку в школе. Иногда ей казалось, что она знает о муже больше, чем он сам.
Стук в калитку заставил обеих женщин вздрогнуть. Гости в этом доме были редкостью.
— Я открою, — Кира встала, отряхивая крошки с подола.
На пороге стояла женщина лет тридцати пяти, в дорогой шубе и с идеальной укладкой. Ее взгляд скользнул по простенькому ситцевому платью Киры, по ее растрепанным волосам, собранным в небрежный пучок.
— Так вот ты какая, — женщина усмехнулась. — А я думала, Петька выбрал кого-то… поинтереснее.
— Простите, вы к кому? — Кира инстинктивно придержала дверь, не давая незнакомке войти.
— К тебе, милочка. Точнее, к твоему мужу. Но раз его нет, поговорю с тобой. Меня зовут Алла, и я… как бы это сказать… твоя предшественница.
Кира почувствовала, как земля уходит из-под ног. В горле встал ком, мешая дышать.
— Что вам нужно?
— Просто хотела посмотреть, ради кого Петя меня бросил. — Алла достала из сумочки зеркальце и поправила помаду. — Знаешь, он до сих пор меня любит. Звонит, встречаемся иногда… Ты же понимаешь, о чем я?
— Уходите, — Кира с трудом выдавила из себя эти слова.
— Ухожу, ухожу. Только учти — я никуда не денусь. Рано или поздно он вернется ко мне. Они все возвращаются.
Алла развернулась на каблуках и пошла к калитке, покачивая бедрами. Кира смотрела ей вслед, и в груди разрасталась черная дыра обиды и боли.
— Кто там был? — свекровь выглянула из кухни.
— Ошиблись адресом, — соврала Кира и прошла в спальню.
Чемодан лежал на антресолях. Она стащила его вниз, распахнула створки шкафа и начала бросать в него вещи — платья, кофточки, белье. Слезы катились по щекам, но она не вытирала их. Пусть текут. Пусть вымоют из нее всю эту боль.
Как она могла быть такой дурой? Поверить, что кто-то может ее полюбить. Что она достойна счастья. Мама предупреждала — не езжай в чужой город за мужиком, намаешься. Но она не слушала, летела как мотылек на огонь.
Хлопнула входная дверь. Кира замерла с платьем в руках.
— Мам, ты где? — голос Пети. Но какой-то чужой, злой.
— На кухне я!
— А эта где?
Кира услышала торопливые шаги по коридору, и дверь в спальню распахнулась. Первой влетела Алла — растрепанная, с размазанной помадой. За ней — Петя, сжимающий ее запястье.
— Вот, полюбуйся! — он толкнул женщину на кровать. — Рассказывай теперь, что ты моей жене наплела!
Алла выпрямилась, пытаясь сохранить достоинство.
— Я сказала правду. Что ты меня любишь.
— Да какая правда?! — Петя повернулся к жене. — Кира, не верь ей. Она больная. Преследует меня уже второй год.
— Не ври! — Алла вскочила. — Ты сам говорил…
— Что говорил? Что ты замужем? Что у тебя двое детей? Что твой муж — мой коллега, и мне стыдно ему в глаза смотреть?
Свекровь всплеснула руками:
— Ах ты, бесстыжая! С двумя детьми, а туда же!
Петя достал телефон:
— Алло, Серега? Забирай свою. Опять она тут… Да, у меня дома.
Алла бросилась к нему, пытаясь вырвать телефон, но Петя отстранился.
Через десять минут в дверях появился крупный мужчина с усталым лицом. Он кивнул Пете, взял жену за локоть и вывел из дома. Она что-то говорила ему, плакала, но он даже не смотрел в ее сторону.
Когда за ними закрылась дверь, в комнате повисла тишина. Кира сидела на кровати, обхватив колени руками. Петя опустился рядом.
— Прости меня. Я должен был предупредить тебя о ней.
— Почему ты раньше не рассказал?
— Не хотел тебя пугать. Думал, она успокоится. — Он взял ее руку в свои ладони. — Кирюш, ты же не поверила ей?
Она подняла на него глаза — в них еще блестели слезы.
— Я уже собрала вещи.
— Глупая моя, — он притянул ее к себе. — Как я могу любить кого-то другого, когда есть ты?
Свекровь кряхтя опустилась на стул у окна:
— Вот ведь напасть какая. На что только бабы не идут… Кирочка, ты это, вещи-то разбери. Нечего по пустякам чемоданы собирать.
Кира улыбнулась сквозь слезы. Старуха была права — она здесь дома. Пусть в этом доме пахнет нафталином, пусть скрипят половицы, пусть солнце светит тускло — это ее дом. Потому что здесь ее любят.
— Мам, а блины-то не остыли? — спросил Петя.
— Какие остыли! Я в духовку поставила. Сейчас чай заварю свежий.
— И варенье вишневое достань, — добавила Кира. — Из погреба.
Свекровь просияла:
— Достану, милая, достану!
Они сидели на кухне втроем, пили чай с блинами, и Петя рассказывал о новом заказе на работе. Свекровь время от времени охала и качала головой, а Кира просто смотрела на мужа и думала о том, что счастье — оно вот такое, простое. Как блины с вареньем, как теплые руки, как уверенность в том, что ты дома.
За окном все так же моросил дождь, но теперь он казался уютным.
А вы верите, что настоящая любовь способна преодолеть любые испытания?
Родня мужа нагрянула