— Понятно, почему мы к твоим родителям на отдых не ездили, — проговорил Михаил, — у тебя там рояль в кустах, который не спрячешь!
— Но ничего страшного же не произошло, что я сказала, — проговорила Тоня.
— Что люди скажут?! Мало нам! – причитала Ольга Николаевна.
— Мама, перестань! – глянула Тоня искоса. – Это нормальное дело.
— Действительно! Нормальнее некуда! Сначала дочку в подоле принесла, а теперь еще и бросить ее решила!
— Никто Машу не бросает, — Тоня складывала вещи дочери в комод. – Поеду в город, обустроюсь и ее заберу.
— Тоня, на нас по сей день косятся, что ребенок у тебя неведомо от кого! И только забывать начали, так ты новый повод нашим сплетницам подкидываешь!
— Да какое им дело? – отмахнулась Тоня.
— Это тебе никакого дела, а нам с отцом опять глаза прятать! Вот что нам говорить?
— Так и скажи, что дочь поехала на заработки, — ответила Тоня.
— А то никто не догадается, как молодая девка заработать может? Ты хочешь, чтобы о нас говорили, что мы, прости Господи, вырастили?
— Мама, так это я тут у фермера дояркой работала, а так-то я парикмахерские курсы закончила! – напомнила Тоня. – Так я и работать буду парикмахером!
— Хоть призналась бы для освобождения совести, от какого парикмахера дочку принесла!
— Мама! – крикнула Тоня. – Я тебе уже не раз говорила, что у Маши отца нет! И не было никогда! Она только моя дочь!
— Без мужика дочки не появляются, — бросила Ольга Николаевна.
— Тогда считай, что он космонавт, который улетел на Марс!
— Ага, так и скажу кумушкам, будет у нас Маша-марсианка! А ты сейчас поехала за другим космонавтом, чтобы Ивана-венерианца привезти!
А потом и его бросишь на родителей, потому что космонавтов много, а у родителей места хватит, они всех примут! И с Альфы Центавры, и с Андромеды, и с Тау Кита!
— Мама, не говори глупости! Я работать хочу ехать! А если человека достойного встречу, так это будет папа для Маши!
— Я так и знала, что ты за мужиком поедешь! – вскричала Ольга Николаевна. – У тебя дочь, а ты за штанами! Позорь! Позорь дальше нас!
— А что мне Машу в детский дом сдать, пока я на ноги не встану да не устроюсь?
— С ума сошла? – Ольга Николаевна перекрестилась. – Тогда уж лучше оставляй! А то, если про детский дом узнают, нам хоть с деревни съезжай!
— Поедешь, все-таки? – спросила Зоя.
— Поеду, — кивнула Тоня, — нечего тут ловить. Ни работы нормальной, ни зарплаты. Даже мужиков приличных не осталось.
— Так и тут люди живут, — пожала плечами Зоя, которая даже не задумывалась, чтобы куда-то уехать.
— Люди везде живут, — сказала Тоня, — и в пустыне, и на крайнем севере. А я не просто жить хочу, а нормально жить! Хорошо, даже замечательно! Я хочу жить удобно, с комфортом! А еще в любви и ласке!
— Так ты мужика поедешь искать? – догадалась Зоя.
— Ну, и это тоже, — согласилась с очевидным Тоня, — но я и сама буду работать!
— Спину до мозолей не сотри, работница! – ухмыльнулась Зоя.
— Да что вы все одно и то же думаете? – возмутилась Тоня. – Фантазии не хватает или мозгов нет? Я выучилась на стилиста-парикмахера! Им и буду работать!
— Конечно, — Зоя гнула свою линию, — из соседней деревни Верка тоже уезжала. Два года каталась, а потом как вернулась, так на нее без слез и не взглянешь! Последний тракторист от нее нос воротил!
— Зоя, что ты вообще понимаешь в жизни? Тебя родители пристроили в контору при колхозе, нашли тебе мужа из счетоводов, детей у тебя уже трое! А что ты видела?
— В Сочи мы ездили отдыхать! – ответила с достоинством Зоя. – А на будущий год тоже поедем!
— А в глобальном смысле? – Тоня посмотрела на подругу с вызовом. – Что ты знаешь о настоящем счастье? О таком, когда крылья за спиной вырастают! Когда ты взмываешь в самое небо, потому что душа рвется к самым звездам!
— Ты пьяная, что ли? – поморщилась Зоя. – Ефимович так говорить начинает, когда третий литр приканчивает!
— Вот он хоть что-то понимает, а ты…
— Ну, да, а мы все тут глухомань необразованная! – обиделась Зоя.
А Тоня на следующее утро, поцеловав на прощание дочь, сбежала на станцию, пока родители спали.
— Мать, ты слышала, что сказала эта полоумная? – вскричал Михаил. – Мать! Иди, послушай!
Дарья Ивановна вбежала в комнату. Тоня покраснела.
— Мишенька, может, мы сами разберемся? – спросила она.
— Нет уж, повтори для мамы то, что ты мне сказала! – потребовал Михаил.
Тоня еще больше покраснела.
— И что у вас случилось? – спросила женщина.
— Мама, а у Тони, оказывается, есть дочка! – заявил он.
— Какая дочка? – Дарья Ивановна присела на стул. – Что значит, дочка?
— А вот такая! Мне даже фотографию показали!
— Знаешь, Тонечка, — Дарья Ивановна совладала с собой, — о таких вещах надо как-то заранее говорить! Это непорядочно, так обманывать!
— Никто вас не обманывал, — наконец-то Тоня нашла в себе силы, чтобы ответить, — я просто не говорила. Она с моими родителями живет.
— Удивительная наглость! – произнесла свекровь. – У нее дочь, так она об этом говорит только сейчас!
— Но ничего страшного же не произошло, что я сказала, — покусывая губы, проговорила Тоня, — мы с Мишей уже три года женаты, а дочка была и никому не мешала!
— Понятно, почему мы к твоим родителям на отдых не ездили, — проговорил Михаил, — у тебя там рояль в кустах, который не спрячешь!
— Так я сейчас предлагаю съездить! – сказала Тоня. – Как раз и познакомитесь! Она хорошая! Очень хорошая девочка! Она тебе обязательно понравится!
— Знаешь, Антонина, так дела не делаются! – заявил Михаил. – Ты же меня оскорбила этой неправдой до самой глубины души! Я же тебе теперь доверять перестану!
— Мишенька, когда мы познакомились, ты сказал, что детей не любишь, а если и заведешь, то попозже. Вот поэтому я и не сказала, что у меня дочка.
— Ты еще меня виноватым хочешь сделать? – Михаил начал ходить по комнате. – То есть, это я тебя толкнул на такую ложь! А все три года, что мы женаты, ты просто продолжала врать, чтобы не оскорбить моих чувств?
— Ну, да, — растерянно ответила Тоня.
— А теперь, значит, ты признаться решила? Сейчас тебе мои чувства стали безразличны?
— Но ты же сам стал заговаривать о детях…
— А ты мне сразу готового ребенка решила выдать? Да?
— Нет, я просто сказала, что у меня есть ребенок, но я готова родить тебе столько детей, сколько ты захочешь!
— Мама, — Михаил обратился к тихо сидящей женщине, — ты слышала? Она мне готова рожать столько, сколько я захочу! Какая неземная щедрость!
Дарья Ивановна откашлялась:
— Тонечка, ты поступила категорически неправильно! Вообще-то чужие дети – это не счастье в семье, а скорее – горе!
— Да, как же чужой? – воскликнула Тоня. – Моя это дочка! Кровиночка моя!
— Молчать! – прикрикнула Дарья Ивановна. – Я говорю, а ты слушай! Так вот! Чужой ребенок в семье – это горе. Тем более, может его папаша объявиться и потребовать! А что он там потребует – одному Богу известно!
— Ничего он не потребует, — заплакала Тоня, — он не знает, что Маша родилась! Он вообще ничего не знает!
— Но ты-то знаешь! Не дай Бог проговоришься! А там все шишки на голову и посыплются! Мне этого не надо! Миша, — Дарья Ивановна обратилась к сыну, — тебе это надо?
— Мне точно не надо! Ни проблем, ни левых отцов, ни ребенка какого-то!
— Мишенька, — взмолилась Тоня, упав перед ним на колени, — это же моя доченька! Она же нам не помешает!
— В смысле, не помешает? – удивился Михаил. – Где она не помешает? Тут? Ты сюда ее притащить собираешься?
— Ты же сам заговорил, что деток хочешь, — испуганно говорила Тоня, вытирая слезы, — я подумала, что это хорошо будет, если мы Машу сюда заберем. Ты привыкнешь к ребенку в доме.
А она уже не маленькая, не плачет все время, понимает, когда помолчать надо, а когда не мешать. А потом, когда ты привыкнешь, я тебе еще ребеночка рожу!
— А Машу обратно отвезешь? – спросил Михаил с ухмылкой.
— Почему? – ужаснулась Тоня. – С нами жить будет. По хозяйству помогать, да и с ребеночком!
— Ты издеваешься? – он склонился над Тоней. – Чтобы я пустил в свой дом постороннего человека? Тем более, непонятного ребенка?
С твоей родословной более-менее понятно, а что за отец у девочки? Вдруг он вор, сумасшедший, пьяница или еще хуже!
— Она нормальная, хорошая девочка, — понукаемая с двух сторон мужем и его матерью, шептала Тоня, — от нее не будет никаких проблем…
— Хватит голосить! – прикрикнула Дарья Ивановна. – Это моя квартира! И в моей квартире никаких чужих детей быть не должно! А судьбу своего брака решайте сами!
Свекровь вышла из комнаты и захлопнула за собой дверь.
— Да-а, Антонина, — после десятиминутного молчания протянул Михаил, — интересная ты женщина. Ребенка умудрилась три года брака скрывать! Прямо разведчица сельского разлива!
— Мишенька, а помнишь, как мы мечтали в начале? Что будем жить в счастье и радости! Будем получать удовольствие от каждого прожитого вместе дня! – Тоня попыталась перевести тему и настроить супруга на романтический лад. – Что у нас будет свой дом с садом, а мы будем в креслах сидеть под тенью деревьев и смотреть, как наши дети играют на поляне! Помнишь, как красиво все было в наших мечтах?
— Помню, Тоня, — кивнул Михаил, — но ты на эту прекрасную картину плеснула ваксой. И теперь там только мрак лжи и предательства!
— Милый, но моя дочка – это не мрак предательства, это просто маленькая девочка, которая хочет жить с мамой!
— И сколько раз она тебя видела за три года? – снисходительно спросил Михаил. – Ответь, не стесняйся! После всего, что ты сказала, меня уже ничего не шокирует.
— Раз пять, — ответила Тоня, — или около того.
— Ну, что я могу сказать? – он цокнул языком, смакуя следующую фразу. – Отвратительная ты мать!
Я тебя, конечно, понимаю, что ты хочешь ребенка забрать к себе, но тут один маленький нюанс: у тебя нет этого самого «к себе», а забрать ты ее можешь только к нам.
А мне твоя дочка тут не впилась! Мало того, я с ней не только видеться, даже знакомиться не желаю!
Тоня продолжала сидеть на полу, раскачиваясь, как маятник:
— А что же мне делать?
— Если ты хочешь остаться со мной, то пусть твоя дочка остается там, где она есть, а если тебе важнее ребенок, то прошу покинуть помещение, и дальше нас ждет развод!
— Мишенька, но я же люблю тебя! Мы же мечтали, что вместе, как окрыленные, парим от счастья среди облаков! И только вместе нам покорилось небо!
— Ну, если ты так запела, то для моего полного успокоения, если ты все-таки, хочешь со мной остаться, тебе лучше всего отказаться от дочери. Официально!
Передай опеку родителям, чтобы у тебя был чистый паспорт. А когда появятся наши дети, чтобы они были единственными, которым ты мать!
— Мишенька, — Тоню замутило, — это очень жестокий выбор!
— Это единственный выбор! Другого я тебе не дам!
— А как же крылья?
— Сначала гирю обруби, а то мы так и от земли не оторвемся!
— Не Новый год, чай, и не день рождения, чевой-та блудная мамочка с визитом? – проворчал Петр Семенович, пропуская дочку в дом.
— Насовсем я, пап, — ответила Тоня, затаскивая сумки, — вернулась.
— Ух, ты! Отправлялась за шерстью, а вернулась ощипанной ку.ри.цей! – так же ворча, понес сумки в комнату.
— Ругай меня, папа, ругай! Виновата я! И перед вами с мамой, и перед Машенькой! – Тоня повинно опустила голову. – Хлебнула всякого, да получила по заслугам!
— Ладно-то убиваться, — Петр Семенович обнял дочь, — с городом не срослось, так в деревне примут! Пожурят, за спиной позубоскалят, да примут! Людская молва – что вода, ноги промочит, нос пощиплет, да схлынет.
— Мамочка! – Маша выбежала навстречу Тоне из другой комнаты. – Мамочка! Как хорошо, что ты приехала! А ты надолго?
— Совсем, — Тоня обняла дочку, — больше никуда не поеду!
— Зарекалась барыня кхм… Ходить, — проговорила Ольга Николаевна.
— Нет, мамочка! Тут останусь! Ну, его, этот город. У меня все счастье тут! И отец, и мать, и любимая доченька! Я мечтала о крыльях, что меня в самые небеса, а вы и есть мои крылья! Душа так и поет! Я дома, я с родными людьми! Я счастлива!
Мама, мы, вообще-то, рассчитывали совсем на другое