Когда жадность оборачивается катастрофой
Утро началось как обычно — с запаха свежего кофе и тихого шелеста газеты. Кристина аккуратно намазывала масло на тосты, поглядывая на мужа, который сосредоточенно изучал что-то в телефоне. Дети ещё спали — в выходные им разрешалось понежиться в постели подольше.
— Кристинка, — вдруг произнёс Юра, не поднимая глаз от экрана, — у меня тут одна идейка появилась.
Кристина насторожилась. Юрины «идейки» обычно означали дополнительные хлопоты для неё.
— Слушаю, — осторожно отозвалась она, садясь напротив с чашкой кофе.
— Вот смотри, — Юра наконец поднял голову, и в его глазах загорелся азартный блеск. — Мои родители там совсем одни, им тяжело. А их квартира пустует! Можно же её сдавать, деньги хорошие получать. А маму с папой к нам перевезём, в детскую. Дети у нас ещё маленькие, перебьются где-нибудь.
Кристина медленно поставила чашку на стол. В животе что-то неприятно сжалось.
— Юра, ты серьёзно?
— А что такого? — он пожал плечами. — Семья должна быть вместе. И потом, ты же не работаешь, время у тебя есть. Поухаживаешь за ними немного…
— Стоп-стоп-стоп, — Кристина подняла руку. — Я же не медсестра и не сиделка. И вообще, объясни мне, дорогой, сколько времени ты готов терпеть наших детей, спящих в нашей спальне на полу?
Юра поёрзал на стуле. В глубине души он понимал, что жена права, но перспектива лёгких денег затуманивала разум.
— Ну… это временно. Мы что-нибудь придумаем.
— Юрочка, — Кристина говорила спокойно, но её голос звенел как натянутая струна, — твоим родителям особенно плохо живётся в их трёхкомнатной квартире в центре города? Со всеми удобствами, балконом и добрыми соседями, которые им помогают?
— Кристина, они мои родители! — возмутился Юра.
— Конечно, твои. Только я против того, чтобы мы, двое взрослых и двое детей, ютились с ними в нашей двушке, где уже и без них тесновато. А если ты надеешься, что я буду за ними ухаживать как за младенцами, то ты, милый мой, женился явно не на той женщине.
Кристина встала и подошла к окну, глядя на двор, где играли соседские дети.
— Где ты видел, чтобы я кому-то в прямом смысле задницу мыла? И не вздумай говорить, что я должна — я тебе сразу горячим чаем в лицо плесну.
Юра прикусил язык. Он знал: у Кристины с чувством юмора всё в порядке, только юмор этот был едким, как крепкий хрен. Когда жена начинала шутить таким тоном, лучше было помалкивать.
Но, несмотря на все протесты, уже в субботу к их двери подъехало такси, из которого медленно выгружались Константин Александрович и мама Юля в сопровождении трёх чемоданов, ходунков и целого вороха недовольства.
— Ой, а у вас тут стены какие тонкие! — первым делом заметила мама Юля, оглядываясь по сторонам. — Прямо как в общежитии каком-то.
— А где шторы? — поинтересовался папа Константин, морщась от яркого солнечного света. — Я привык к плотным шторам, меня яркий свет раздражает.
Кристина всё это слушала с той особенной улыбкой, которая обычно предшествует урагану. Её коробило от того, что муж пошёл против её воли. Она совершенно не хотела превращаться в сиделку для двух капризных стариков.
— Стены у нас — это наше всё, — начала отвечать Кристина с деланым энтузиазмом. — Мы через них с соседями активно общаемся, прямо как в коммуналке! А шторы… ну что ж, повесим вам простыни, так и быть. Главное ведь не в тканях, а в духе, правда?
Юра, слушая, как общается со стариками жена, только сглотнул. Он начинал понимать, что где-то серьёзно просчитался.
Уже на третий день мама Юля вышла на кухню к Константину Александровичу и принялась изливать свои жалобы:
— Слушай, ты только представь — она мне соль не туда поставила! А я думала, что это сахар, и чай посолила. Пила как дурочка! А потом, пока ты спал, телевизор на какие-то детские мультики переключила и пульт с собой унесла. Я сначала не понял, думал — такая длинная реклама, а я как раз новости смотрел…
А дети — Руслан и Оля — теперь спали на надувных матрасах в спальне родителей. По ночам матрасы поскрипывали, дети ворочались, и ни Юра, ни Кристина толком выспаться не могли.
На пятый день мама Юля не выдержала:
— Мы хотим домой! Или в дом престарелых какой-нибудь! По крайней мере, там кормят по расписанию и никто не включает эту жуткую музыку в восемь утра!
Кристина, услышав это, едва не расплакалась от смеха:
— В дом престарелых? Да вы что, шутите, мама Юля! Там же всё платное — это не хостел какой-то! Вы сами платить собираетесь или думаете, что Юрочка всё оплатит? А мы пока ваши пенсии на депозит в банк кладём, ждём, когда они вам уже не понадобятся…
А Юра в это время сидел в туалете с калькулятором. Слова жены его коробили своим цинизмом, но он видел, как Кристина с каждым днём всё хуже относится к старикам, и лихорадочно высчитывал, как бы их повыгоднее пристроить.
Оказалось, что с появлением родителей появилась масса новых проблем. Их квартиру уже сдали другим людям, значит, домой они вернуться не могли. А дом престарелых, даже самый дешёвый, стоил как номер в приличном отеле.
— Мама, папа, — сказал он вечером с тяжёлым вздохом, — вы уж как-то держитесь, потерпите. Зачем за что-то платить, если можно у нас жить?
— Я так больше не могу, — прямо заявил отец. — Одна из причин — ваша дочка Оля по ночам кричит во сне. А ты, сынок, извини за откровенность, очень громко… пукаешь. А соседи за стенкой иногда устраивают такие оргии, что мне хочется проломить стену и посмотреть, сколько их там вообще.
Тогда Кристина решила действовать. Тонко, изящно, со вкусом.
Каждое утро она включала музыкальный центр на полную громкость — то рэп с неприличными словами, то тяжёлый рок. Песни были такие, что у стариков волосы дыбом вставали.
— Это что за какофония такая?! — не выдержала на второй день мама Юля.
— Современная культура, мама Юля, — невинно улыбнулась Кристина. — Нужно быть моложе душой, ближе к молодёжи. А то совсем закостенеете.
На кухне стали появляться блюда, щедро приправленные перцем и чесноком. Мучаясь от такой кухни, старики откровенно скучали по обычной овсянке и манке.
— У нас же у обоих гастрит! — жаловался Константин Александрович. — Ты что, нас в гроб загнать хочешь?
А потом Кристина в свой выходной ушла «по магазинам» и вернулась только глубокой ночью — выпившая, с запахом мужского одеколона на одежде и слегка порванной юбкой.
— Это что такое?! Где ты была?! — кричал Юра, вскочив с дивана.
Кристина посмотрела в зеркало и спокойно ответила:
— А, это… Я с Серёжкой была. Помнишь, мой одногруппник? Решили немного поностальгировать, ну и увлеклись. А ты бы, чтобы не скучать, с родителями поговорил, почитал бы им сказки на ночь.
Она повернулась к мужу:
— Люди, понимаешь, устают. Хотят другого общения, смены обстановки, любви, наконец. А ты ко мне уже месяц не подходишь — всё на детей ссылаешься в нашей спальне.
Юра сел так резко, будто под ним рухнул весь мир. Сказать что-то против он не решался — аргументов просто не было.
Наступила очередная суббота. Кристина накрыла стол и торжественно обратилась к старикам:
— Мама, папа, я тут поговорила с заведующей дома престарелых. Есть два свободных места. Кормят там нормально, лекарства дают по расписанию, даже утренняя гимнастика есть. Но главное — никаких детей и запаха носков, на которые вы жалуетесь.
Глаза стариков заблестели надеждой.
— Да ты что, с ума сошла! — встрял Юра. — Зачем мне такие деньги платить?
— Придётся, Юрочка, — сказала Кристина тихо, но очень внятно. — Потому что иначе я куплю топор. И поверь мне, он не заржавеет от безделья. Я тебе по-нормальному предлагаю выбрать: либо старики живут там, где им будет комфортно, либо ты будешь лежать там, где тебе уже ничего не понадобится. Например, на кладбище. Ты понял?
Старики, понимая, что их пребывание достало невестку до печёнок, впервые за неделю заулыбались.
— А я тебе давно говорил, — кивнул Константин Александрович жене, — у неё характер! А у тебя, Юрка, мозгов как у дохлой селёдки. Сдать нашу квартиру, а нас сюда, в заточение…
Через две недели старики переехали в дом престарелых. Юра ходил мрачнее тучи — аренда родительской квартиры и их пенсии полностью уходили на оплату услуг. А Кристина снова начала спать спокойно. Дети вернулись в свою комнату, а в музыкальном центре по утрам теперь звучала совсем другая музыка — иногда даже классическая.
— Юра, — как-то сказала ему Кристина за завтраком, — запомни: в этой квартире может быть только одна ворчливая особа. Это я.
И теперь Юра не спорил. Он вообще стал меньше говорить, особенно по утрам и особенно за завтраком. Урок был усвоен, хоть и дорогой ценой.
Не пригласила свою родню на свадьбу