После похорон
Не прошло и дня после похорон, как Веру постигло новое потрясение. По ощущениям — не менее трагичное, чем смерть мужа.
Пока безутешная вдова принимала соболезнования, из последних сил пытаясь не сорваться на истерику, её дрожащая свекровь вдруг осознала: сын даже не спросил её мнения, когда женился. Вообще-то его женитьба стала для матери полной неожиданностью — уехал в командировку холостяком, а вернулся с молодой женой.
И ещё какой жёнушкой оказалась! С характером — спорила, открыто выражала своё мнение и наотрез отказывалась признавать авторитет свекрови. Потому их отношения и не заладились с самого начала.
Мать Павла много раз строила козни своей невестке, в тайной надежде, что сын одумается, откроет глаза и бросит жену. Но каждый раз он оказывался на стороне Веры — заступался за неё, и от этого боль в материнском сердце только росла.
Остаток жизни Паша был благодарен жене за терпение и, кажется, любил её за это ещё больше. Вот только недолго длился их брак…
Не так, как хотела, но свекровь получила желаемое — Вера больше не была её невесткой. Павел погиб трагически и нелепо, оставив мать и жену в одиночестве.
Всё случилось просто до ужаса: шёл домой, наступил на замёрзшую лужу, упал, ударился, потерял сознание. Да так и замёрз — свидетелей его падения не было. Мужчина всегда ходил закоулками, где редко встретишь человека, постоянно срезал путь с дороги, чтобы поскорее попасть домой. Вот и в этот раз не стал исключением. Только эта привычка и свела его в могилу.
Нашли его ближе к обеду следующего дня случайные прохожие. Вера к тому времени вся извелась от беспокойства — даже ходила привычным маршрутом мужа, но не увидела его, не почувствовала его близости.
Снежная метель, начавшаяся после полуночи, припорошила его тело, скрыв от любопытных глаз. Как раз в это время Вера вышла на поиски любимого.
Она потом корила себя за то, что не увидела, что плохо искала, что не пошла ещё раз… Узнав о том, что любимого больше нет, сначала подумала, что и ей жить больше незачем. Всё же взяла себя в руки и организовала, как положено, похороны. Очень удивилась, что родная мать наотрез отказалась в этом участвовать — она даже не явилась на поминки, что удивило не только Веру, но и всех пришедших проститься.
На вопросы об этом пришлось врать:
— Она тяжело переживает утрату, ей сложно смириться с тем, что единственного сына не стало…
Еле пережив день похорон, Вера мечтала только об одном: прийти домой, принять душ и просто разрыдаться. Наверное, люди посчитают её чёрствой, но под чужими взглядами она не проронила ни единой слезинки. Это было слишком личное, и своё горе она предпочитала переживать в одиночестве, за закрытой дверью.
Вот только дверь распахнулась раньше, чем Вера вставила ключ в замочную скважину.
На пороге возникла свекровь и без единой эмоции протянула невестке сумку с её вещами:
— Твоего здесь больше ничего нет. Паша привёз тебя непонятно откуда, и ты пользовалась этим жильём, пока он был жив. Теперь же его нет, и тебя здесь тоже не должно быть. Уходи — и чтобы я больше никогда тебя не видела!
Последнее, о чём думала Вера в этот момент, — это о том, чтобы спорить. Молча забрала свои вещи, даже не проверив, всё ли на месте, и вышла из подъезда.
Присела на лавочку, задумавшись, куда ей идти. Вспомнила, что она всё же не бездомная, и вызвала такси. У неё была старая дача, оставшаяся от бабушки с дедушкой. Вера бывала там редко, но знала точно — дом добротный, тёплый зимой и прохладный летом. Так что даже в такую погоду найдёт там приют.
Таксист не горел желанием ехать за город — дорога неблизкая, трасса обледенелая. Но за дополнительную плату всё же согласился, предупредив:
— Поедем не спеша, чтобы без происшествий.
А Вере было всё равно. Она устало кивнула и прикрыла глаза, так и просидела всю дорогу, притворяясь спящей, а на деле сдерживая горькие рыдания.
— Приехали, дамочка. Уверены, что вам сюда? Как-то дом жилым не выглядит…
Вера открыла глаза, посмотрела в окно, и на душе тут же потеплело. Да, дом выглядел очень старым, двор зарос и сейчас походил на ледяные джунгли — каждая травинка была покрыта инеем. Но это было родное место.
Выйдя из автомобиля, лёгкие тут же обожгло холодом, а глаза заслезились от ледяных порывов ветра. Здесь, вдали от многоэтажек, стихия бушевала в полную силу.
Вера уверенно прошла по дорожке к дому, попутно сбивая сумкой снег с травы. Обошла дом и в маленькой щели под окном нащупала замерзающими пальцами ключ от навесного замка.
В доме было холодно, но у камина лежали аккуратно сложенные сухие дрова и щепа для розжига. Даже спички нашлись, а потому совсем скоро стало теплее.
Женщина поставила кресло поближе к огню, села в него, вытянув ноги к теплу. Взгляд её следил за языками пламени, но вскоре она смогла видеть только блики, едва различимые за пеленой слёз.
Рыдания вырывались из груди, и она наконец позволила себе выплеснуть всю ту боль, которую носила в себе последние дни. Выплакала все слёзы, поднялась и уже совершенно другим взглядом осмотрела свои владения, в которых, судя по всему, ей предстояло жить, пока не решит, что делать дальше.
Здесь всё было знакомо с детства, а потому страха не было — только ностальгия.
Дождавшись, когда дом немного прогреется, она расстелила постель, на которой спала, когда приезжала к дедушке с бабушкой, и легла. Отключилась тут же, словно по щелчку.
На следующий день Вера занялась отоплением. Камин — это хорошо, но весь дом не нагреет, а потому пришлось вспомнить, как запускается котёл. Получилось не с первого раза и даже не со второго, но всё же получилось.
Когда дом наконец прогрелся, Вера принялась за уборку, решив убить сразу двух зайцев — и прибраться, и отвлечься. Отвлекаться получалось плохо, но она старалась.
Когда в доме всё засверкало чистотой, она взяла лопату и пошла во двор чистить снег. В порыве какого-то необъяснимого веселья слепила снеговика и украсила его старым дедушкиным шарфом.
С каждым днём она оживала всё больше и даже решила, что останется здесь жить. Единственное — пришлось звонить на работу и просить перевести её на удалённую работу, ведь транспорт здесь ходил очень нерегулярно. Хорошо, что её должность позволяла так сделать, иначе всё было бы намного сложнее.
Два раза ей всё же пришлось съездить в город — за бытовой химией и прочими необходимыми для комфортной жизни вещами.
Так месяц пролетел незаметно. Вера обжилась на даче и стала чувствовать себя намного лучше. Да и погода изменилась — на смену морозу пришла оттепель. Снег растаял, и о том, что он вообще был, напоминал только снеговик, который, казалось, решил побороться за свою жизнь и всё ещё радовал Веру.
Потепление выгнало её на улицу. Любопытство напомнило, что раньше на даче цвели подснежники, и она, укутавшись в тёплую бабушкину шаль, решила посмотреть, не проклюнулись ли их зелёные головки.
Подснежники она так и не нашла. Зато встретила ту, которую никак не ожидала увидеть здесь.
Вера как раз рассматривала землю в поисках зелёных стрелок, когда за спиной вдруг скрипнула калитка. Выпрямив спину, она обернулась и застыла от удивления.
Свекровь неуверенно и как-то осторожно вошла во двор. В руках у неё была небольшая сумка, а весь вид был каким-то жалким — пальто в странных подпалинах и тёмных пятнах. А когда она подошла ближе, от неё пахнуло дымом.
— Здравствуйте, — поздоровалась невестка и замолчала, ожидая объяснений и уже догадываясь, что ничего хорошего не услышит.
И точно. Свекровь тяжело вздохнула:
— Сгорела квартира… — Она сопоставила пожар с квартирой покойного мужа. Было жаль, что всё, что они с ним так трепетно там обустраивали, теперь превратилось в пепел. — Мне жаль, правда, но я не понимаю, почему вы здесь?
Свекровь поморщилась:
— Потому что мне некуда идти. И вообще… это ты виновата!
— Я? — удивилась женщина и нахмурилась.
— Да, ты виновата! Пожарные сказали, что дело было в проводке. Ведь ты же была хозяйкой, ты должна была всё проверять и следить за этим. Так что ты виновата в этом пожаре!
Вера разозлилась, сжала кулаки и решила впервые не молчать, а защитить себя:
— Вы приехали, чтобы обвинить меня в пожаре, который учинили сами? А совесть у вас есть? Вам мало того, что вы выставили меня, свалили всё на мои плечи? Так ещё решили добить меня окончательно?
Свекровь отступила, но не уступала:
— Я приехала, потому что мне жить негде. Ты — жена моего сына, и твой долг — позаботиться обо мне.
— Ах, вот как вы заговорили! А что же вы не поехали к себе домой? Помнится, у вас есть квартира?
— А вот это не твоё дело!
— Тогда и ваши проблемы — не моё дело!
Свекровь засопела, но не двинулась с места:
— Я сдала квартиру и переехала к сыну. Вещи перевезла, и тут — этот пожар…
Вера кивнула, принимая объяснение свекрови, но тоже не сдвинулась с места.
— Ну что, мы так и будем стоять на улице, или ты наконец пригласишь меня в дом? — голос свекрови был надменным, и Веру даже передёрнуло от этого тона, будто она что-то обязана для неё сделать.
— Знаете что, я пущу вас, но только на одну ночь. Завтра будет автобус, и вы вернётесь в город. Гоните своих квартирантов или займитесь ремонтом сгоревшей квартиры, но здесь вы жить не будете.
— Ты не посмеешь меня выгнать! Я ведь мать твоего мужа!
— Да, покойного мужа, по которому вы даже не плакали! Выставили меня вон, а теперь приехали и поливаете грязью. Надеетесь ещё, что я смирюсь и приму вас как дорогого гостя? Нет, этого не будет. Если вы не уйдёте сами, то сейчас же покинете мой двор!
Развернувшись, она молча вернулась в дом, зная, что свекровь последует за ней.
Наверное, эта женщина подумала, что Вера так шутит, но нет — она выполнила свою угрозу и с утра посадила её на автобус, идущий в город. Разве что дала слабину и сунула ей в руку немного денег на первое время.
Она надеялась никогда больше не видеть эту женщину.
И всё же им пришлось встретиться снова. Спустя несколько месяцев свекровь появилась на её пороге в разгар весны — уже без вещей, но всё такая же надменная.
Вера, увидев её, подавила в себе желание выставить вон:
— У вас снова что-то случилось? — не без яда спросила она.
— Нет. Я пришла сообщить, что продаю квартиру сына. Ты ведь тоже наследница, мне нужно твоё согласие.
— Вы это сейчас серьёзно?
— Вполне. И вообще, Вера, хватит злиться. Я приехала не ругаться. Деньги себе заберёшь, а я возьму только то, что потратила на ремонт после пожара.
Удивлена — не то слово. Вера даже не нашла что ответить, а свекровь тем временем сунула ей какие-то документы на подпись.
Верилось с трудом, что свекровь выполнит своё обещание. Да и к тому же Вера не вступала ни в какое наследство. И всё же она подписала.
Спустя ещё некоторое время ей пришёл денежный перевод на почту — сумма была внушительной. Отправитель — свекровь. Но ни записки, ни приписки — ничего.
И с тех пор Вера о ней ничего не слышала. Знала только, что она тоже ходит на могилу сына, но они так ни разу и не пересеклись.
Так жизнь и наладилась. Может, не так, как планировалось когда-то, но по-своему спокойно и размеренно. Дача стала настоящим домом, работа — привычной рутиной, а память о муже — светлой печалью, которая уже не разрывала сердце, а лишь напоминала о том, что счастье всё-таки было.
И этого, как оказалось, было достаточно для того, чтобы жить дальше.
Отчим — не отец