Нотариус разложила передо мной документы, и я увидела собственную подпись под строчкой о передаче квартиры. Только в этот момент до меня дошло — меня обвели вокруг пальца.
Всё закрутилось четыре месяца назад.
Игорь вернулся с работы раньше обычного. Лицо напряжённое, взгляд бегающий. Я как раз резала салат на ужин.
— Надь, присядь, — он кивнул на стул.
Я вытерла руки о полотенце и села. Сердце ёкнуло — такой тон у мужа бывал, когда случалось что-то серьёзное.
— Мать звонила. Ей плохо.
Зинаида Петровна. Женщина, которая за семь лет так и не приняла меня в семью. Вежливая на публике, колкая наедине.
— Что случилось?
— Проблемы со здоровьем. Давление скачет, врачи говорят — стресс. Ей нужна спокойная обстановка.
Я ждала продолжения.
— Её квартира на втором этаже, под окнами стройка грохочет. Врач сказал, что шум усугубляет состояние. А у нас тихо, вид на парк.
Я поняла, куда он клонит.
— Игорь, эту квартиру я купила сама. До нашей свадьбы.
— Знаю, — он взял меня за руку. — Надюш, я понимаю. Но это моя мать. Ей шестьдесят восемь. Ей надо выкарабкаться. Мы молодые, переживём. Давай поменяемся на время. Полтора года максимум, пока ей курс пройдёт. Потом обратно.
Я молчала. Зинаида Петровна никогда не была ласковой. На нашей свадьбе она всем видом показывала недовольство. Дарила подарки с оговорками: «Вот плед, хотя я бы выбрала другой цвет». Намекала, что Игорь мог найти лучше.
Но она была его матерью. И болела.
— Только через нотариуса, — сказала я твёрдо. — Официальный документ со сроками.
— Конечно, — Игорь облегчённо выдохнул. — Всё оформим как положено.
Через десять дней мы втроём сидели в нотариальной конторе. Зинаида Петровна выглядела усталой, но держалась с привычным достоинством. На мою улыбку ответила кивком.
Нотариус, женщина лет сорока с аккуратной укладкой, объясняла детали.
— Вы производите временный обмен жилплощадью. Срок — полтора года. После этого квартиры возвращаются первоначальным владельцам.
Она протянула мне бумаги. Я пробежалась глазами — адреса, сроки, наши данные. Всё выглядело правильно.
Расписалась. Игорь расписался. Зинаида Петровна поставила подпись последней, и я заметила лёгкую дрожь в её пальцах. Волнуется, наверное.
На следующей неделе мы переехали.
Квартира оказалась ещё печальнее, чем я помнила из пары визитов. Обои выцвели, в углах кухни жёлтые разводы от протечек, окна старые — дуло. А под окнами, как и говорил Игорь, грохотала стройка.
Игорь обещал сделать хоть косметический ремонт, но дело не двигалось.
Первые месяцы я старалась не думать о том, что происходит в моей квартире. Игорь ездил к матери по субботам, возил продукты.
— Может, и я съезжу? — предложила я однажды.
— Не надо. Мать устаёт от людей, ей нужен покой. Ты же знаешь её характер.
Знала.
Время шло. Стройка под окнами работала с семи утра. Я просыпалась от грохота, шла на работу разбитая. От сырости в ванной у меня началась аллергия — по утрам чихала без остановки.
— Игорь, когда срок договора? — спросила я за завтраком. — Прошло уже пятнадцать месяцев.
Он допивал кофе, не поднимая глаз.
— Скоро. Ещё три месяца.
— А мать как себя чувствует?
— Лучше. Врач говорит, положительная динамика.
Я кивнула. Значит, скоро вернёмся.
Но когда восемнадцать месяцев истекли, ничего не произошло. Я напомнила Игорю.
— Надь, давай ещё подождём. Матери лучше, но врач сказал — переезд сейчас может откинуть назад всё лечение.
— Мы договаривались на полтора года!
— Потерпи ещё немного. Это же моя мать.
Я потерпела ещё месяц. Потом набрала номер Зинаиды Петровны сама.
— Здравствуйте. Срок нашего договора вышел. Нужно встретиться и вернуть квартиры.
Пауза в трубке затянулась.
— Надежда, мне действительно лучше здесь. Я на поправку пошла. А вы там как? Нормально?
— Мы договаривались на восемнадцать месяцев, — я сжала кулаки.
— Ну ещё чуть-чуть подождите. Врач говорит, резкая смена обстановки — это стресс. А стресс для меня опасен. Неужели ты хочешь, чтобы у меня случился приступ?
— Зинаида Петровна, я хочу жить в своей квартире.
— Поговори с Игорем, — бросила она и положила трубку.
Разговор с Игорем ни к чему не привёл. Он уклонялся, обещал «решить вопрос», но ничего не делал.
Я поехала к нотариусу сама.
Села в приёмной, дождалась своей очереди. Протянула копию договора.
— Срок вышел, а квартиру мне не возвращают. Что делать?
Нотариус взяла документ, надела очки. Читала долго. Слишком долго. Потом подняла взгляд, и что-то в её глазах заставило меня похолодеть.
— Вы читали текст договора? Полностью?
— Да. Временный обмен на полтора года.
Она покачала головой.
— Это дарственная. Вы подарили квартиру Зинаиде Петровне Куликовой. Безвозмездно. Восемнадцать месяцев — срок, после которого она могла зарегистрировать право собственности. Она это сделала месяц назад.
Комната поплыла.
— Какая дарственная? Там было написано про обмен!
— В заголовке — да. Но юридическую силу имеет текст документа. А в тексте чёрным по белому: «даритель передаёт в безвозмездное пользование одаряемому недвижимое имущество». Заголовок ничего не значит.
— Но… я не хотела дарить! Мне сказали, что это обмен!
— Я вас предупреждала перед подписанием. Спрашивала, всё ли понятно. Вы сказали «да». Я не могу знать, что вам говорили за пределами этого кабинета. Я вижу только документ и вашу подпись.
Я смотрела на страницу. На свою подпись внизу. Я сама поставила эти буквы.
— А квартира Зинаиды Петровны?
— Она подписала договор безвозмездного пользования в вашу пользу. Срок истёк. Юридически вы обязаны освободить помещение.
Меня выставили. Законно, документально, чисто.
Я позвонила Игорю прямо на улице. Он долго не брал трубку. Потом ответил.
— Надь, я занят сейчас.
— Ты знал. Ты знал, что я подписываю дарственную.
Молчание.
— Мать сказала, что по-другому нельзя. У неё нет денег на другое жильё. А ты молодая, ты заработаешь ещё.
— Я уже заработала! Двенадцать лет я платила ипотеку! Двенадцать лет отказывала себе в отпусках, в обновках! И ты просто взял и отдал всё это своей матери?
— Надя, она моя мать. Что я должен был делать?
— Сказать мне правду!
— Ты бы не согласилась, — в его голосе появилась злость. — Начала бы качать права, считать деньги. А моей матери некуда было деваться!
— У неё была квартира!
— Двушка в доме под снос! Ты там сама жила, видела условия!
Я стояла посреди улицы и слушала человека, с которым прожила семь лет.
— Приезжай домой, — сказал он тише. — Мать готова оставить тебя. Будем жить втроём.
Я отключилась.
Вернулась в ту квартиру и начала собирать вещи. Игорь разрывал телефон звонками. Потом писал:
«Не молчи»
«Решим всё»
«Мать выделит тебе комнату»
Комнату. В моей квартире.
Я сняла студию на окраине. Села на кровать и разрыдалась.
Потом открыла ноутбук и стала искать юристов.
Консультации у трёх специалистов дали один результат: оспорить можно, но трудно. Нужны доказательства обмана.
— Если есть переписка, где обсуждали именно обмен, а не дарение — это сильный аргумент, — сказал последний юрист.
Переписка. Я лихорадочно полезла в телефон. Листала месяцы сообщений.
И нашла.
За неделю до нотариуса Игорь писал: «Мать говорит, нотариус оформит временный обмен. Полтора года, потом вернёмся. Не переживай».
И ещё: «Нашли хорошего специалиста. Быстро оформим временное пользование».
— У меня есть, — сказала я юристу. — Есть переписка.
Он кивнул.
— Тогда у нас есть шансы.
Суд тянулся девять месяцев. На первом заседании я увидела их. Зинаида Петровна сидела с каменным лицом. Игорь смотрел в пол.
Их адвокат утверждала, что дарение было добровольным.
Я предоставила переписку. Судья изучала сообщения долго.
— Как вы объясните эти слова о временном обмене? — спросила она у ответчиков.
— Бытовая переписка не имеет юридической силы, — парировала адвокат. — Истица подписала документ осознанно.
Но судья была внимательной. Вызвала нотариуса. Та подтвердила, что я спрашивала про временное пользование.
Заседание за заседанием. Я работала на двух работах, чтобы платить за жильё и юриста. Похудела, спала по четыре часа.
И вот финальное заседание.
— Признать договор недействительным. Сделка совершена под влиянием заблуждения. Вернуть истице недвижимость. Взыскать судебные расходы с ответчиков.
Я не кричала. Просто дышала. Впервые за три года дышала нормально.
Зинаида Петровна выбежала из зала. Игорь задержался.
— Надь…
— Ключи передашь через юриста. И бумаги на развод тоже через него.
— Ты правда хочешь развода?
Я посмотрела ему в глаза.
— Я хочу, чтобы ты исчез из моей жизни.
Через месяц я вошла в свою квартиру. Зинаида Петровна съехала, не оставив ничего.
Квартира была чистой. Даже цветы на подоконнике остались — мои, которые я когда-то посадила.
Я прошла в гостиную, села на диван. Тишина. Мой дом.
Пришло сообщение с незнакомого номера: «Ты разбила семью. Надеюсь, тебе будет одиноко».
Я удалила его и открыла окно.
Одиноко? Может быть.
Но я вернула свой дом. Который больше никому не отдам.
Игорь прислал документы о разводе. Я подписала, не читая. Мне больше не нужно было читать документы, связанные с ним.
Я осталась одна. Без мужа, без его семьи.
Но я была свободна.
Вечером налила чай, села у окна и посмотрела на город. Где-то там жили Игорь с матерью в той самой квартире на втором этаже.
Мне их не было жалко.
Я выиграла не просто квартиру. Я выиграла право жить по своим правилам. И это было дороже любой недвижимости.
А теперь просто собирай вещи и уходи