Дом для двоих
Элла почувствовала, как сердце ухнуло куда-то в пятки, едва увидела знакомую фигуру у крыльца. Марина Дмитриевна стояла с огромной клетчатой сумкой, как будто приехала не на выходные, а переселяться насовсем.
— Ну что, дочка, хоть покормишь усталую? — без всяких приветствий заявила свекровь, окидывая взглядом Эллу с головы до ног. — Всю дорогу тряслась в этом автобусе, одни старые булки жевала.
— Марина Дмитриевна! — Элла попыталась скрыть растерянность за улыбкой. — Откуда же вы взялись? Предупредили бы…
— А зачем? Сюрприз захотела сделать. Посмотреть, как живете-поживаете в своих хоромах. — Свекровь уже поднималась по ступенькам, словно хозяйка дома. — Дом-то, надо сказать, хорош. Размахнулись вы тут на всю катушку.
Пока Элла возилась с ключами, Марина Дмитриевна устроила настоящий смотр: потрогала перила, постучала по стене, даже заглянула в окошко.
— Где же мой сынок-то? — спросила она, проходя в прихожую и сразу же начиная разуваться.
— Саша до девяти работает. Подработка у него сейчас. — Элла повесила куртку, чувствуя себя почему-то неловко в собственном доме.
— Подработка… Значит, денег не хватает? — Марина Дмитриевна пристально посмотрела на невестку. — А дом-то дорогой небось был?
— Проходите в гостиную, располагайтесь. — Элла постаралась перевести разговор.
Но свекровь уже обследовала все вокруг: пощупала обивку дивана, проверила, не пылится ли журнальный столик, даже заглянула за штору.
— Мебель новая? Дорогая, наверное… — протянула она, усаживаясь в кресло и тяжело вздыхая. — Ладно, давай уж чем-нибудь подкрепи бабушку старую. А то с дороги вся разбитая.
На кухне Элла машинально принялась доставать продукты, а в голове роились вопросы. С чего это вдруг свекровь пожаловала? За три года замужества можно было по пальцам пересчитать ее визиты, и каждый раз она приезжала исключительно по делу.
— Кухонька у вас что надо! — голос Марины Дмитриевны раздался прямо за спиной. — Просторная, светлая. Не то что моя конура в селе. Техники сколько — глаза разбегаются!
Элла обернулась и увидела, как свекровь методично открывает шкафчики, заглядывает в холодильник, даже крышки с кастрюль поднимает.
— Продуктов-то как много! Это хорошо, это правильно. Запас карман не тянет. — Марина Дмитриевна кивнула одобрительно. — А вот посуда… Эх, могли бы и посолиднее что-то купить. Дом такой шикарный, а тарелки как в общаге.
— Нам вполне хватает, — тихо отозвалась Элла, включая плиту.
— Хватает, хватает… А гостей как принимать будете? Стыдно же перед людьми такую рухлядь выставлять. — Свекровь вертела в руках обычную белую тарелку, словно рассматривала диковинку. — Ладно, ты там готовь, а я пока осмотрюсь. Дом изучу.
И она направилась обратно в гостиную, продолжая свою инспекцию. Элла слышала, как там что-то передвигается, скрипит, как Марина Дмитриевна негромко бормочет себе под нос: «Ага, а тут что у нас… О, и здесь неплохо устроились…»
Когда входная дверь хлопнула и послышался голос Саши, Элла даже облегченно вздохнула.
— Эллочка, я дома! Что-то вкусненьким пахнет!
— Мы на кухне! — крикнула она, но Саша уже появился в дверях и замер как вкопанный.
— Мам?! — Он протер глаза, словно не верил увиденному. — Ты что здесь делаешь?
— Сыночек мой! — Марина Дмитриевна бросилась к нему с объятиями. — Соскучилась я по вам тут. Решила проведать, посмотреть, как живете.
— Да ты бы предупредила! Мы бы встретили, купили что-нибудь вкусненького… — Саша крепко обнял мать, и Элла заметила, как он сразу преобразился — стал мягче, моложе.
— Зачем беспокоить? — Марина Дмитриевна отстранилась и ласково потрепала сына по щеке. — Автобус довез, ноги донесли. А Эллочка уже кормит меня, заботится. Хорошая у тебя жена, хозяйственная.
За ужином свекровь развернулась по полной программе. Рассказывала деревенские новости, жаловалась на соседей, охала по поводу цен в магазинах, но между делом все время возвращалась к их дому.
— Вот у вас тут красота-то какая! — в который раз повторила она, обводя рукой кухню. — Все как в журнале. Не то что моя развалюха в селе. Там все старое, убогое, ремонт уже лет десять как делать пора.
— Мам, может, тебе котел поставить? Или печку новую? — предложил Саша, накладывая матери еще картошки.
— Да куда там, сыночек… — Марина Дмитриевна махнула рукой. — Дом старый, все равно рассыпается. Да и зачем одной-то стараться? Молодежь вся разъехалась, врач раз в неделю приезжает, магазин один работает — и тот закрыться собирается.
Элла мыла посуду и внимательно слушала. Что-то в голосе свекрови, в ее интонациях заставляло насторожиться. Слишком уж подробно расписывала она тяготы деревенской жизни.
— А вот у вас здесь — сказка просто! — продолжала между тем Марина Дмитриевна. — И больница рядом, и магазины на каждом углу, и транспорт ходит. Жизнь настоящая!
— Ну мы потихоньку обустраиваемся, — скромно отозвался Саша.
— Потихоньку… Это хорошо, конечно. Только время-то бежит, сынок. Вон я уже тридцать лет в своей халупе мыкаюсь, все никак до ума не доведу. А тут у вас — загляденье!
После ужина Марина Дмитриевна попросила экскурсию по дому. Ходила по комнатам как строгий инспектор: проверяла, плотно ли закрываются окна, не сквозит ли, тестировала выключатели.
— Три спальни — роскошь! — заметила она, заглядывая в самую большую комнату. — Места хоть отбавляй. А эта-то под что?
— Под детскую планировали, — ответил Саша, и Элла почувствовала, как у нее сжимается сердце от его мягкого, почти извиняющегося тона.
— Планировали… — Марина Дмитриевна значительно покивала. — А что же, не получается пока?
— Не получается пока, — тихо повторила Элла.
— Ничего, ничего. Господь даст — будут детишки. Главное, что дом готов, место есть.
Вечером, когда свекровь наконец устроилась в гостевой комнате, Элла не выдержала:
— Саша, а она ничего не говорила, зачем приехала?
— Соскучилась, наверное. — Саша уже лежал на кровати, листал телефон. — В селе одной скучно.
— Мне кажется, она слишком уж внимательно все рассматривала. Как будто оценивала…
— Да ладно тебе! — Саша даже головы не поднял. — Интересно же, как мы живем. Не выдумывай лишнего.
Но Элла никак не могла отделаться от странного ощущения. Что-то было не так в поведении Марины Дмитриевны, в ее слишком пристальном внимании к их быту, в этих постоянных охах и ахах по поводу дома.
Утром она проснулась от звука шипящей сковородки. На кухне уже хозяйничала свекровь — в фартуке, с засученными рукавами, как у себя дома.
— Доброе утро, дорогая! — бодро поприветствовала она невестку. — Завтрак готовлю. Молодым хорошо питаться надо, особенно когда работа тяжелая.
— Спасибо, Марина Дмитриевна, но я привыкла сама… — начала было Элла.
— Да что ты, что ты! — Свекровь замахала руками. — Я уже все приготовила. Омлет, бутерброды, кофейку заварила. Садись-садись, кушай пока горячее.
Элла послушно села за стол, хотя ее утренний ритуал был безжалостно нарушен. Она любила пить кофе в тишине, медленно просыпаясь, а не спешить с завтраком.
— А соседи у вас какие? — между делом поинтересовалась Марина Дмитриевна, энергично намазывая масло на хлеб. — Шумные небось?
— Да нет, нормальные. Тамара Ивановна через дорогу очень общительная женщина. Валентин Петрович рядом живет — тихий, интеллигентный.
— Это хорошо, это правильно. Соседи — дело серьезное. От них многое зависит. — Свекровь кивнула одобрительно. — А участок-то у вас какой по размеру?
— Восемь соток.
— О! Да это же целое имение! — глаза Марины Дмитриевны загорелись. — Можно огород шикарный разбить, теплицу поставить, картошечки посадить. У меня в селе тоже восемь соток, только там земля другая — чернозем настоящий, не то что у вас тут.
Саша позавтракал второпях и убежал на работу. Элла тоже собиралась уходить, но свекровь задержала ее у порога:
— А ты, дорогая, на машине ездишь?
— Да, у нас две машины.
— Две машины?! — Марина Дмитриевна всплеснула руками. — Да это же расточительство какое! Зачем вам две? Одной бы хватило за глаза.
— Нам так удобнее, — коротко ответила Элла, натягивая куртку.
— Удобнее… — протянула свекровь. — А знаешь, сколько денег на бензин уходит? На страховку? На ремонт? Я вот всю жизнь без машины прожила — и ничего, не умерла.
— Мне пора, опаздываю, — Элла направилась к двери.
— Иди-иди, родная. А я тут пока прогуляюсь, с соседями познакомлюсь поближе.
Весь день на работе Элла мучилась дурными предчувствиями. Почему свекровь так настойчиво расспрашивает об их жизни? К чему эти замечания про две машины, про лишние траты? И зачем ей знакомиться с соседями?
Вечером, подъезжая к дому, она издалека увидела две фигуры на крыльце — Марину Дмитриевну и соседку Тамару Ивановну. Они оживленно беседовали, размахивая руками.
— А вот и наша дорогая Эллочка! — Тамара Ивановна помахала рукой. — Мы тут с вашей свекровью знакомились. Какая замечательная женщина!
— Тамара Ивановна столько интересного рассказала про ваш район, — улыбнулась Марина Дмитриевна. — Оказывается, дома здесь очень ценятся.
— Марина Дмитриевна, проходите в дом, на улице прохладно, — поспешно предложила Элла.
— Да мы уже заканчиваем. — Тамара Ивановна поправила платок. — Мне домой пора, ужин готовить. Было очень приятно познакомиться!
Когда соседка ушла, Элла не удержалась:
— О чем вы разговаривали?
— Да так, обо всем понемногу. — Марина Дмитриевна беззаботно махнула рукой. — Тамара Ивановна рассказывала, сколько здесь дома стоят. Любопытно же узнать, в каком районе мой сынок поселился.
— А зачем вам это знать?
— Да так, для общего развития. Вы, я вижу, место хорошее выбрали. Раз дома дорогие — значит, район престижный.
За ужином разговор снова вернулся к дому. Марина Дмитриевна расспрашивала о коммунальных платежах, о расходах на отопление, о кредите.
— А электричество, небось, копеечку влетает? — между делом поинтересовалась она. — Дом большой, техники много…
— Нормально, — осторожно ответил Саша. — Мы стараемся экономить.
— Это правильно, это похвально. А отопление газовое?
— Да, котел поставили.
— Молодцы! Газ дешевле электричества. А то у меня в селе печное отопление — замучилась дрова таскать. Спина болит, руки не поднимаются…
— Мам, может, тебе действительно котел поставить? — забеспокоился Саша.
— Ой, сыночек, куда там! — Марина Дмитриевна горестно вздохнула. — Дом старый, переделывать дорого. Да и одной зачем стараться? Кому это нужно?
Элла заметила, как многозначительно посмотрела свекровь на сына после этих слов.
— А вообще, — продолжила Марина Дмитриевна, — в селе жизнь совсем невыносимой стала. Молодежь разъехалась кто куда, магазин один остался — и тот закрыться собирается. Врач раз в неделю приезжает, да и то не всегда. Скука смертная!
— А вы не думали переехать? — как бы невзначай спросила Элла.
— Да куда мне, старой, деваться? — Свекровь развела руками. — Дом есть, хозяйство… Только иногда думаю — а что если в город перебраться? Тут и магазины рядом, и врачи хорошие, и люди есть…
Саша оживился:
— Мам, если серьезно об этом думаешь, мы поможем. Дом продашь, купишь что-нибудь в городе поменьше.
— Продавать?! — Марина Дмитриевна всплеснула руками. — Да как же можно! Дом дедовский, родовое гнездо. Да и Яночке пригодится — вдруг захочет из города уехать, на природе пожить.
— Тогда как же быть? — не понял Саша.
Марина Дмитриевна помолчала, потом тихо, почти доверительно сказала:
— А вот у вас дом большой, просторный. И квартира в городе есть. Места много, на всех хватит…
У Эллы внутри все похолодело. Вот оно! Вот зачем приехала свекровь, вот почему так тщательно изучала дом!
— Что вы имеете в виду? — спросила она, стараясь, чтобы голос не дрожал.
— Да ничего такого, дорогая. — Марина Дмитриевна улыбнулась невинно, как ребенок. — Просто думаю — вы молодые, энергичные, можете везде жить. А я старая, мне покой нужен. Могла бы тут, в доме, остаток дней провести тихо-мирно. И вам бы не мешала.
Саша отложил вилку и удивленно посмотрел на мать:
— Мам, но это же наш дом. Мы его в кредит покупали.
— Ну и что с того? — Марина Дмитриевна пожала плечами. — Кредит можно и с квартиры выплачивать. А что мне — в селе до смерти сидеть? Там уже жить просто невозможно!
— Марина Дмитриевна, — Элла старалась говорить спокойно, — но мы этот дом для себя покупали. У нас планы были, мечты…
— Какие такие планы? — в голосе свекрови прозвучали металлические нотки. — Детей пока нет, может, и не будет вовсе. Зачем вам столько места пустует?
— Дети обязательно будут! — резко возразила Элла.
— Ну будут — и хорошо. В квартире тоже можно детей растить. Я вон Сашу и Яну в двухкомнатной вырастила — и ничего, выросли нормальными людьми.
Повисла тягостная тишина. Саша растерянно переводил взгляд с матери на жену и обратно.
— Мам, давай не будем торопиться, — наконец сказал он. — Это серьезное решение, нужно хорошо подумать.
— А что тут думать-то? — Марина Дмитриевна встала из-за стола. — Я не дворец прошу, не особняк. Просто хочу спокойную старость прожить. А свой дом Яночке оставлю — пусть будет про запас.
Элла тоже поднялась:
— Простите, но я не могу это обсуждать. Это наш дом, и мы никуда отсюда не собираемся переезжать.
— Элла! — одернул ее Саша.
— Что «Элла»? — вспыхнула она. — Я не имею права высказать мнение о собственном доме?
Марина Дмитриевна печально покачала головой:
— Вот видишь, сыночек, какая у тебя жена жестокая. Готова родную свекровь на улице оставить.
— Никто никого на улицу не выгоняет! — возмутилась Элла. — У вас есть свой дом!
— Есть, да только жить в нем стало просто мука. А здесь все удобства — и больница рядом, и магазины, и транспорт хороший.
— Тогда продавайте свой дом и покупайте что-то поближе к городу!
— Не буду я продавать дедовский дом! — голос Марины Дмитриевны стал твердым. — Это семейная реликвия!
Элла поняла, что попала в ловушку. Свекровь хочет получить все сразу — и жить в их доме, и свой сохранить для дочери.
— Мне нужно время подумать, — сказал Саша. — Это действительно серьезный вопрос.
— Думай, сыночек, думай. — Марина Дмитриевна ласково погладила его по руке. — Только долго не тяни. Осень на дворе, зима скоро. В селе мне одной очень тяжело будет.
Элла молча ушла в спальню. Через полчаса к ней пришел Саша — усталый, растерянный.
— Ты чего такая агрессивная? — спросил он, садясь на край кровати.
— Агрессивная?! — Элла не поверила своим ушам. — Саша, твоя мать хочет отнять у нас дом!
— Не отнять, а пожить. Мама старая, ей в селе действительно тяжело стало.
— А нам, значит, легко? Мы этот дом три года выплачиваем, обустраиваем, вкладываем в него душу! И тут появляется твоя мать и заявляет, что мы должны все бросить и уйти!
— Она так не говорила…
— Именно так и говорила! — Элла вскочила с кровати. — Мы молодые, мы можем где угодно жить, а ей нужен комфорт!
Саша тяжело вздохнул:
— А что, если правда подумать? Квартира тоже неплохая. И кредит с нее выплачивать можно…
Элла остолбенела:
— Ты серьезно?
— А что такого? Маме действительно в селе невыносимо стало.
— Саша, это НАШ дом! — Элла говорила медленно, по слогам, как маленькому ребенку. — Наши планы, наша жизнь! Мы его выбирали, покупали, обустраивали своими руками!
— Ну и что? Места много, можем и вместе жить.
— Вместе?! С твоей матерью?!
— А что плохого? Многие так живут. И помощь по хозяйству, и компания…
Элла уставилась на мужа:
— Я не собираюсь жить с твоей матерью под одной крышей.
— Почему? Она хорошая женщина, поможет по дому, с детьми потом поможет…
— Саша, ты что, не видишь? Она уже ведет себя как полноправная хозяйка! Завтраки готовит без спроса, с соседями знакомится, про наши дела всем рассказывает!
— Так она заботится о нас!
— Она территорию захватывает! Выясняет, сколько дом стоит, какие у нас доходы, какие планы на будущее!
— Ты все преувеличиваешь…
Элла поняла, что муж ее не слышит. Для него мать — святая корова, а жена должна молча проглотить любые требования.
Следующие два дня превратились в настоящий кошмар. Марина Дмитриевна окончательно почувствовала себя хозяйкой: переставляла мебель на кухне, критиковала Эллину готовку, учила, как правильно стирать и убирать.
— Ты, дорогая, конечно, старательная, — говорила она, перемывая уже чистую посуду, — но опыта маловато. Я вот тридцать лет дом веду, знаю все тонкости.
А еще Элла слышала, как свекровь жалуется соседке Тамаре на неблагодарную невестку:
— Представляете себе, такой дом огромный, а поделиться не хочет! Эгоистка редкостная.
— Да что вы говорите! — ахала Тамара Ивановна. — А выглядит такой милой…
— Милые самые опасные бывают. Тихой сапой свекровь на улицу выставить готова.
Элла стиснула зубы и прошла мимо. Объясняться с соседкой было бесполезно — Марина Дмитриевна уже успела настроить ее против невестки.
На третий день свекровь объявила за завтраком:
— Кстати, завтра Яночка приедет.
— Зачем? — настороженно спросила Элла.
— Хочет с вами поближе познакомиться. Давно не виделись, соскучилась.
Саша обрадовался:
— Здорово! Сестру давно не видел.
Но Элла почувствовала неладное. Золовка никогда не приезжала просто так — только по большим праздникам или семейным событиям.
Яна появилась на следующий день ближе к вечеру. Высокая, худощавая, с жесткими чертами лица и холодными серыми глазами. С Эллой поздоровалась сухо, зато брата расцеловала в обе щеки.
— Сашенька, как дела? Отлично выглядишь! — щебетала она, но взгляд при этом скользил по комнатам, оценивая обстановку.
— Дом действительно шикарный, — заметила Яна, осматриваясь. — Мама не преувеличивала.
За ужином золовка сразу же включилась в материнскую игру:
— Мам, ты абсолютно права. В селе тебе действительно нечего делать. Одной и опасно, и скучно.
— То-то и оно, доченька. А здесь жизнь настоящая — и люди хорошие, и все под рукой.
— А наш дом зря пропадает, — добавила Яна, как бы между прочим. — Жалко такое добро бросать.
— Если Марина Дмитриевна переедет в город, может сдавать его, — предложила Элла.
— Сдавать?! — Яна изобразила на лице ужас. — Чужим людям?
— А что тут странного? Многие так делают — получают дополнительный доход.
— Мы не привыкли чужаков в семейный дом пускать, — холодно сказала Яна. — У нас дом родовой, дедовский.
— Тогда продавайте и покупайте что-то здесь, в городе.
— Зачем продавать? — Яна пожала плечами. — Дом останется в семье, а мама пусть здесь, у вас, поживет немножко.
Элла почувствовала, как закипает кровь:
— Яна, это НАШ дом. Мы его покупали для себя.
— Ну и живите себе на здоровье. Никто же не выгоняет. Просто маму приютите.
— Дом не резиновый!
— Что значит не резиновый? — встрял Саша. — Комнат полно, места хватает.
— Саша, ты не понимаешь! — Элла встала из-за стола. — Твоя мать хочет не погостить, а поселиться здесь навсегда!
— И что в этом плохого? — спросила Яна с вызовом. — Мама одна, вам по хозяйству поможет, внуков потом нянчить будет.
— Каких внуков?
— Которые родятся. Или вы детей не планируете?
Элла не выдержала:
— Извините, мне нужно подышать свежим воздухом.
Она вышла во двор и принялась нервно ходить по участку. Теперь против нее объединились уже трое — свекровь, золовка и муж, который не видит никакой проблемы в том, чтобы отдать свой дом.
К забору подошел сосед Валентин Петрович — пожилой мужчина с добрыми глазами и седой бородкой.
— Элла, здравствуй. Что-то ты расстроенная?
— Здравствуйте, Валентин Петрович. — Элла попыталась улыбнуться. — Да так, гости приехали…
— Видел, видел. Свекровь с золовкой? — Валентин Петрович помолчал, а потом добавил: — Знаешь, у меня три дочери. Всех замуж выдал, внуков понянчил. И скажу тебе одну важную вещь — уступишь раз, будут требовать всю жизнь. Это закон.
— А вы с женой к дочерям не переезжали?
— Господи, да что ты! — Валентин Петрович даже руками замахал. — У каждого своя жизнь должна быть. Мы к ним в гости ездим, они к нам. А жить вместе — это катастрофа для всех.
— Почему?
— Потому что две хозяйки в одном доме не уживутся никогда. Это природа такая. Каждая главной быть хочет.
Элла тяжело вздохнула:
— А если муж на стороне матери?
— Тогда тебе выбирать — смириться навсегда или за свое бороться. Только помни — один раз уступишь, второй раз уже и спрашивать не будут.
Когда Элла вернулась в дом, свекровь с золовкой сидели в гостиной и о чем-то шептались. Увидев ее, замолчали и натянуто улыбнулись.
— Мы тут с Яночкой думали, — сказала Марина Дмитриевна, — может, завтра по городу прогуляемся, посмотрим, какие тут условия для пожилых людей.
— Отличная идея, — согласилась Элла. — Увидите, что город может предложить.
— Мам, а давай еще и к риелтору зайдем, — предложила Яна. — Пусть покажет варианты квартир в этом районе.
— Зачем? — удивилась свекровь.
— Ну как же, если переезжаешь в город, надо где-то жить.
— Так я думала тут остаться, — Марина Дмитриевна кивнула на стены.
— Мам, но это же не твой дом…
— Какой не мой? Сашкин дом, значит, и мой тоже.
Элла поняла, что Яна играет в какую-то свою игру. Делает вид, что предлагает матери варианты, а сама подталкивает к захвату их дома.
— Яна права, — сказала Элла. — Если Марина Дмитриевна хочет жить в городе, логично найти собственное жилье.
— А зачем искать, если здесь место есть? — невинно спросила Яна.
— Потому что это наш дом, и мы не собирались ни с кем его делить.
— Вау, как категорично! — Яна театрально всплеснула руками. — А я думала, вы гостеприимные люди.
— Гостеприимство и захват территории — совершенно разные вещи.
— Захват?! — возмутилась Марина Дмитриевна. — Да что я, разбойница какая-то?
— Марина Дмитриевна, вы хотите жить в нашем доме, а свой оставить дочери. Как это еще назвать?
— Практичностью! — вмешался Саша. — Зачем двум домам пустовать?
— Наш дом не пустует!
— Не пустует, но места слишком много. А мама одна мается в селе.
Яна довольно улыбнулась — план работал безотказно. Брат поддерживал мать, а невестка выглядела жадной стервой.
— Саша, может, ты с женой серьезно поговоришь? — мягко предложила она. — Объяснишь, что мама не враг какой-то.
— Я и так все понимаю. Просто Элла привыкла командовать.
— Командовать?! — взорвалась Элла. — В собственном доме?!
— Ну вот, опять агрессия, — покачала головой Марина Дмитриевна. — И это при гостях…
Элла поняла, что попала в идеально расставленную ловушку. Что бы она ни сказала, будет выглядеть плохо. Согласится — потеряет дом. Откажется — станет злобной невесткой.
— Я устала, — тихо сказала она. — Пойду спать.
Утром Элла проснулась от звонка в дверь. Открыв, увидела незнакомую пожилую пару.
— Добрый день, — улыбнулся мужчина. — Марина Дмитриевна приглашала нас посмотреть дом.
У Эллы подкосились ноги:
— Какой дом?
— Ну как же, она говорила, что сдает комнаты. Мы жилье ищем, а тут такой замечательный район…
Элла почувствовала, как мир переворачивается с ног на голову. Свекровь уже рассказывает посторонним людям, что дом принадлежит ей!
— Подождите минуточку, — попросила она и, стараясь не бежать, прошла на кухню.
Марина Дмитриевна спокойно пила чай, словно ничего не происходило.
— Марина Дмитриевна, к нам пришли какие-то люди. Говорят, вы пригласили их дом смотреть.
— А, да, — равнодушно кивнула свекровь. — Вчера на автобусной остановке познакомилась. Хорошие люди, интеллигентные. Жилье снимать хотят.
— Но дом НЕ сдается!
— Пока не сдается. А там посмотрим, как жизнь повернется.
— Как это — посмотрим?! — голос Эллы сорвался на крик. — Это НАШ дом!
— Тише, тише, девочка. Люди же слышат, неудобно получается.
Элла вернулась к незнакомцам:
— Извините, произошло недоразумение. Дом не сдается и сдаваться не будет.
Пара недоуменно переглянулась и ушла. Элла вернулась на кухню, дрожа от ярости.
— Марина Дмитриевна, что это было?!
— Да ничего особенного, — пожала плечами свекровь. — Познакомилась с приятными людьми, они дом похвалили.
— И вы решили показать им НАШ дом?!
— А что такого? Дом хороший, красивый. Почему не показать?
— Потому что он НЕ ваш!
— Не мой, зато Сашкин. А Саша мой сын, значит, дом тоже мой.
Вечером, когда пришел Саша, Элла рассказала ему о происшествии. Он выслушал и устало потер лоб:
— Мам, зачем ты людей приглашала?
— Да так, познакомилась случайно. Они порядочные, солидные. Если что, можно будет им комнату сдать.
— Какую комнату?
— Одну из спален. У вас их три, а живете вдвоем. Лишние деньги никогда не помешают.
— Мам, мы никому ничего сдавать не собираемся.
— Почему? Кредит же выплачивать надо, расходы большие…
— Марина Дмитриевна, хватит! — не выдержала Элла. — Вы уже четыре дня здесь хозяйничаете, чужих людей приводите, соседям про нас рассказываете! Это НАШ дом!
— Ой-ой-ой, какая грозная, — покачала головой свекровь. — Прямо тигрица разъяренная.
— Элла, не повышай голос на маму! — одернул Саша.
— Не повышай?! — Элла не могла поверить. — Саша, твоя мать ведет себя как полноправная хозяйка! Она чужим людям дом показывать собралась!
— Ты преувеличиваешь, как всегда.
— Преувеличиваю?! Она позавчера заявила, что мы должны съехать в квартиру и дом ей оставить! Вчера сестра твоя приезжала ее поддержать! Сегодня она риелторов приводит! Что еще должно случиться, чтобы ты понял?!
— Мама просто хочет быть ближе к семье…
— Не ближе — вместо нас!
Марина Дмитриевна театрально встала из-за стола:
— Все, хватит. Я вижу, что здесь лишняя. Завтра же уезжаю.
— Мам, не надо! — заволновался Саша. — Останься, мы все обсудим спокойно.
— Нет, сыночек. Не хочу быть обузой. Лучше в родном селе век доживу.
— Видишь, до чего довела маму? — упрекающе посмотрел Саша на жену.
— Довела?! — Элла была в шоке. — Саша, это ОНА меня довела! Я четыре дня терплю издевательства в собственном доме!
— Какие издевательства? Мама же добра желает…
— Она хочет отнять наш дом!
— Не отнять, а пожить немного…
— Пожить — это неделя-две! А она хочет переехать навсегда!
— И что в этом ужасного?
Элла поняла, что муж живет в параллельной реальности. Мать для него священна, а мнение жены не значит ничего.
— Либо твоя мать уезжает завтра, либо ухожу я, — сказала она тихо, но твердо.
— Что?! — Саша подскочил. — Ты что несешь?!
— То, что думаю. Я не буду жить там, где мне не рады. Где считают эгоисткой за нежелание отдавать собственный дом.
— Элла, это же моя мама!
— А я кто? Случайная знакомая?
— Не случайная, но мама — это святое!
— Святое?! — Элла рассмеялась истерично. — Саша, твоя святая мама четыре дня терроризирует меня, требует дом, жалуется соседям, приводит посторонних людей!
— Мама хочет спокойной старости, и в этом нет ничего плохого.
— За мой счет!
— Элла, успокойся. Найдем какой-то компромисс…
— Какой компромисс?! Полдома отдать? Она уже все решила — либо мы съезжаем, либо она. Середины нет!
Марина Дмитриевна, молча слушавшая перепалку, вдруг заговорила тихо, с дрожью в голосе:
— Саша, поедем домой. Не хочу больше оставаться в этом доме.
— Мам, не говори так…
— Нет, сынок. Я все поняла про твою жену. Для нее свекровь — враг лютый. Лучше мне в селе доживать, чем такое терпеть.
— Мам, подожди… — Саша растерянно метался между матерью и женой.
— Не подожду! Завтра уезжаю. А ты решай сам — с кем тебе по жизни идти. С матерью, которая тебя родила и подняла на ноги, или с бабой, которая родную кровь на мороз выставляет.
— Никто никого на мороз не выставляет! — закричала Элла. — У вас есть собственный дом!
— Дом в глуши, где жить невозможно!
— Тогда продавайте и покупайте в городе!
— Не буду продавать родовое гнездо! Это память о предках!
— А наш дом что — не память?!
— Ваш дом в долгах купленный! А мой — кровью и потом заработанный!
— Мы тоже работаем и честно кредит выплачиваем!
— Работаете, да толку мало. А я в своем доме полжизни прожила!
— И живите дальше!
— Не хочу! Хочу здесь жить, в цивилизации!
— Это невозможно!
— Почему невозможно?! Места всем хватит!
— Потому что это НАШ дом!
— Сашкин дом! А Саша мой сын, моя кровинушка!
— И мой муж!
— Сын роднее мужа! Сын на всю жизнь, а мужья приходят и уходят!
Саша стоял посреди кухни бледный, сжимая и разжимая кулаки. Наконец тихо произнес:
— Элла, может, правда попробуем? Ну хотя бы на время?
Элла посмотрела на него и поняла — выбор сделан. Муж выбрал мать.
— Нет, Саша. Не попробуем. Это мой дом, и я не собираюсь ни с кем его делить.
— Тогда я ухожу с мамой, — сказал он после долгой паузы.
— Уходи.
— Элла, одумайся! Это же семья!
— Семья — это когда муж поддерживает жену, а не предает ее.
— Я никого не предаю!
— Предаешь. Меня предаешь.
Саша молча пошел в спальню собирать вещи. Марина Дмитриевна осталась на кухне и торжествующе улыбнулась — план удался, сын сделал правильный выбор.
Через полтора часа они уехали. Саша на прощание сказал:
— Когда поймешь, что натворила, звони.
Элла промолчала. Стояла у окна, смотрела, как машина скрывается за поворотом, и чувствовала странное облегчение. Впервые за пять дней в доме стало по-настоящему тихо и спокойно.
Первую неделю она плакала. Потом злилась и обвиняла себя. Потом начала анализировать случившееся и поняла — жила в постоянном напряжении, все время оправдывалась, подстраивалась под чужие прихоти.
Соседи отреагировали по-разному. Тамара Ивановна теперь отворачивалась при встрече — видимо, считала Эллу виноватой в семейном разладе. Зато Валентин Петрович регулярно заходил узнать, как дела.
— Правильно поступила, — сказал он как-то вечером, попивая чай на кухне. — Уступила бы раз — всю оставшуюся жизнь под каблуком ходила.
— А вдруг я ошиблась? — спросила Элла. — Может, надо было найти компромисс?
— В чем ошиблась? В том, что защитила свой дом? Или в том, что не захотела стать прислугой у чужого человека?
— Но это же была его мать…
— Его мать, а не твоя. Каждый человек имеет право на собственную территорию. Это закон природы, никто его не отменял.
Через месяц позвонил брат Олег:
— Привет, сестренка! Как жизнь молодая?
— Нормально. Живу одна теперь.
— А муженек твой где?
— Ушел к маме. Она дом наш захотела, он ее поддержал.
— И правильно, что ушел! — фыркнул Олег. — Маменькин сынок тебе точно не пара был.
— Олег, а может, я слишком жестоко поступила?
— Жестоко? Элла, ты защищала свой дом! Свою территорию! Это нормально и правильно!
— Но ведь семья же…
— Семья — это когда муж с женой заодно, а не когда муж маму против жены поддерживает. Запомни это.
После разговора с братом Элла окончательно успокоилась. Поняла, что поступила единственно возможным способом.
Через два месяца вернулся Саша. Появился на пороге вечером, мятый, с виноватыми глазами.
— Можно войти?
— Заходи.
Он прошел в гостиную, огляделся. Ничего кардинально не изменилось, но атмосфера стала другой — более уютной и спокойной.
— Как дела? — неловко спросил он.
— Хорошо.
— Я скучал по тебе…
— А я нет.
Саша удивленно посмотрел:
— Совсем?
— Совсем. Первые дни было тяжело, а потом поняла — одной намного спокойнее.
— Элла, я хочу вернуться домой.
— А мама где?
— Осталась в селе. Поняла, что в город лучше не переезжать.
— Сама поняла или ты объяснил?
— Мы вместе пришли к такому выводу. Элла, прости меня, пожалуйста. Я был совершенно неправ.
— В чем конкретно?
— Во всем. Не должен был поддерживать маму против тебя. Не должен был требовать от тебя невозможного.
— А если она снова приедет с такими же требованиями?
— Не приедет! Я с ней серьезно поговорил.
— Саша, ты говоришь это сейчас, потому что остался один и понял, что натворил. Но как только твоя мать снова начнет давить, ты опять встанешь на ее сторону.
— Нет, не встану!
— Встанешь. Потому что для тебя мама важнее жены. Ты сам это говорил.
— Я не то имел в виду…
— Именно то. Саша, наша семья закончилась в тот момент, когда ты выбрал чужую сторону против меня.
— Но мы можем начать все сначала!
— Нет, не можем. Я не хочу каждый день доказывать право на собственный дом. Не хочу жить в страхе, что твоя мать снова появится со своими требованиями.
— Она больше не появится!
— Появится. Может, не завтра, но обязательно появится. И ты снова встанешь на ее сторону, потому что не умеешь поступать по-другому.
Саша молчал. Понимал, что Элла права.
— Значит, все кончено? — спросил он наконец.
— Все.
— А как же дом? Кредит?
— Дом остается мне. Кредит буду выплачивать сама.
— Элла, подумай еще раз…
— Я уже все обдумала. Лучше быть одной, чем жить в постоянном напряжении и ожидании очередного подвоха.
Саша ушел и больше не возвращался.
Элла осталась в своем доме одна. Строила планы на будущее, думала о ремонте, иногда встречалась с подругами. Понимала, что сделала правильный выбор. Дом наполнился тем покоем, которого не было, пока в нем жили чужие люди с чужими интересами.
Тамара Ивановна по-прежнему отворачивалась при встрече и шептала что-то про «разрушенные семьи». Но Валентин Петрович заходил регулярно, и они подолгу разговаривали о жизни.
— Не жалеешь? — спросил он как-то.
— О чем?
— О муже. О семье.
— Нет. Жалею только о том, что не поняла раньше — он мне не подходил.
— А как можно понять заранее?
— Наверное, никак. Только в кризисной ситуации становится ясно, кто есть кто на самом деле.
Элла поняла главное — дом это не просто стены и крыша. Это место, где ты чувствуешь себя защищенной и свободной. Где никто не может диктовать условия жизни. Где ты сама решаешь, кого пускать на свою территорию, а кого нет.
И она больше никому не собиралась этого отдавать. Ни свекрови, ни мужу, ни кому бы то ни было еще. Это была ее крепость, ее жизнь, ее выбор. И она готова была защищать все это до конца.
Саш, ты дачу ей отдал? Просто так? На всё лето?, — голос у Насти дрогнул