— Любочка, может, доктора? – обеспокоенно спросил Николай Васильевич.
— Не надо, Коленька, — отозвалась Любовь Ивановна, — я полежу немного, и все хорошо будет.
— Может, лекарство? – как бы, упрашивая, спросил Николай Васильевич.
— Водички мне принеси, пожалуйста, — тихо ответила Любовь Ивановна.
— Давай хоть давление измерим! – не отставал Николай Васильевич.
— Коленька, ну, конечно же, повышенное, — с укором в голосе произнесла Любовь Ивановна. – Понервничала же!
— И чего было нервничать! – недовольно проворчал Николай Васильевич.
— Коля! Это же внуки! – голос стал тверже.
— И у них есть родители! – в том же духе ответил Николай Васильевич.
— Не стыдно? – спросила Любовь Ивановна, откинувшись на подушку.
— Любочка, да не надо было просто так нервничать! – приступ недомогания Николай Васильевич отнес на свой счет. – Они молодые! У них вся жизнь впереди!
Им Бог проблемы создает, чтобы они их решали! А не на наши шеи садились!
— Коля-Коля, — тяжело вздохнула Любовь Ивановна. – Но ты же дал?
— Дал, — недовольно буркнул Николай Васильевич.
— Сколько ты Костику дал? – Любовь Ивановна решила уточнить.
— Пенсию снял и всю отдал! – ответил Николай Васильевич.
— А Леночке?
— Из своих гробовых пятьдесят тысяч вынул, — буркнул он. – Даже помереть спокойно не дадут! Опять собирать надо, чтоб, как человека закопали, а не как собаку!
— Коля, не говори так! – мягко произнесла Любовь Ивановна. – Мы с тобой еще не собираемся, успеем подкопить!
— Ага, стимул пожить подольше, — он махнул рукой и присел на кровать к супруге. – Любочка, ну, как ты?
— Нормально, — она кивнула. – Устала только.
— Ну, отдыхай! А там, — он кивнул в сторону двора, — я сам справлюсь.
— Спасибо, что ты у меня есть, — произнесла она с улыбкой.
— Да, чего уж там, — усмехнулся Николай Васильевич. – А фотографии те, ты им зря показала! Теперь же не отцепятся! С чего, думаешь, у них столько проблем денежных? Хотят, чтобы ты свои побрякушки продавать начала!
— Думала уже, — чуть кивнула Любовь Ивановна. – Может, действительно продать?
— Ни за что! – повысил голос Николай Васильевич. – Как они их из тебя тянут, так я лучше их в огороде закопаю! Или в реке утоплю! – его раздражение могло заставить нервничать жену, поэтому Николай Васильевич взял себя в руки. – Лучше в музей сдать! Им же годов! Экспозицию сделают! А эти же только продадут!
— Коля, не говори так о внуках! – Любовь Ивановна постаралась подняться на подушке, но Николай Васильевич ей этого не позволил.
— Лежи, уж! А я про них говорю так, как они того заслуживают! Пока фотографии те не увидели, так их самих видно не было! А потом, хоть калитку не открывай! А все равно через забор полезут!
Любовь Ивановна реплику пропустила.
— Ромочка не звонил?
— Завтра обещался приехать, — недовольно произнес Николай Васильевич. – Я скажу, что ты заболела! Пусть не едет!
— Нет, коля! Пусть едет! И жену пусть с собой возьмет!
— Нет, уж, моя дорогая! – твердо ответил Николай Васильевич. – Пока ты на ноги не встанешь, визиты отменяются! Не дети малые, пусть сами!
А ты, наконец-то, начинай мужа слушаться! Всю жизнь споришь! Золотую свадьбу сыграли, а ты все споришь!
— Иди уж, тиран и деспот! Кролики есть хотят! – усмехнулась Любовь Ивановна.
— А ты лежи! – строгим голосом сказал Николай Васильевич. – Такая моя воля!
А когда он вышел из комнаты, Любовь Ивановна услышала его ворчание:
— Повадились же! Все им отдай! Все им дай! – небольшая пауза, корыто, видимо, доставал. – И надо было им те фотографии показывать?
Так бы хоть помереть спокойно дали! А тут, напасть какая-то! Без тех внуков ни вздохнуть, ни ветер пустить!
У каждой семьи должна быть легенда. Какое-то эпохальное событие, которое в свое время перевернуло жизнь всей семьи.
И легенду эту принято рассказывать на больших праздниках, при богатом столе, да скоплении большого количества гостей.
И рассказывают торжественно, важно с достоинством!
Легенда – это семейное достояние!
И, если у семьи нет своей легенды, ее нужно обязательно придумать! Ну, или утрировать какое-то событие, что его превратит в легенду!
А бывает так, что легенда есть, а вот рассказывать ее не хотят. Скрывают. Семейное, конечно, достояние, но лучше не распространяться, чтобы лишних проблем не накликать.
Любовь Ивановна была хранителем семейной легенды. А ее она переняла от своей бабушки. А та от своей! Так и та была не первой.
А родилась легенда, когда на престоле восседал и правил Николай Первый. Вот такая старина, если не древность.
И хоть столько уже времени прошло, легенду проще было держать в тайне. А не одна она шла, а с вещественными доказательствами…
Аккурат после празднования золотой свадьбы, когда гости разошлись да разъехались, остались в доме виновников торжества сын с невесткой и трое внуков. Порядок навести, посуду перемыть. Да, что осталось, с собой собрать: пропадет у стариков.
И тут напала на Любовь Ивановну ностальгия. Достала она семейный альбом, к которому никогда никакого интереса не было. Ни у кого не было, кроме самой Любови Ивановны. И стала она фотографии рассматривать.
Вздыхала, восклицала. А если кто в комнату забегал, посуду унести, мусор прибрать, чистую посуду в сервант поставить, так она и показывала.
— Вон какая я красивая на свадьбе была! Куколка! А мне тогда это платье за такие деньги шили, что мне папка мой, царствие ему небесное, еще лет пять вспоминал!
— Да-да, красиво, — не глядя, отвечала невестка.
— А вот я с тобой из роддома выписалась! Ты ж крикливый был, спасу не было! Уши ватой затыкали, чтобы выспаться!
— Ой, ладно, мама, — отмахивался сын. – Все дети кричат! У меня трое! И все давали джазу!
Сколько бы бабушка не привлекала внимания внуков Кости и Ромы, они даже реплик не отпускали. Послали за очередной порцией посуды, они пошли, взяли, унесли. Надо им было еще на бабкины фотографии отвлекаться.
А вот внучка Леночка, когда сбежала от рукомойника, с удовольствием присела рядом с бабушкой. Только бы не мыть!
— Ух, ты! – воскликнула она. – Какие украшения! А есть другие фотки, чтобы рассмотреть?
— Леночка! Девочка моя! – Любовь Ивановна улыбнулась. – Это сейчас вы каждый чих фотографируете! А раньше надо было пленку купить, найти, у кого фотоаппарат есть! Договориться, чтобы пофотографировали! И не бесплатно, естественно!
А как согласится человек, так за три дня готовились! Прически делали, платья гладили! Мужикам даже за обедом не наливали, чтобы лица в кадре приличные были!
А так с пленки всего тридцать шесть кадров-то и было! Так и проявлять же самим надо было! Тоже специалиста найди!
— Ничего себе! – удивилась Леночка. – Так сложно! Ну-ка!
Она взяла фотографию, навела на нее камеру телефона и давай резкость в фильтрах наводить.
— Ба, шикарные украшения! – произнесла Леночка. – Царский гарнитур – не меньше!
Любовь Ивановна смутилась и захотела забрать фотографию, но Леночка себе уже ее сфотографировала в телефон.
— Обалдеть! – сказала Леночка. – Бижутерия? А оно сохранилось? Вот бы примерить!
Надо было Любови Ивановне сказать, что, раз такие сложности были с фотографированием, то и украшения для фото собирались всем миром по всем знакомым. А она…
— Почему, бижутерия? Самые настоящие! – воскликнула Любовь Ивановна.
— Ба, дай примерить!
— А вот когда меня не станет, тебе достанутся! Тогда и примеришь! – ответила Любовь Ивановна. – А вот с украшениями я тебе и легенду передам! Нашу! Семейную! Только это тайна!
— Глупости! – сказал Дима, когда дочь показала фотографию. – Не было у нее никогда ничего подобного!
И не носила, и не надевала! А на этой фотке ей лет восемнадцать! В лучшем случае – это стекло! А скорее всего – пластмасса!
Отмахнулся и закрыл тему.
А вот братья Лены заинтересовались.
— Надо у бабки разведать, а вдруг у нее эти украшения сохранились! Она старая, выманить можно!
— Она про легенду какую-то говорила, — произнесла Лена.
— Вот поехали и послушаем, что у нее за легенды! – сказал старший Рома.
Легенда, что рассказала Любовь Ивановна, была больше похожа на сказку. Мол, ее дальние родственники готовили восстание 1825 года. А потом, испугавшись, что ничего не выйдет, оставили столицу и решили сбежать. Даже скрыться! Документы другие выправили. Были дворяне, стали купцами.
И только любящая жена отказалась расставаться с фамильными драгоценностями. Но и показывать их было нельзя. Не по чину купчихе иметь такое.
А как у самой путь жизненный к концу подходить стал, передала внучке. А та, в свое время, своей. Вот так и до Любови Ивановны украшения дошли.
Так их за все это время так никто легализовать не смог.
Сначала купцам не по статусу, потом и купеческое прошлое стало опасным. Пришлось переехать опять, но выдавать себя за разорившихся купцов. А потом и в пролетариат пришлось рядиться, чтобы репрессий не было.
А украшения так и передавались. Но даже по праздникам нельзя было их носить. Только наедине с собой и подальше от чужих глаз!
А Любовь Ивановна не сдержалась. Надела да под фотоаппарат подставилась. На память!
— Ба, а какие проблемы? – удивился Рома. – Сейчас не то время! Все можно показывать, все носить! Никто слова не скажет! А если продать, так это ж такие деньги!
— Не все, Ромочка, деньгами меряется! – улыбнулась Любовь Ивановна. – А это наследство Леночке будет, как у нас в роду заведено! А вот если она продаст, тогда, может быть, и с вами поделится!
Рома и Костя посмотрели на сестру. У той лишь глазки бегали.
— Ба, лучше бы ты все разделила по-честному! И еще лучше, чтобы сама продала, а деньги поделила! – сказал Костя. – Не вынуждай нас твоей смерти дожидаться с нетерпением, чтобы наследство получить!
А нам сейчас деньги очень нужны! Мы ж молодые! Жизнь требует, а мы пока ничего не можем!
— Да, бабуля, — поддержал брата Рома. – Я вот женился недавно, ребенок родился! Деньги нужны, а взять негде! Работаю-работаю, а все равно ветер в карманах!
— Я продавать не стану, — ответила Любовь Ивановна. – Вот срок мой придет, потом уже Леночка решать станет!
Внуки посовещались и решили, что деньги нужны вчера. А раз так, то выманить их из бабули надо любыми способами.
— Покажем, что мы хорошие внуки! Ездить будем, помогать, общаться, развлекать! Чтобы поняла, что мы достойны ее украшений!
А еще говорить будем, что деньги очень нужны! Ну, придумывать всякие сложности, что только деньгами решить можно! Чтоб она продала, а нам деньги! Так сказать, спасти любящих внуков!
Ну и беды будем расписывать во всех ужасающих красках! Чтобы, если не сама, то естественным путем нам богатства достались!
Кошмарный план по своей сути. Но, внуки себя оправдывали тем, что сначала попробуют по-хорошему. Мол, изъявите, бабушка, желание, да наградите внуков! А все остальное – если совести у бабули не появится!
— Ну, как ты, Любушка? – шепотом спросил Николай Васильевич, чтобы не разбудить, если та задремала.
— Не знаю, Коленька, — растягивая слова, ответила Любовь Ивановна. – Что-то как-то непонятно…
Понятно – непонятно, а Николай Васильевич уже звонил в скорую.
Увозили Любовь Ивановну в сознании. А уже в больнице ей стало еще хуже. Бредила, глупости говорила.
— Коля, продай все! Отдай им! Если живой останусь, уедем! Не выдержу я больше такого!
Голос разума? Прозрение? Инстинкт самосохранения? А кто его знает, что на человека на пороге нисходит. Но Любовь Ивановна порог перешагнула. И не вернулась.
— Отмучилась, — отрешенно произнес Николай Васильевич.
Больше часа он просидел у постели супруги. А потом до конца дня не мог уйти из палаты, где его любимая жена провела последние часы жизни. Сидел, упершись головой в постель.
Врачи попросили санитарок пока уборку не делать. И не трогать старичка.
Когда стемнело, Николай Васильевич вышел из палаты. Тяжелой походкой направился к выходу. Он знал, что ему предстоит. Скорбный ритуал. Но еще он знал, что так просто внукам этого не простит.
— И плевать, что родные! Это же они Любушку довели! И за что? За деньги! Всего лишь! – Его душа разрывалась от боли, но это не умаляло решимости: — Ну, они у меня попляшут!
Немедленно вернись