— Твой папа обязан не на дочь сына скидывать, а сам обеспечивать необходимый комфорт несчастной душе, маму потерявшей.
Как же порой отрезвляет взгляд со стороны.
А уж рассказ о том, как строится быт в семье, которую постоянно в пример ставят, на Яну и вовсе произвел впечатление вылитого ведра с ледяной водой.
— Янка, а ты что тут делаешь? – девушка только сделала первый глоток заказанного коктейля, когда за спиной раздался голос коллеги Алины, с которой они сидели в одном кабинете.
— Могу спросить у тебя то же самое, — хмыкнула Яна.
На что словоохотливая Алина тут же принялась давать развернутый ответ.
— Ну, у нас же дома ремонт, мы с малыми пока и перебрались в бабкин дом. А прямой рейс как раз через ближайшую улицу идет, но через полтора часа только.
Если же на другой автобус, который раньше идет, хочется попасть – то это с пересадками тащиться чуть ли не на другой конец города, а мне такого не надо, чтобы ради экономии сорока минут нервы трепать. И обонятельные рецепторы, особенно их.
— Да, в такую погоду обонятельным рецепторам точно хана, — подтвердила Яна.
Май у них в этом году выдался невероятно жарким. А в автобусах и без жары было сложно ездить.
А все потому, что некоторые люди до сих пор использовали дезодоранты вместо душа, а не после него.
— Вот и я так решила. Так что ближайшие пару недель после работы торчу здесь. Народу мало, атмосфера приятная, да и коктейли подают вкусные.
Кстати, клубничный советую – они туда не сироп синтетический кладут, а настоящее клубничное варенье, представляешь? Так я-то понятно, а ты что тут делаешь?
— Да просто… — Яна вздохнула.
Домой идти совершенно не хотелось. Но и не вываливать же свои проблемы на постороннего, по сути, человека.
Но Алина, заметив ее замешательство и явно переменившееся настроение, устроилась поудобней на барном стуле рядом и, между делом заказав себе тот самый, нравящийся ей клубничный коктейль, поставила точку в Яниных сомнениях.
— Рассказывай. Может, даже, посоветую что. А если нет – так хоть выговоришься, а я время до автобуса скоротаю.
И Яна, вздохнув, начала рассказывать о своих проблемах.
Проблема, на самом деле, была только одна – противный младший брат, поселившийся в ее квартире через полгода после см.ерти матери.
Отец много работал и у него не было времени заниматься воспитанием младшего сына, да и Яна жила ближе к школе в более хорошем районе, так что ей было бы проще присматривать за Данилом.
Но только присмотр за эти полгода превратился в полноценное содержание подростка во всем, исключая финансовый вопрос (уж что-что, а денег отец давал и на сына, и лично в руки сыну на всякие мелкие расходы, так что здесь у Яны проблем не было).
Зато было много других неурядиц и неудобств, которые трансформировались в итоге в полноценную ссору.
Яблоком раздора в их с Данилой совместном проживании стала собака. Верней – желание мальчишки эту собаку иметь.
Причем не какую-нибудь, а настоящего сенбернара, которых Данил после знакомства с несколькими питомцами знакомых и друзей семьи начал обожать просто до беспамятства.
И, стоило ему изъявить желание эту самую собаку завести, как отец тут же пообещал купить подходящего щенка.
Мнения Яны при этом никто не спрашивал, что и привело к высказыванию ею кучи накопившихся претензий и отцу, и брату.
Суть претензий была, как сказал отец, «высосана из пальца». Дескать, Данила ничего не делает по дому, тарелку за собой не помоет, вещи грязные разбрасывает где попало, а Яна собирает по всей квартире.
Ну так она женщина, а он – мужчина, не ему этими бытовыми делами заниматься.
Против собаки Яна была сразу по двум причинам. Во-первых – зная Данила, она отлично понимала, на кого лягут все хлопоты по кормлению, выгуливанию и вычесыванию собаки.
Во-вторых – сама Яна животных не то что бы не любила, но относилась к ним достаточно равнодушно.
Да, могла погладить кошку подруги, придя к той в гости, или выгулять собаку соседа, если тот приболел и не мог выйти из дома сам.
Но заводить у себя даже рыбок «для интерьера» она никогда не собиралась. И ремонт делала соответствующий, а не «антивандальный».
Пару раз щенок «о.позорится» на ламинат – и здравствуй, новый ремонт.
Отцу и на эти аргументы было плевать. Даже отчитал Яну, мол, та комфорт и благополучие ребенка, потерявшего мать, ставит ниже какого-то там ремонта. А уж не любить животных – это вообще последнее дело.
— О, так ты у нас мачеху потеряла, что ли? Или боль от потери матери как-то зависит от достижения восемнадцати лет?
Типа, если ум.ерла мать у ребенка, то это бедный ребенок, а взрослый человек ничего не чувствует, травмы у него никакой нет, боли тоже и на его комфорт плевать? – язвительно уточнила Алина.
— Да вот похоже на то, — грустно улыбнулась Яна. – Теперь вот не знаю, что мне делать.
Брат вообще распоясался, с утра высказала ему, что собаки не будет, а он мне такой «папа сказал, значит – будет, а ты … пошла».
— А не обор…зел ли он у тебя в хлам.ину? Если бы у меня кто из малых меня так послал – уже бы мигом вещи собрала и отвезла, куда надо.
— Это куда же? – не поняла Яна.
— В детдом, — припечатала Алина.
— Странно даже от тебя это слышать, — вздохнула девушка.
— Это почему же?
— Ну, отец даже когда меня распекал по поводу Данила, тебя в пример ставил. Мол вот, твоя ровесница вообще троих воспитывает, а ты…
— Ну, я бы при встрече сказала этому замечательному человеку, что каждый из этих троих лучше его ненаглядного сынка, в … зацелованного, раза в три-четыре.
— Это почему же?
— Да вот элементарно, смотри. Я сейчас с работы приду – сяду подработку делать.
Оно и понятно, деньги в семье нужны, а за этих троих хоть и приходят пособия, но они так, чисто еду нормальную окупают.
Вещи, кружки, дорога, всякие развлек.ушки на выходных – это ведь тоже не бесплатно достается, так что я сяду мамонта добывать.
А вот пока я буду мамонта добывать, Ленка Сашке с уроками поможет и пропылесосит, Стас этих двоих накормит и стиралку запустит, ну а Сашка, как самый младший, мусор вынесет и собаку выгуляет, это его прямая обязанность.
Кстати, как помнишь, собака у нас тоже есть, но мы специально пекинеса завели, чтобы и спокойный был, и выгуливать даже Сашка в свои десять мог.
Прибираются за собой они сами, каждый что намусорил – то и убрал, вещи в корзину с грязным бельем сложить и постель себе перестелить – это тоже их задача, причем нас так мать еще лет с пяти-семи приучала.
А если бы я ходила и, прошу прощения, де…о собирала разбросанное за каждым, то у меня времени не оставалось бы не только на подработку, но и просто на жизнь.
А твой Данила, раз такой ухи поевший и папиным авторитетом прикрывающийся, пусть собирает манатки и чешет к папе.
Заодно этому самому папе можешь напомнить, что я троих младших воспитываю потому, что у нас оба родителя ум.ерли, а вот у Данилы основной опекун очень даже живой и значит – обязан не на дочь сына скидывать, а сам обеспечивать необходимый комфорт несчастной душе, маму потерявшей.
Как же порой отрезвляет взгляд со стороны. А уж рассказ о том, как строится быт в семье, которую постоянно в пример ставят, на Яну и вовсе произвел впечатление вылитого ведра с ледяной водой.
А ведь знала она обо всем этом. Слышала неоднократно, как коллега при звонках домой раздает братьям и сестре поручения, да вот все не приходило в голову, что можно все делать не так, как было заведено у самой Яны.
Покойная мать Яны и Данилы домашнее хозяйство вела сама, мужа и сына к делу не привлекая.
Да и дочь втягивала в эти дела постольку-поскольку лишь с целью научить основам, чтобы у Яны потом при самостоятельной жизни не было уверенности, что суп сам по себе в кастрюле появляется.
Учитывая, что женщина находилась на полном обеспечении мужа – вполне возможно, что ее сложившиеся взаимоотношения полностью устраивали.
Вот только их результатом стал тот факт, что сейчас почему-то и отец, и брат ждали от Яны, что она будет точно так же «обихаживать» младшего брата.
Да только у нее не было ни времени, ни желания этим заниматься. Особенно желания после утреннего посыла от младшего братишки.
Решив для начала попробовать договориться именно с ним, Яна, вернувшись домой, стукнула пару раз по дверям комнаты, которую занимал паренек.
— Че надо? – стоило заглянуть внутрь, как Данила, не снимая наушников, повернулся к дверям.
— Разговор есть. И по поводу утренних твоих слов тоже.
— Да че тебе опять надо… Отстань, у меня там катка в разгаре, делай мозги кому-то другому…
Похоже, разговора не получится. Наглость в голосе парня заставили кр.овь в жилах Яны закипеть и решиться на крайние меры…
Довел ведь, а раз сам довел – пусть сам и огребает теперь…
Бойся гнева терпеливого человека