Нотариус положил последний документ в папку и посмотрел на Ольгу поверх очков так, словно она только что попросила его заверить договор о продаже Луны.
— Вы уверены? — переспросил он, постукивая ручкой по столу. — Это ваша единственная квартира. Переоформление доли на невестку — шаг серьезный.
Раиса Борисовна, сидящая рядом с Ольгой на жестком кожаном диване, сжала руку невестки чуть сильнее. На её лице была написана искренняя забота, глаза блестели от невыпущенных слез.
— Олечка моя, я же не настаиваю, — прошептала свекровь, наклоняясь к уху девушки. — Но ты подумай о будущем. О детках ваших будущих. Пусть всё будет честно оформлено, чтобы никаких вопросов потом не возникло. Я же не вечная, а ты — как родная дочь для меня.
Ольга кивнула, не замечая, как пальцы свекрови впиваются в её запястье. Ей было неловко, неудобно, но отказать этой женщине, которая три месяца назад приняла её в семью с распростертыми объятиями, она не могла. Раиса Борисовна была идеальной свекровью из учебника: пекла пироги, звонила каждый день справиться о здоровье, дарила подарки и постоянно повторяла, что Ольга — лучшая жена для её Игоречка.
— Я согласна, — сказала Ольга тихо, расписываясь в последнем документе.
Нотариус пожал плечами, поставил печать, и дело было сделано.
Через неделю Ольга стояла у двери той самой квартиры — теперь уже наполовину своей — и смотрела на замок, который почему-то не открывался её ключом. Она попробовала ещё раз. Ключ не входил. Сердце ухнуло вниз.
Дверь распахнулась изнутри. На пороге стояла Раиса Борисовна в домашнем халате и тапочках. Лицо её было спокойным, почти безразличным. Никакой теплоты, никаких улыбок. Словно выключили свет в уютной комнате, и стало видно, что за обоями плесень.
— Раиса Борисовна, ключ не подходит, — растерянно начала Ольга. — Наверное, сломался замок? Игорь дома?
— Игорь на работе, — ответила свекровь ровным голосом. — А замок я поменяла. Специально.
Ольга моргнула, не понимая.
— Как… специально? Зачем?
Раиса Борисовна оперлась о косяк и скрестила руки на груди. На её лице играла холодная усмешка.
— Зачем? А затем, милая моя, что квартира теперь наполовину моя, наполовину твоя. А Игорю здесь делать нечего. Он, видишь ли, владельцем не является. И ты, дорогая невестка, тоже здесь больше не живешь.
Кровь отхлынула от лица Ольги. Слова свекрови падали на неё, как ледяная вода.
— Я не понимаю… Мы же семья. Вы сами сказали… документы… для детей…
— Для каких детей? — Раиса Борисовна фыркнула. — Ты что, беременна? Нет? Вот и хорошо. Не надо плодить нищету. Слушай, Оленька, — она говорила ласково, но интонация была ядовитой, — я всю жизнь вкалывала. Мой муж, царство ему небесное, всю жизнь вкалывал. Мы эту квартиру строили, в очереди стояли, кредиты платили, когда ты ещё под стол пешком ходила. Думаешь, я отдам её какой-то девчонке, которая захомутала моего сына? Нет уж, дорогая.
— Но вы сами… вы сами предложили оформить документы! — голос Ольги дрожал. — Вы же сами меня к нотариусу повели!
— Ну и что? — свекровь пожала плечами. — Я предложила, ты согласилась. Никто тебя не заставлял. А теперь слушай внимательно. У меня половина квартиры, у тебя половина. Но живу здесь я. Одна. Потому что ты мне мешаешь. Твои тряпки, твои кастрюльки, твоё присутствие — всё это мне надоело. Я хочу жить спокойно, без посторонних.
— Посторонних? Я жена вашего сына!
— Была женой, — поправила Раиса Борисовна. — Была, пока жила здесь. А теперь вы с Игорьком можете снимать комнатушку где-нибудь на окраине. Вдвоём. На его зарплату. Посмотрим, как быстро любовь испарится, когда платить за коммуналку придётся самим.
Ольга стояла, будто вкопанная, не в силах осознать происходящее. Это был кошмар. Абсурд. Так не бывает.
— Игорь… Игорь знает? — выдавила она.
Свекровь улыбнулась. Широко. Довольно.
— Конечно знает. Я ему вчера объяснила ситуацию. Он, конечно, покричал, поругался, но я ему напомнила, что квартира теперь не его, а моя и твоя. Если хочет жить здесь — пусть разводится с тобой и возвращается ко мне. Один. Без иждивенки.
— Он не согласился, правда ведь? — Ольга вцепилась в последнюю соломинку. — Игорь не мог согласиться на это!
Раиса Борисовна наклонила голову набок, изображая сочувствие.
— А вот это, милая, ты у него сама спроси. Он сейчас в офисе. Телефон-то у него работает. Звони, выясняй. Только предупреждаю: мой Игорёк — мальчик хоть и добрый, но слабенький. Маму он любит больше, чем тебя. Это факт. Он всегда выбирал меня. И сейчас выберет.
Дверь захлопнулась. Щелчок замка прозвучал как приговор.
Ольга стояла на лестничной площадке, дрожа всем телом. В руках телефон. Она набрала номер Игоря. Длинные гудки. Пять. Шесть. Сброс.
Набрала снова.
— Алло, — ответил он глухо.
— Игорь, что происходит? Мама поменяла замок. Она не пускает меня в квартиру!
— Я знаю, — его голос был усталым, виноватым. — Ольга, я не мог ничего сделать. Она права. Квартира формально теперь не моя. Я там даже не прописан больше, она меня выписала. Документы уже оформлены.
— Как… как выписала?
— Ну, она собственница. Имеет право. Сказала, что если я хочу жить с тобой, пусть ищу съёмное жильё. А если хочу вернуться — то один.
— И ты… ты согласен с этим?
Молчание. Долгое, тягучее молчание, которое сказало больше, чем любые слова.
— Игорь, я твоя жена. Мы три месяца назад поженились. Ты клялся…
— Я знаю, что я клялся! — сорвался он. — Но я не могу бросить мать. Она старая, больная. Ей нужен уход. А ты… ты молодая, здоровая. Ты справишься. Найдёшь работу получше, снимешь комнату…
— Ты сейчас серьёзно? — Ольга не верила своим ушам. — Ты предлагаешь мне просто уйти? Оставить тебя с твоей мамочкой и идти на все четыре стороны?
— Я предлагаю нам взять паузу, — он говорил быстро, испуганно, словно зачитывал заготовленный текст. — Подумать. Может, это всё как-то утрясётся. Может, мама успокоится…
— Она не успокоится, Игорь. Она всё спланировала. Она меня обманула. Она заставила меня подписать бумаги, чтобы выгнать нас обоих из квартиры. Но выгнала только меня, потому что ты… ты предал меня.
— Я никого не предавал! Я просто… я не знаю, что делать! Оль, ну дай мне время разобраться…
— Времени нет, — отрезала она. — Твоя мама уже всё решила за тебя. Как всегда. А ты, как всегда, согласился. Трусливый маменькин сынок.
Она отключилась, прежде чем он успел ответить.
Ольга сползла по стене на холодный пол лестничной клетки. Вещи её остались в квартире. Деньги, документы — всё внутри. У неё в кармане только телефон и банковская карта. Она осталась на улице без ничего.
Как такое вообще возможно? Как за один день жизнь превратилась в руины?
Она вспомнила, как Раиса Борисовна полгода назад, когда Ольга впервые пришла в гости к Игорю, встретила её с распростертыми объятиями. Как причитала, что наконец-то сын нашёл достойную девушку. Как заваривала чай, доставала пироги, расспрашивала о работе, о семье. Всё было идеально. Слишком идеально.
А потом свадьба. Скромная, в ЗАГСе, без гостей. Раиса Борисовна настояла: зачем лишние траты? Лучше деньги на жизнь отложить.
Потом переезд в квартиру свекрови. Игорь объяснил, что временно, пока они не накопят на своё жильё. Раиса Борисовна тут же предложила: давайте, дети, я вам помогу. Вы же семья. Пусть квартира будет общая.
И вот — визит к нотариусу. Документы. Подписи. Всё честно, всё открыто. Только Ольга, ослеплённая иллюзией семьи и заботы, не заметила подвоха.
Раиса Борисовна переоформила свою квартиру так, что половина теперь принадлежала Ольге. Но не Игорю. Игорь оказался за бортом. А невестка — владелицей жилья, в которое её не пускают.
Это было гениально. Жестоко, но гениально.
Ольга подняла голову и посмотрела на закрытую дверь квартиры. В груди закипала холодная ярость.
— Ладно, — прошептала она. — Ладно, Раиса Борисовна. Хотела поиграть? Давай сыграем.
На следующий день Ольга сидела в кабинете юриста. Молодой мужчина в очках внимательно изучал документы, которые она принесла, и качал головой.
— Ситуация интересная, — протянул он. — Очень интересная. Ваша свекровь — женщина умная, но она совершила ошибку.
— Какую? — Ольга вцепилась в край стола.
— Она действительно переоформила половину квартиры на вас. И теперь вы — полноправный собственник. Это значит, что вы имеете право не только проживать в этой квартире, но и распоряжаться своей долей.
— Но она поменяла замки! Она не пускает меня внутрь!
— Это незаконно, — юрист поднял палец. — Она не может ограничивать вас в доступе к вашей собственности. Вы можете подать в суд на принудительное вселение. Или, — он сделал паузу, — вы можете продать свою долю.
Ольга замерла.
— Продать?
— Да. Половину квартиры. Вы владелец, вы имеете право. Правда, здесь есть нюансы. Ваша свекровь имеет преимущественное право выкупа. То есть, если вы захотите продать, вы обязаны сначала предложить ей. По рыночной цене. Она должна либо выкупить, либо отказаться письменно.
— А если откажется?
— Тогда вы продаёте на открытом рынке. Кому угодно. Представляете, каково это — жить в квартире с чужим человеком, который купил половину жилья?
Ольга медленно улыбнулась. Впервые за двое суток на её лице появилась улыбка.
— Представляю.
Через три дня Раиса Борисовна получила заказное письмо. Уведомление о намерении продать долю в квартире. Сумма: два миллиона рублей. Рыночная стоимость половины трёхкомнатной квартиры в центре. У свекрови было тридцать дней на ответ.
Раиса Борисовна позвонила Ольге через пять минут после получения письма.
— Ты спятила? — кричала она в трубку так, что Ольга отодвинула телефон от уха. — Какие два миллиона? У меня таких денег нет! Ты что творишь, дрянь?
— Я осуществляю своё законное право, Раиса Борисовна, — спокойно ответила Ольга. — Вы же сами сделали меня собственницей. Вот я и распоряжаюсь своей собственностью. Либо вы выкупаете мою долю, либо я продам её постороннему человеку. Решайте.
— Ты… ты не посмеешь!
— Посмею. У меня тридцать дней по закону. Если вы не выкупите, я найду покупателя. Представляете? В вашей квартире будет жить чужой мужик. Или чужая семья. С детьми, собаками, тараканами. Будете делить кухню и ванную. Это ведь так мило — жить в коммуналке в вашем возрасте.
На том конце провода было слышно только тяжёлое дыхание.
— Я… я поговорю с Игорем, — наконец выдавила свекровь.
— Говорите. Только учтите: времени у вас мало. А покупатели уже интересуются. Доля в центре за два миллиона — выгодное вложение.
Ольга отключилась и откинулась на спинку дивана в съёмной комнатке, где она сейчас жила. Комната была крошечной, мебель старой, но зато это была её территория. Никакой Раисы Борисовны. Никакого Игоря. Только она сама.
Вечером ей позвонил муж.
— Оля, ну что ты делаешь? — голос его был жалким, просящим. — Мама в истерике. У неё давление подскочило. Она говорит, ты хочешь продать квартиру!
— Не квартиру. Свою долю.
— Но это же… это наш дом!
— Твой и её, — поправила Ольга. — Не мой. Меня выгнали, помнишь? Ты согласился. Ты выбрал маму.
— Я не выбирал! Я просто… мне нужно было время подумать!
— Ну вот и подумай. У вас тридцать дней. Найдите два миллиона и выкупите мою долю. Тогда я уйду из вашей жизни навсегда.
— Откуда у нас два миллиона?! Оля, будь человеком! Ну, приезжай, мы всё обсудим, всё решим…
— Решать нечего, Игорь. Я уже всё решила. Твоя мама хотела меня обмануть и выгнать. Получилось наоборот. Теперь она будет жить либо с соседом-алкоголиком, которому я продам долю, либо заплатит мне за моё спокойствие. Выбор за вами.
Она бросила трубку.
Ночью не спалось. Ольга лежала, глядя в потолок, и думала. Злость постепенно отступала, уступая место странному, отстранённому спокойствию. Она не планировала мстить. Она просто защищалась. Раиса Борисовна хотела её уничтожить, растоптать, выбросить на обочину жизни. Но промахнулась. Слишком понадеялась на свою хитрость и на покорность невестки.
Проходили дни. Раиса Борисовна не объявлялась. Игорь писал умоляющие сообщения, на которые Ольга не отвечала. А потом, на двадцать седьмой день, раздался звонок в дверь.
На пороге стоял Игорь. Осунувшийся, с тёмными кругами под глазами. В руках — папка с документами.
— Можно войти? — спросил он тихо.
Ольга молча посторонилась.
Они сели за маленький столик. Игорь положил папку перед ней.
— Мама согласна, — сказал он устало. — Она продаёт машину, берёт кредит. Выкупит твою долю. Вот договор. Посмотри. Два миллиона. Переведёт после подписания.
Ольга открыла папку. Договор купли-продажи доли. Всё правильно, всё по закону. Она долго смотрела на цифры, потом подняла глаза на мужа.
— Ты знал, — сказала она. — Ты знал, что твоя мама это затеет. Ты был в курсе, правда?
Игорь отвёл взгляд.
— Я… я догадывался. Она говорила, что устала от нас. Что хочет жить одна. Но я думал, она просто ворчит, как всегда. Я не думал, что она серьёзно.
— Ты не думал. Или не хотел думать?
Он молчал.
— Ты предал меня, Игорь, — продолжала Ольга. — В самый важный момент ты выбрал не меня. Даже не попытался встать на мою сторону. Ты просто согласился, что я — лишняя. Что я — помеха вашему с мамой спокойному существованию.
— Я любил тебя, — прошептал он. — Я просто… я не знал, как поступить. Она моя мать…
— Я была твоей женой, — перебила Ольга. — Была. Прошедшее время. Потому что жена — это не игрушка, которую можно выкинуть, когда мама скажет.
Она взяла ручку и расписалась в договоре. Быстро, не раздумывая.
— Передай своей маме: она отличная актриса. Месяц изображала любящую свекровь, а потом показала своё истинное лицо. Но я благодарна ей. Она открыла мне глаза. На неё. И на тебя.
Игорь взял папку дрожащими руками.
— И что теперь? — спросил он. — Мы разводимся?
— Ты как будто только сейчас это понял, — усмехнулась Ольга. — Да, разводимся. Подавай документы. Я не против. Имущества делить нечего, претензий друг к другу тоже. Просто распишитесь и разойдёмся. Чисто. Без скандалов.
Он кивнул, поднялся.
— Прости, — выдохнул он у двери. — Прости меня, Оль.
— За что? — Ольга посмотрела ему в глаза. — За то, что ты оказался тем, кем оказался? Не за что прощать. Ты просто такой. Слабый. Зависимый. Не мужчина, а тень своей матери. Мне жаль тебя, Игорь. Искренне жаль. Ты так и проживёшь всю жизнь рядом с ней, выполняя её приказы. А когда её не станет, ты останешься один. И будешь жалеть, что не научился принимать решения сам.
Дверь закрылась.
Через месяц деньги пришли на счёт. Два миллиона рублей. Ольга долго смотрела на цифры на экране телефона. Это было больше, чем она зарабатывала за два года. Это был шанс. Новая жизнь.
Она сняла нормальную квартиру. Однокомнатную, но свою. Купила мебель. Устроилась на новую работу, где платили лучше. Записалась на курсы английского — давняя мечта, до которой никогда не доходили руки.
Раиса Борисовна больше не звонила. Игорь тоже. Развод оформили быстро, без встреч, через представителей. Ольга расписалась в бумагах и почувствовала, как с плеч сваливается огромный груз.
Однажды вечером, возвращаясь с работы, она случайно увидела Игоря. Он стоял у продуктового магазина, держа в руках пакет с хлебом и молоком. Постарел. Сгорбился. Увидел её, попытался спрятаться, но было поздно.
Ольга подошла.
— Привет, — сказала она ровно.
— Привет, — ответил он, не поднимая глаз.
— Как жизнь?
— Нормально. Мама болеет. Ухаживаю за ней.
— Понятно.
Они помолчали. Ветер трепал полы его старой куртки. Игорь выглядел усталым, измотанным, несчастным.
— А у тебя? — спросил он. — Как ты?
— У меня всё хорошо, — улыбнулась Ольга. — Очень хорошо, если честно. Работа интересная, квартира своя, планов много. Живу.
— Рад за тебя, — пробормотал он, и было видно, что он действительно рад. И одновременно ужасно жалеет о том, что произошло.
— Береги себя, Игорь, — Ольга тронула его за плечо и пошла дальше.
Она не оглядывалась.
В своей квартире она заварила чай, села у окна и посмотрела на вечерний город. Огни, машины, люди, спешащие по своим делам. Жизнь шла своим чередом, равнодушная к маленьким человеческим драмам.
Ольга достала телефон и открыла заметки. Там был список целей на год. Половина пунктов уже была вычеркнута. Она добавила новый:
«Никогда больше не позволять кому-то решать за меня. Никогда не доверять слепо. И всегда помнить: самый надёжный человек в моей жизни — это я сама».
Она отпила чай и улыбнулась.
Да, свекровь хотела её сломать. Но сломалось что-то другое — иллюзия идеальной семьи, иллюзия любви, иллюзия того, что кто-то позаботится о тебе лучше, чем ты сама.
Раиса Борисовна преподала ей урок. Жестокий, но необходимый. Урок о том, что в этой жизни нужно уметь защищать себя. Что доброта не должна быть слабостью. И что иногда самое правильное решение — это уйти. Уйти от тех, кто тебя не ценит. От тех, кто считает тебя пешкой в своей игре.
Ольга посмотрела на своё отражение в тёмном стекле окна. Она изменилась. Стала жёстче, сильнее, мудрее. Потеряла мужа и иллюзию семьи, но приобрела нечто большее — свободу и уверенность в себе.
— Спасибо, Раиса Борисовна, — тихо произнесла она, глядя в ночь. — Спасибо за науку. Дорогая наука, но я её усвоила.
И впервые за долгое время Ольга почувствовала себя по-настоящему счастливой.
На даче муж сказал друзьям, что жена сидит на его шее, но через день ему пришлось объясняться