Когда в дверь позвонили в половине одиннадцатого вечера, Анна сразу поняла — это свекровь. Только Галина Петровна моглаявиться без предупреждения в такое время. Муж Павел даже не поднял головы от ноутбука.
— Открой маме, — бросил он, не отрывая взгляда от экрана.
Анна открыла. Свекровь ворвалась в квартиру с двумя огромными сумками, запыхавшаяся, взволнованная. Губы сжаты в тонкую линию, глаза горят каким-то странным блеском.
— Паша! — закричала она, проходя в комнату. — Сынок, у нас проблема!
Павел наконец оторвался от компьютера. Анна осталась стоять в дверях, наблюдая.
— Что случилось, мам?
Галина Петровна тяжело опустилась на диван, прижав сумки к груди.
— Меня обманули. Вернее, хотели обмануть. Помнишь мою соседку Нину Степановну? Ту, что на пятом этаже живет?
— Ну, помню вроде.
— Так вот! Она умерла два месяца назад. Тихо так, без шума. А я даже не знала! И квартира её пустая стояла. А вчера племянник её объявился. Такой наглый! Говорит, тетя завещала ему квартиру. Показывает какие-то бумаги.
Анна прислонилась к косяку двери. Куда клонит свекровь, она ещё не понимала, но чутье подсказывало — ничего хорошего.
— Мам, при чём тут мы? — спросил Павел.
— При том! — свекровь вскочила с дивана. — Я сегодня у юриста была. Он мне объяснил — если человек долго один живет, родственники могут использовать его. Бумаги подделать, завещание липовое состряпать. И никто проверять не будет!
— Ты думаешь, племянник подделал завещание?
— А как же! Нина Степановна мне сто раз говорила — ни копейки ему не оставлю, он меня в жизни не навестил!
Анна вздохнула. История явно шла к чему-то большему.
— Мама, вы же не за этим пришли? — осторожно спросила она.
Галина Петровна резко повернулась к ней. Взгляд стал жестким.
— Я пришла, потому что поняла — нельзя откладывать. Нужно действовать сейчас, пока я здорова и в здравом уме. Паша, я решила — переписываю квартиру на тебя. Завтра же идем к нотариусу.
Тишина.
Анна почувствовала, как холодеет спина. Павел выглядел растерянным.
— Мам, зачем такая спешка? Ты же молодая ещё, пятьдесят восемь всего.
— Именно поэтому! Пока здорова, пока могу все оформить правильно! Видела я, как люди на старости лет мучаются, когда родственники квартиры отсуживают. Не хочу, чтобы с моим сыном такое произошло. Ты же единственный у меня. Кому ещё, как не тебе?
Анна сделала шаг вперед.
— Галина Петровна, а вы сами где жить будете?
Свекровь посмотрела на неё так, будто та спросила что-то совершенно глупое.
— Как где? В своей квартире, конечно. Просто оформлю на Пашу, чтобы никто не отобрал. А я там до конца своих дней проживу. Это же моя квартира была, моя и останется.
— Но юридически она будет Павлина, — уточнила Анна.
— Ну и что? Он же не выгонит родную мать!
— Конечно нет! — быстро вставил Павел. — Мам, не слушай её. Мы завтра к нотариусу сходим. Оформим всё как надо.
Анна прикусила губу. Спорить сейчас было бесполезно. Свекровь уже всё решила, а Павел, как всегда, соглашался с мамой безо всяких вопросов.
Галина Петровна ушла только за полночь, оставив после себя вихрь тревожных мыслей.
— Ты понимаешь, что она затеяла? — спросила Анна, когда дверь закрылась.
— Мама хочет обезопасить своё имущество. Что тут понимать?
— Паша, она хочет контроля. Квартира будет на твоё имя, но она будет там хозяйничать, как хочет. А если мы с тобой захотим продать, обменять, сделать ремонт — она будет против. Потому что это ЕЁ квартира.
— Ира, ну это же моя мать! Конечно, она там будет жить! Я не собираюсь её выгонять!
— Я не об этом! Я о том, что это ловушка!
Павел поморщился.
— Ты преувеличиваешь. Мама просто волнуется за свою квартиру. Нормальное желание.
— Нормальное желание — составить завещание. А не переписывать квартиру на сына, продолжая там жить и командовать.
— Всё. Хватит. Иди спать.
Анна легла, но заснуть не могла. В голове крутились тревожные мысли. Она знала Галину Петровну пять лет. Знала, как свекровь умеет плести свои сети. Как незаметно, маленькими шагами, устанавливает контроль над жизнью сына.
На следующий день Павел ушел с матерью к нотариусу. Вернулся довольный, с папкой документов.
— Всё оформили. Теперь я собственник маминой квартиры.
— Поздравляю, — сухо сказала Анна.
Первая неделя прошла спокойно. Анна почти забыла о случившемся. Они с Павлом жили в съёмной двухкомнатной квартире в спальном районе. Копили на свою. До мечты оставалось ещё года два.
Потом позвонила свекровь.
— Паша, сынок, у меня кран на кухне сломался. Вода течет. Приедешь, посмотришь?
Павел поехал. Вернулся поздно вечером, уставший.
— Пришлось менять весь смеситель. Мама новый купила. Я три часа возился.
— Она могла сантехника вызвать, — заметила Анна.
— Зачем платить деньги, если я сам могу?
На следующей неделе свекровь снова позвонила. То полка отвалилась, то дверь заедает, то розетка искрит. Павел ездил туда три раза в неделю. Возвращался поздно, злой, выматанный.
— Может, всё-таки мастеров позовём? — предложила Анна осторожно. — Ты же не обязан всё сам делать.
— Это моя квартира теперь, — отрезал Павел. — Я за неё отвечаю.
— Но ты там не живёшь!
— Пока не живу.
Анна замерла.
— Что значит «пока»?
Павел избегал её взгляда.
— Мама предложила переехать. Говорит, зачем нам за съёмную платить, когда есть своя квартира. Там три комнаты. Места всем хватит.
— Переехать. К твоей матери. В её квартиру.
— В мою квартиру, — поправил Павел. — Юридически она моя.
— Но фактически — её. Паша, я не хочу жить с твоей матерью.
— Почему? Она нормальная!
— Потому что это будет не наша семья! Это будет её территория, её правила, её контроль!
— Ты опять преувеличиваешь!
— Я не преувеличиваю! Я понимаю, что происходит! Твоя мать переписала квартиру на тебя, чтобы привязать. Чтобы ты чувствовал себя обязанным. А теперь зовёт нас туда жить, чтобы управлять нашей жизнью!
Павел побагровел.
— Хватит! Моя мать не такая! Она заботится о нас!
— Она заботится о себе!
Он развернулся и вышел, хлопнув дверью.
Анна осталась стоять посреди комнаты. Сердце колотилось. Она понимала — это только начало.
Через две недели Павел объявил, что они переезжают. Анна пыталась спорить, но он был непреклонен.
— Я принял решение. Мы переезжаем к маме. Будем экономить деньги на свою квартиру.
— А потом что? Когда накопим — купим свою?
— Конечно.
— И твоя мать спокойно нас отпустит?
Павел не ответил.
Переезд случился в субботу. Галина Петровна встречала их у подъезда с широкой улыбкой.
— Вот и молодцы! Заходите, заходите! Я вам комнату приготовила!
Квартира была типичная трёшка — комнаты проходные, старый ремонт, мебель времён Советского Союза. Пахло чем-то затхлым и сладковатым. Галина Петровна провела их в дальнюю комнату.
— Вот тут будете жить. Я тут диван раскладной поставила, шкаф освободила. Располагайтесь!
Анна оглядела комнату. Маленькая, окно во двор, на подоконнике горшки с геранью. На стенах обои в цветочек, потемневшие от времени.
— Спасибо, — выдавила она.
Первый вечер прошёл напряжённо. Галина Петровна накрыла стол, усадила их, кормила, не переставая говорить. О соседях, о новостях из районной поликлиники, о том, как она рада, что сын наконец дома.
— Теперь я спокойна, — говорила она, разливая чай. — Теперь я знаю, что ты рядом. Если что случится — ты тут, поможешь.
Павел кивал, улыбался. Анна молчала.
Ночью, лёжа на узком диване рядом с мужем, она прошептала:
— Это ошибка, Паша.
— Спи, — буркнул он.
Утро началось с того, что Галина Петровна постучала в дверь в семь утра.
— Пашенька, вставай! Я завтрак приготовила!
Анна открыла глаза. Павел спал. Она потянулась, собираясь встать, но дверь открылась, и свекровь заглянула в комнату.
— Ой, ещё спите! Вставайте, вставайте, остынет всё!
— Галина Петровна, можно было постучать и дождаться ответа, — тихо сказала Анна.
— Да что я, чужая, что ли? — удивилась свекровь. — Это же мой дом!
После завтрака Анна пошла в душ. Взяла свой гель, шампунь. Вышла — всё стояло переставленное.
— Галина Петровна, вы передвигали мои вещи?
— А, это? Ну да, я немного порядок навела. У нас же тут всё на своих местах должно быть. Твои баночки поставила вон туда, на полку. А то у меня там мои стояли, а ты их потеснила.
Анна сжала кулаки. Говорить что-то было бесполезно.
Дни превратились в кошмар. Галина Петровна контролировала каждый шаг. Входила в их комнату без стука. Проверяла, что они едят, во сколько приходят, с кем разговаривают по телефону. Готовила то, что нравилось ей, игнорируя вкусы Анны.
— Галина Петровна, я не ем свинину, — сказала Анна однажды за ужином.
— Что за капризы? Нормальное мясо! Ешь и не выдумывай!
Павел молчал. Он всегда молчал, когда мать говорила с Анной таким тоном.
Через месяц Анна поняла — она задыхается. Каждый день в этой квартире был пыткой. Свекровь лезла во всё. Делала замечания, критиковала, указывала.
— Ты неправильно моешь посуду!
— Ты неправильно вешаешь бельё!
— Ты слишком долго сидишь в телефоне!
— Ты неправильно одеваешься!
Анна терпела. До той субботы.
В субботу Анна проснулась поздно. Павел ушёл с утра к друзьям. Галина Петровна возилась на кухне. Анна встала, умылась, вышла в коридор — и остановилась как вкопанная.
Их комната была открыта. Внутри хозяйничала свекровь — перекладывала вещи в шкафу.
— Что вы делаете? — спросила Анна.
— Порядок навожу! Вон, смотри, как у вас тут всё свалено! Носки с рубашками вперемешку! Я вам по полочкам разложила — тут бельё, тут носки, тут Пашины вещи, тут твои!
— Галина Петровна, это наши личные вещи. Вы не имеете права!
Свекровь выпрямилась.
— Как это не имею? Это моя квартира!
— Юридически — Павла.
— Без разницы! Я тут хозяйка! Я тут живу сорок лет! И буду наводить порядок, где считаю нужным!
— Нет, — твёрдо сказала Анна. — В нашей комнате — не будете.
Галина Петровна побагровела.
— Ах вот как! Ах вот как ты заговорила! Да я тебя сюда пустила! Я из жалости вас приютила! А ты мне ещё указываешь!
— Никто вас не просил нас приютить! Вы сами навязали это!
— Врёшь! Паша сам хотел!
— Вы хотели! Вы всё это подстроили! Квартиру переписали, чтобы контролировать! Позвали жить, чтобы командовать! Это всё ваш план!
Свекровь шагнула вперёд. Глаза горели злостью.
— Да! Мой план! Я не хотела, чтобы какая-то пустоцвет увела у меня сына! Я сразу видела — ты из-за денег за него вышла! Ждёшь, когда я умру, чтобы квартиру забрать! Но не дождёшься! Квартира Пашина, а ты тут никто! И если он тебя выгонит — уйдёшь с пустыми руками!
Тишина.
Анна смотрела на свекровь. Значит, вот оно что. Значит, вот правда.
— Пустоцвет, — повторила Анна тихо. — Вы меня пустоцветом назвали.
— А ты кто? Детей нет! Работы толком нет! Сидишь на шее у мужа! Вот и пустоцвет!
Что-то щелкнуло внутри. Что-то оборвалось.
Анна развернулась, вошла в комнату и начала собирать вещи.
— Ты что делаешь? — спросила свекровь из дверей.
— Ухожу.
— Куда?
— Неважно. Главное — отсюда.
Она собрала чемодан за двадцать минут. Взяла только самое необходимое. Галина Петровна стояла в коридоре и смотрела.
— Паша тебя не простит, — сказала она.
— Посмотрим, — ответила Анна.
Она вышла из квартиры, спустилась по лестнице, вышла на улицу. Был холодный октябрьский день. Ветер трепал волосы. В кармане звонил телефон — Павел. Анна не взяла трубку.
Она пошла пешком до метро. Села в вагон. Доехала до центра. Зашла в кафе и заказала кофе. Достала телефон.
Пятнадцать пропущенных от Павла. Три от свекрови. Сообщения:
«Ты где?»
«Мама сказала, ты ушла. Что случилось?»
«Анна, ответь! Я волнуюсь!»
«Мы можем поговорить?»
Анна набрала сообщение:
«Твоя мать назвала меня пустоцветом. Сказала, что я жду, когда она умрёт, чтобы забрать квартиру. Я ухожу. Не знаю, вернусь ли. Мне нужно время подумать.»
Ответ пришёл через минуту:
«Где ты? Приеду. Поговорим.»
«Не надо. Мне нужно побыть одной.»
Она выключила телефон. Допила кофе. Села писать объявления — искать комнату для съёма.
К вечеру нашлась комната у женщины-пенсионерки на окраине. Маленькая, но чистая. Три тысячи в месяц. Анна сняла на неделю.
Павел нашёл её на третий день. Откуда узнал адрес — непонятно. Позвонил в дверь. Хозяйка впустила. Он вошёл в комнату.
Выглядел плохо. Помятый, небритый, с красными глазами.
— Аня, прости. Я не знал, что мама так сказала.
— Знал. Просто не хотел слышать.
— Я поговорил с ней. Она не хотела тебя обидеть.
— Павел, она специально меня обидела. Она хотела, чтобы я ушла.
— Нет! Мама просто… она переволновалась. Вспылила.
Анна посмотрела на мужа. Он стоял, сгорбившись, жалкий. И она вдруг поняла — он никогда не встанет на её сторону. Никогда. Потому что мама для него — главная. Всегда была и будет.
— Уходи, Паша, — сказала Анна устало.
— Что?
— Уходи. Возвращайся к маме. Живите вдвоём в её квартире. Будет так, как она хотела.
— Ты что несёшь? Я хочу, чтобы ты вернулась!
— А я не хочу. Не хочу быть третьей лишней в ваших отношениях. Не хочу слушать оскорбления. Не хочу жить в доме, где я гость. Мне тридцать два года, Паша. У меня ещё есть время начать заново. А у тебя — нет. Ты так и будешь жить с мамой, пока она не состарится. А потом будешь за ней ухаживать. И никакая женщина это не выдержит.
— Аня, не говори так!
— Я говорю правду. Твоя мать выиграла. Квартира — её территория. Ты — её собственность. А я больше не хочу быть частью этой игры.
Павел открыл рот, но слов не нашёл. Постоял, опустив руки. Потом развернулся и вышел.
Анна закрыла за ним дверь. Села на кровать. Заплакала. Долго, навзрыд, пока не кончились слёзы.
Прошло два месяца.
Анна устроилась на новую работу — администратором в стоматологическую клинику. Сняла однокомнатную квартиру в новом районе. Маленькую, но свою. Без чужих теней, без чужого контроля.
Павел звонил раз в неделю. Просил вернуться. Она отказывалась.
В декабре он пришёл снова. На этот раз трезвый, собранный.
— Я съехал от мамы, — сказал он с порога.
Анна замерла.
— Что?
— Снял квартиру. Однушку, как у тебя. Живу один уже месяц.
— Зачем?
— Потому что ты была права. Мама меня контролировала. Я этого не видел, не хотел видеть. Но после того, как ты ушла… я понял. Я жил не своей жизнью. Я жил так, как она хотела. А это неправильно.
Анна смотрела на него, не веря.
— А квартира?
— Вернул ей. Переоформили обратно. Она собственник. Пусть живёт там, как хочет. А я буду жить отдельно.
— И она согласилась?
— Не сразу. Был скандал. Но я настоял. Впервые в жизни сказал ей «нет». И знаешь что? Она приняла. Обиделась, конечно. Неделю не разговаривала. Но потом позвонила. Сказала, что уважает моё решение.
Анна почувствовала, как что-то теплое разливается в груди. Надежда.
— Паша…
— Я не прошу тебя сразу вернуться. Я понимаю, нужно время. Но я хочу, чтобы ты знала — я изменился. Я научился быть взрослым. Поздно, но научился.
Она кивнула.
— Хорошо. Давай не спешить. Встречаться. Разговаривать. Посмотрим.
— Посмотрим, — согласился он.
Прошло полгода. Они встречались, ходили в кафе, гуляли по парку. Говорили обо всём — о работе, о мечтах, о будущем. Павел действительно изменился. Стал самостоятельнее, увереннее. Научился принимать решения без оглядки на мать.
Галина Петровна звонила ему раз в неделю. Спрашивала, как дела. Не лезла в его жизнь. Изредка они виделись — ходили в кино или обедали вместе. Но она больше не пыталась управлять.
Однажды Павел приехал к Анне с серьёзным лицом.
— Мама хочет с тобой встретиться. Поговорить.
Анна напряглась.
— Зачем?
— Сказала, что хочет извиниться. По-настоящему.
Встреча была назначена в кафе. Анна пришла с бьющимся сердцем. Галина Петровна уже сидела за столиком, нервно теребя салфетку.
Они сели напротив друг друга. Молчали минуту.
— Я была неправа, — начала свекровь. — Всё, что я сделала, было неправильно. Квартира, переезд, контроль. И особенно то, что я тебе сказала. Про пустоцвет.
Анна кивнула, не перебивая.
— Я боялась потерять сына. Он у меня один. После развода с отцом я жила только им. Растила, вкладывала в него всю себя. А потом ты появилась. И я поняла — он больше не только мой. Он твой. И я не могла этого принять.
— Но он не вещь, — тихо сказала Анна. — Его нельзя делить.
— Знаю. Теперь знаю. Я наделала глупостей. Чуть не потеряла и его, и тебя. Прости меня. Если сможешь.
Анна посмотрела на свекровь. В её глазах не было хитрости. Только усталость и искреннее раскаяние.
— Я прощаю, — сказала Анна. — Но границы должны остаться. Мы с Павлом — отдельная семья. Вы — его мать, мы вас любим и уважаем. Но наша жизнь — наша.
— Согласна, — кивнула Галина Петровна. — Полностью согласна.
Они выпили кофе. Поговорили о погоде, о работе. Расстались спокойно.
Через год Анна и Павел снова поженились. Небольшая церемония, только самые близкие. Галина Петровна была в числе гостей. Она радовалась искренне, без фальши.
Они купили свою квартиру — двушку в новом доме. Делали ремонт вместе, выбирали мебель, спорили о цвете обоев. Галина Петровна приезжала в гости раз в месяц. Звонила заранее, приносила пироги, не лезла с советами.
Однажды вечером, сидя на балконе новой квартиры, Анна сказала Павлу:
— Знаешь, я благодарна твоей маме.
— За что? — удивился он.
— За урок. Она научила меня стоять за себя. Не бояться конфликтов. Отстаивать границы. И ещё она показала тебе, что нужно взрослеть. Без неё мы бы, может, так и не научились быть настоящей семьёй.
Павел обнял её.
— Тогда я тоже благодарен. За то, что ты не сдалась. За то, что дала мне шанс измениться.
Они сидели, обнявшись, глядя на закат. Впереди была жизнь. Их жизнь. Свободная, самостоятельная, построенная на уважении и любви.
А ещё впереди были ошибки, споры, трудности. Но они знали — вместе они справятся.
Потому что теперь они были не просто муж и жена. Они были командой.
Меркантильная Кира